Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-01-03]
Атлантический дневникАвтор и ведущий Алексей Цветков Имя, вошедшее в поговорку14 апреля 1865 года - 5 дней спустя после того, как в Аппоматоксе командующий вооруженными силами Севера генерал Грант принял капитуляцию южан, положившую конец самой кровопролитной войне из всех, какие знала до тех пор история. Президент Соединенных Штатов Абрахам Линкольн вместе с женой отправляется в театр Форда в Вашингтоне, смотреть комедию "Мой американский кузен" с популярной актрисой Лорой Кин в главной роли. Несмотря на многочисленные предостережения, президент прибывает почти без охраны. Туда же, в театр Форда, отправляется известный актер, кумир тогдашней американской публики Джон Бут. Передаю слово американскому историку Дэвиду Херберту Доналду, автору биографии Линкольна. "Бут..., который был известен всему персоналу театра Форда, без труда проскользнул наверх... Тихо прокравшись по коридору позади яруса раздевалок, он некоторое время постоял возле ложи президента. Кто-то из публики, видевший его там, вспоминал о нем как о "самом красивом мужчине", какого он когда-либо видел. Джон Паркер, представитель столичной полиции, которому было поручено охранять президента, покинул свой пост в проходе, и ложу стерег только Чарлз Форбз, лакей Белого Дома. Когда Бут предъявил Форбзу свою визитную карточку, тот впустил его в ложу. Закрыв за собой дверь, чтобы его не потревожили, Бут тихо встал позади Линкольна, который наклонился вперед, подперев подбородок правой рукой и положив левую на перила. С расстояния фута в два актер направил свой "дерринджер" в затылок президенту и нажал на спуск. Было 22 часа 13 минут. Когда майор Рэтбоун попытался схватить незваного гостя, Бут бросился на него с остро заточенным охотничьим ножом... Оттолкнув свою жертву, Бут оперся руками о перила и прыгнул в направлении сцены. Для тренированного актера это был легкий прыжок, но его шпора зацепилась за флаг, которым была украшена ложа, и он тяжело упал на одну ногу, сломав кость выше лодыжки. Размахивая ножом, он прокричал громким мелодраматическим голосом "Sic simper tyrannis" ("Так всегда кончают тираны" - девиз штата Виргиния). Он быстро проковылял по сцене... и скрылся через задний подъезд театра". Все эти события и персонажи хорошо известны. Выбежав из театра, Бут вскочил на лошадь и помчался прочь из столицы. Когда его остановил еще ни о чем не ведавший патруль, Бут витиевато и торжественно представился и был пропущен. Как показали дальнейшие события, он направлялся в графство Чарлз на юге штата Мэриленд. Именно в этой точке мы сталкиваемся с судьбой гораздо менее известного человека, о котором я хочу сегодня рассказать. Доктор Сэмюэл Мадд был, выражаясь по-русски, сельский врач, человек, весьма почитаемый в своей округе. Ранним утром 15 апреля, когда он спал в своем доме в графстве Чарлз, примерно в 20 милях к югу от Вашингтона, раздался стук в дверь. Гостей было два - один помоложе, лет 20, другой - постарше, с бородой и усами. У старшего была сломана нога - как объяснили, в результате падения с лошади. Доктор Мадд наложил шину на перелом, а с наступлением дня помог им в поисках телеги, чтобы они смогли продолжить путь. Поиски оказались безуспешными, и путникам пришлось отправляться дальше на своих загнанных лошадях. Человек со сломанной ногой был, конечно же, Джон Бут, а его молодой спутник и сообщник - некто по имени Дэвид Херолд. Через несколько дней Бут был застрелен федеральными войсками во время погони, а сам доктор Мадд через неделю после описанного эпизода был арестован у себя в доме, и ему предъявили обвинение в содействии убийству президента. К концу мая военный трибунал вынес приговор по делу девятерых сообщников Бута, в том числе СэмюэлА Мадда. Пятеро были приговорены к повешению. Доктор Мадд и еще трое получили пожизненные сроки исправительных работ и отправлены в малярийные болота на юге Флориды. Для смертного приговора Мадду не хватило лишь одного голоса в коллегии военного суда. Семья Мадда, жена и четверо детей, остались без кормильца, а их ферма стала мишенью мародерства со стороны федеральных солдат. Родственники осужденного немедленно повели кампанию за его безусловное оправдание, утверждая, что он пострадал невинно, пав жертвой неразборчивого судопроизводства на скорую руку. Президент Эндрю Джонсон, сменивший Линкольна в Белом Доме, был впоследствии подвергнут импичменту и, за месяц до того, как покинуть свой пост, объявил помилование Мадду и всем остальным, осужденным по делу об убийстве в театре Форда. Однако поправить жизнь, которая пошла под откос, уже не удалось. Сэмюэл Мадд возвратился на свою разоренную ферму сломленным человеком, его здоровье было подорвано, а медицинская практика пришла в упадок. Мадд скончался в возрасте 49 лет. Еще при его жизни его имя вошло в поговорку, которая живет и здравствует по сей день: "his name is Mudd" означает с тех пор "его имя покрыто позором". Дело в том, что фамилия доктора, несмотря на некоторую разницу в написании, на слух неотличима от слова "грязь". Хочу сразу оговориться, что я изложил эту историю так, как она канонизирована многочисленными потомками Сэмюэла Мадда, которые вот уже без малого полтора столетия, не покладая рук, борются за его полное оправдание. Дело в том, что президентское помилование - это просто отмена судебного наказания, никак не изменяющая первоначального вердикта о вине. Потомки Мадда утверждают, что он был осужден без всякой вины, в результате поспешного и неряшливого судопроизводства, что он не имел никакого отношения к заговору о покушении на жизнь президента и заслуживает полной и безоговорочной реабилитации. Истории доктора Мадда и борьбы его семьи за восстановление его доброго имени посвящена статья журналиста Эндрю Фергюсона "Последняя битва гражданской войны" в журнале Weekly Standard. Фергюсон не ограничился опросом родственников пострадавшего и пошел гораздо дальше. Но вначале стоит все-таки бросить взгляд на полуторавековую борьбу Маддов с позорной поговоркой. В ноябре прошлого года окружной апелляционный суд в американской столице закрыл дело Сэмюэла Мадда, мотивируя это отсутствием реальных интересов, которые подлежали бы судебной защите. Но для потомков осужденного это - не конец пути, а лишь одна из вех. Они преисполнены решимости исчерпать все инстанции, вплоть до верховного суда США. Главным энтузиастом семейной реабилитации на протяжении многих десятилетий был внук Сэмюэла Ричард Мадд, тоже врач, которого все, кто его знал, называли просто доктор Дик. Доктор Дик скончался минувшей весной в возрасте 101 года, и свой крестовый поход за доброе имя семьи он начал еще в 20-х годах прошлого века. Он не пропускал никаких инстанций, судебных, административных или общественных, у него всегда была наготове лекция об исторической несправедливости, причиненной его семье, с которой он объезжал клубы, ложи и школы по всей стране. Вот некоторые из триумфов неутомимого доктора Дика. В 1927 году он убедил популярный журнал Saturday Evening Post напечатать пронизанную возмущением статью с изложением истории своего деда. Статья как минимум пробудила большой общественный интерес к судьбе мэрилендского врача, и с тех пор этот интерес никогда не угасал. А в 1936 году пришла очередь Голливуда: классик американского кинематографа Джон Форд поставил фильм "Узник Акульего острова" по мотивам биографии Мадда, написанной его дочерью. Но эта сентиментальная мелодрама не сумела покорить сердца американцев и с тех пор никто о ней не вспоминает. В числе прочего доктору Дику удалось убедить президента Эйзенхауэра вывесить мемориальную табличку в камере, где отбывал свой срок Сэмюэл Мадд. Он добивался от федеральной почты выпуска марки с портретом Мадда, а когда в сороковых годах был открыт новый мост через Потомак, примерно в тех местах, где проезжал Бут по пути в графство Чарлз, он просил членов конгресса, чтобы мост назвали в честь его деда. По мнению одного историка, которое самому Фергюсону кажется чрезмерным, история Сэмюэла Мадда - это американское дело Дрейфуса. Но Дрейфус, капитан французской армии, несправедливо обвиненный в измене, был полностью реабилитирован еще при жизни. Можно ли рассчитывать, что справедливость восторжествует 100 с лишним лет спустя после смерти осужденного? Как считает Эндрю Фергюсон, в деле Сэмюэла Мадда справедливость все-таки одержала верх - хотя совсем не так, как того хотелось бы его потомкам. О печальной судьбе Сэмюэла Мадда и о борьбе за его реабилитацию я впервые узнал много лет назад, хотя далеко не в тех подробностях, какие приводит в своей статье Эндрю Фергюсон. В 1979 году в новостях телекомпании CBS сообщили о письме президента США Джимми Картера потомкам Мадда, в котором он выражал свое сочувствие и убежденность в полной невиновности их предка. CBS имела самое непосредственное отношение к этой истории: одним из ведущих ее новостной программы был в те годы популярный журналист по имени Роджер Мадд. Такое же преисполненное сочувствия письмо написал через несколько лет и следующий президент США Роналд Рейган - уж он-то, ветеран кино, наверняка помнил "Узника Акульего острова", полагает Эндрю Фергюсон. Как видим, борцам за реабилитацию сельского врача удалось убедить самых влиятельных людей в американском государственном аппарате. Но из-за принципа разделения властей Картер и Рейган уже не могли повлиять на ход рассмотрения дела - полномочия президента исчерпываются правом на помилование федеральных осужденных, а такое помилование уже было даровано Мадду Эндрю Джонсоном. Для того, чтобы добиться полной реабилитации, необходимо убедить суд, а у суда критерии строже, чем у президента в частном и ни к чему не обязывающем письме. Если говорить о самих обстоятельствах трагической гибели президента Линкольна, то они известны достоверно и вполне подробно. Джон Бут, пламенный сторонник Юга в гражданской войне, был фактически диверсионным агентом южан. Венцом его деятельности должно было стать похищение Линкольна, доставка его в столицу Конфедерации Ричмонд, а затем предъявление Вашингтону требований о прекращении войны на приемлемых для Юга условиях. Для осуществления этой операции Бут организовал в Вашингтоне и окрестностях агентурную сеть, которая была раскрыта в ходе последующего суда. Принимая во внимание известное пренебрежение президента к мерам личной безопасности, вполне возможно, что заговор мог оказаться успешным, но вмешалась историю - Юг капитулировал. Покушение на Линкольна было чистой импровизацией со стороны Бута - он сумел привлечь к участию в нем часть своих сообщников, которым было поручено убить некоторых членов президентского кабинета, но довести замысел до исполнения сумел только сам его автор. Был ли Мадд участником этих заговоров? Штат Мэриленд, где он жил, представлял собой границу между Севером и Югом, но, в отличие от других пограничных штатов, общественное мнение здесь было большей частью на стороне рабовладельческой Конфедерации, и Сэмюэл Мадд разделял эти взгляды. Мэриленд формально не присоединился к Югу лишь потому, что, представляя собой окрестности федеральной столицы, он пребывал под неусыпным наблюдением и жестким военно-административным давлением. Военный трибунал, судивший заговорщиков, построил свое обвинение против Мадда не на пустом месте. Как показал на допросе сам Мадд, он уже по крайней мере однажды встречался с Бутом до рокового утра 15 апреля - у себя же в графстве, куда Бут приезжал в поисках единомышленников, и где у заговорщиков в местной таверне было устроено нечто вроде штаба и перевалочного пункта на случай путешествия с плененным Линкольном в Ричмонд. Почему же, в таком случае, Мадд не узнал Бута, когда тот постучался в его дверь и попросил о помощи? Родственники врача в один голос утверждают, что Бут имел на себе фальшивую бороду - к тому же, напоминают они, это ведь был один из лучших актеров своего времени. Даже если поверить в то, что Буту удалось скрыть свою истинную личность от человека, с которым он был знаком и под чьим кровом он провел полдня, эта история все равно лишена смысла. Из всего, что мы знаем о личности убийцы президента и о его поведении после выстрела, явствует, что ему была свойственна скорее безрассудная, несколько театральная храбрость, чем осторожность и рассудительность. Ему не пришло в голову утаить свое имя от федерального патруля при выезде из Вашингтона - с какой стати было прятаться за фальшивой бородой в Мэриленде, где кругом были единомышленники и сочувствующие? Несмотря на сравнительную ясность в обстоятельствах гибели Линкольна впоследствии, как всегда в подобных случаях, было предпринято множество попыток докопаться до неких скрытых и утаенных фактов и вывести на чистую воду "истинных" виновников. Самая нашумевшая версия принадлежит химику из Чикаго Отто Айзеншимлу, который в 1937 году опубликовал книгу "Почему был убит Линкольн". В ней он возложил вину на военного министра Линкольна Эдвина Стэнтона, а судебный процесс объявил инсценировкой, предпринятой с целью замести следы. Сегодня эта книга заслуженно забыта, но о ней следовало упомянуть хотя бы потому, что она пробудила к жизни другого историка-любителя, Джеймса Холла, который в повседневной жизни был следователем по уголовным делам. Уйдя на пенсию, Холл посвятил весь свой досуг работе в Национальном архиве в Вашингтоне и восстановлению всего хода судебного расследования по делу об убийстве президента Линкольна. Сегодня о нем говорят как о человеке, который знает об этом убийстве больше, чем кто бы то ни было из живых и покойных, в том числе больше, чем даже сами участники заговора. Побочным результатом этого расследования стало также выяснение истинных обстоятельств, приведших к осуждению Сэмюэла Мадда. После долгих ходатайств Эндрю Фергюсону удалось встретиться с девяностолетним Холлом в его доме в вашингтонском предместье. Свое нежелание лишний раз встречаться с журналистами Холл объяснил тем, что их обычно интересуют лишь доводы в пользу невиновности Мадда, а те, которые в эту версию не укладываются, они склонны игнорировать. Дело в том, что интерес к судьбе Сэмюэла Мадда, существующий до сих пор, поддерживается его репутацией невинной жертвы. Конец этой репутации будет означать и конец интереса. Один из главных доводов в пользу того, что Мадд не был невинной овечкой, какой его представляют потомки, Холл обнаружил после того, как обучился методам генеалогических исследований и проследил историю всех потомков участников и свидетелей заговора. В частности, ему удалось выяснить, что на севере штата Нью-Йорк живет пра-правнук Сэмюэла Кокса, соседа Мадда в пору описываемых событий. Он написал ему и спросил, не сохранилось ли у него каких-либо материалов, проливающих свет на истинную картину событий. Пра-правнук ответил утвердительно и в ходе лично встречи передал Холлу книгу - опубликованную в 1892 году биографию Бута с пометками на полях, принадлежавшими самому Сэмюэлу Коксу. По словам Кокса, уже после своего возвращения из места заключения Мадд признался, что узнал Бута во время его утреннего визита, но что по-настоящему испугался лишь на следующий день, когда пришла весть об убийстве президента. Холл также выяснил, что Мадд встречался с Бутом не один раз, как он утверждал в показаниях трибуналу, а по крайней мере три. Первая из этих встреч произошла в канадском городе Монреале, где у конфедератов действовал своеобразный штаб по организации диверсий и саботажа. Бут прибыл туда в поисках единомышленников для составления своего первоначального заговора с целью похищения президента. Именно в этих обстоятельствах и с этой целью ему был там представлен сельский врач из графства Чарлз Сэмюэл Мадд. Возвратимся еще раз в южный Мэриленд конца гражданской войны. Доктор Мадд, подобно многим другим жителям этого штата, был на стороне южан, и операция, предложенная Бутом, вполне могла показаться ему оправданной и нравственно допустимой в военных условиях. Напомню, что речь шла о прекращении кровопролитной войны, которую Линкольн, в значительной мере авторитетом своей личности и усилием собственной воли, довел до победного конца, несмотря на сильную оппозицию даже в лагере северян. Самому Мадду в этом несостоявшемся заговоре не было отведено никакой активной роли, кроме возможного содействия в случае необходимости. Джон Бут, постучавшийся в дверь Мадда в роковую ночь убийства, был участником совсем другого заговора, обстоятельства которого после капитуляции южан были уже чисто уголовными. Бут не посвящал Мадда в свои планы и не рассказал ему о совершенном убийстве. Тем не менее, военный трибунал был, судя по всему, совершенно прав, вынеся ему обвинительный приговор. Все это, конечно, вовсе не значит, что бесконечной борьбе за реабилитацию Сэмюэла Мадда теперь наступит конец - слишком большую ставку сделала в этой игре его семья, слишком много союзников удалось ей привлечь на свою сторону, да и публике жаль расставаться с образом невинной жертвы и жаждой окончательной справедливости. Но вывод, к которому приходит Эндрю Фергюсон, оставляет мало места для дальнейших сомнений. "Пытаясь воссоздать ситуацию доктора Мадда, какой она была в те мгновения, когда он узнал, что совершил его гость, чувствуешь холодок вдоль спины. Сэмюэл Мадд, как любит повторять его семья, был всего лишь сельский врач, наверняка до смерти перепуганный: отец четырех детей, необдуманно предложивший свою помощь в заговоре похищения, организованном знаменитым актером, в надежде, быть может, положить конец войне. Неожиданно, в душный субботний день, он обнаружил, что причастен к убийству президента. Это, конечно же, не хладнокровный заговорщик, вину которого старался доказать военный трибунал. Но это и не человек без страха и упрека, злонамеренно подмятый беспощадным правительством, - образ, который так упрямо и так долго культивировали его дети, внуки и правнуки". Президент Линкольн скончался, не приходя в сознание, утром 15 апреля, когда Бут и Херолд отдыхали под крышей Сэмюэла Мадда. Военный министр Эдвин Стэнтон, стоявший в ногах постели, отдал салют и сказал: "Отныне он принадлежит векам". Вместе с Линкольном, как это всегда случается, угодил в века и его убийца Джон Бут, актерская репутация которого в противном случае давно бы рассеялась в пыль. Что же касается посмертной славы доктора Мадда, то ему, благодаря неусыпным стараниям потомков, всей вечности было отпущено только полтора столетия, но теперь этот срок истек, и единственным средством от анонимности остается американская поговорка - обидная, но уже неотвязная и, судя по всему, справедливая. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
