Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[23-07-05]
Европейский домДосрочные парламентские выборы в ГерманииВедущий Ефим Фиштейн Ефим Фиштейн: Президент Германии Хорст Келер распустил Бундестаг и объявил досрочные парламентские выборы. Состоятся они предположительно 18 сентября. Федеративную Республику, таким образом, ждет горячая осень. В то время как расстановка сил на правом фланге более или менее ясна - все прогнозы предвещают им убедительную победу, боевые порядки левых явно находятся в прямо противоположном состоянии, то есть пребывают в сильном замешательстве. В эти дни в мучительных схватках рождается новая левая партия, которая, не мудрствуя лукаво, так и назвалась - Левой партией. Чем лучше по прогнозам и опросам выглядят шансы этой новой силы, тем хуже для традиционных социал-демократов. Надо сказать, что сильное брожение на левом фланге, появление всяческих политических новообразований типично не только для Германии. Примерно такая же неразбериха царит в Польше, стремительно идущей к парламентским и президентским выборам. Не лишено любопытства и вялотекущее партстроительство в России. Все эти проблемы мы и обсудим в беседе, для участия в которой я пригласил мюнхенского политолога Эйтана Финкельштейна, варшавского журналиста Ежи Редлиха и московского политолога Сергея Колмакова. Можете при желании в ней поучаствовать и вы, наши слушатели. Начну с России, чтобы сразу привлечь внимание тех, для кого мы в первую очередь вещаем. Сергей Александрович Колмаков, чем объяснить довольно странное положение, при котором в России и через 15 лет после развала коммунистической системы левоцентристские партийные проекты, прежде всего, социал-демократического толка как-то не задаются, не складываются? Сергей Колмаков: Я очень коротко постараюсь на этот вопрос ответить хронологически, чтобы нашим радиослушателям было понятно. Я думаю, что коренная проблема заключалась в том, что попытка вычленения такой социал-демократической составляющей была последняя предпринята не до конца в конце горбаческой перестройки. Она не удалась. В результате весь генезис левого движения в России пошел по совершенно другому пути. Как мы помним, Компартия Российской Федерации - это полосковская партия. Это Компартия той части Коммунистической партии, которая осталась не на социал-демократических, а на совершенно других позициях. А дальше, я думаю, что Компартия последовательно шаг за шагом постепенно утрачивала определенный элемент не только своей социальной базы, но она утрачивала и какие-то моменты, связанные с перспективой развития. В 1993 году существовало как бы столкновение советской системы и того, что мы называем президентской системой. Реформаторы, которые выступали под этими лозунгами, как вы знаете, это закончилась эпизодами гражданской войны. Коммунистическая партия, тем не менее, вышла более или менее из этой ситуации. Она легализовалась, и не была самой передовой частью того отряда, который участвовал в этом эпизоде гражданской войны. На выборах 1996 года, еще одном судьбоносном таком рубеже, Компартия оказалась не готова при всех тех нарушениях, фальсификациях и так далее, которые были. Противоположная сторона выступила очень решительно. Компартия не готова была взять власть, как это сейчас выясняется. В 1999-2000 годах после всех этих событий Компартия стала фактически лишь наблюдателем внутренней борьбы, развернувшейся тогдашней партии власти. Как результат этого, в условиях того режима, который у нас был создан уже такой управляемой демократии, начались проблемы, связанные с тем, что Компартия потеряла стимулы, обращенные к новым поколениям избирателей. Несмотря на то, что они заявляют о том, что там очень много молодежи и так далее, но на самом деле социальная база партии сокращается. Сейчас, несмотря на то, что она частично преодолела все расколы, связанные с попытками сверху искусственно отделить, разделить и так далее, что частично удалось на выборах 2003 года, сейчас эти внутренние расколы, судя по всему, во многом в значительной степени преодолены, но преодолены на такой основе, которая противоположна социал-демократической. Ефим Фиштейн: Спасибо, Сергей, за такое предварительное параномирование по истории становления левых сил в новейшей России. Мы начали разговор с Германии. Там картина была принципиально отличной. Там коммунисты "перекрасились" после объединения Германии. Партия под названием ПДС заняла их место. Но заметны они были, прежде всего, в восточных, или в так называемых новых, землях Германии. На Западе им не удавалось преодолеть 5-процентную планку для прохождения в Бундестаг. Эйтан Финкельштейн, что изменилось в вашей стране настолько, что политбарометр предрекает им процентов 10-12 на сентябрьских выборах? Эйтан Финкельштейн: Прежде всего, должен сказать, что прогнозы эти очень предварительные. Успех Левой партии далеко не обеспечен. Но механизм здесь в следующем. Дело в том, что подавляющая часть населения Германии, причем отнюдь не только те, кто голосует за Социал-демократическую партию, разделяют социал-демократические ценности - представление о роли государства в жизни человека, о частной инициативе, об отношении к труду, к деньгам, к культуре. Все это сформировалось в Германии под влиянием социалистических идей. Все это въелось в поры немецкого общества и стало частью немецкой ментальности. Но другое дело, что правительство канцлера Шредера, социал-демократическое правительство, оно провалилось. Это провальное правительство. Самое провальное за всю послевоенную историю Германии. И вот возникли ножницы. Если бы провалилось, предположим, правительство консерваторов, все было бы ясно - социал-демократы к власти. Но сегодня значительная часть населения Германии растеряно, то есть социал-демократы 7 лет правят страной и довели ее, что называется, до ручки, может быть, еще не совсем до ручки. Здесь как раз и открылась такая ниша для таких новых социал-демократов. Бывшие коммунисты ГДР объединились с раскольниками из Социал-демократической партии Германии, которую возглавляет один из бывших лидеров этой партии Лафонтен, и создали некое такое образование - Левую партию. Посмотрим, какой результат из всего этого выйдет. Ефим Фиштейн: Спасибо, примем это как посылку. Я позволю себе еще вернуться к этому вопросу. Ежи Редлих, в Польше левые, они же посткоммунисты, на последних выборах получили порядка 40 процентов голосов, если мне память не изменяет, то есть прошли на ура. Не прошло и четырех лет, и им придется поднатужиться, чтобы вообще попасть в Сейм. Честно говоря, такой гигантский перепад - из грязи в князи и назад - не имеет аналогий в новейшей политической истории. Как вы объясняете эту специфически польскую ситуацию? Ежи Редлих: Совершенно верно, что вы напомнили о том, что был такой огромный успех на последних выборах 2001 года. А вот уже в течение трех лет Союз левых демократических сил, то есть посткоммунисты, умудрился разбазарить это доверие. Рейтинг сейчас составляет всего несколько процентов, а лидеры потеряли еще больше. Миллер вообще вынужден был несколько месяцев тому назад покинуть пост премьера. Его место занял Марек Белька, не столько политик, сколько специалист-экономист, а главное - ставленник президента. Почему Союз левых сил потерпел столь резкое поражение? Я думаю, что, прежде всего, из-за чванства, чувства безнаказанности. Многие лидеры - министры, деятели центрального, местного уровня - оказались втянутыми в различного рода аферы. Это показалось в работе трех следственных комиссий Сейма, которые расследуют коррупцию, злоупотребления в нефтеторговле и в страховании. Может быть не все отвечавшие перед комиссией лидеры в равной степени были причастны к этим злоупотреблениям, однако имидж этой политической формации был сильно подорван. А с другой стороны, многие голосовавшие за левых, разочаровались. Они убедились в том, что эти люди, назвавшие себя социалистами и социал-демократами, отнюдь не приверженцы идеалов социальной справедливости, особенно что касается вопросов приватизации, здравоохранения, пенсионных вопросов, безработицы и так далее. Ефим Фиштейн: Спасибо, Ежи. Вы употребили термин "социальная справедливость" и сказали, что польские социалисты отнюдь не приверженцы. Наверное, проблема отчасти и в том, что очень сложно выявить приверженцев идеи, которая сама носит столь расплывчатый характер, что почти любого можно считать то ли приверженцем, то ли наоборот противником. Раз уж мы оттолкнулись от положения в Германии, то и фактический репортаж будет о том же. Послушаем нашего берлинского корреспондента Юрия Векслера, он рассказывает о причинах возникновения новой левой партии. Юрий Векслер: Это предвыборный союз двух партий - бывшей ПДС (партии демократического социализма), возникшей на обломках бывшей правящей партии ГДР, и "Партии Работы и социальной справедливости", созданной в январе этого года несколькими профсоюзными лидерами и группой, "отколовшейся от правящей пока социал-демократической партии Германии". Я сказал бывшей ПДС, так как несколько дней назад партия переименовала себя и называется теперь Левая партия. Отказ от названия ПДС был условием для объединения, выдвинутым партнерами по предвыборной коалиции. Сама коалиция носит теперь название "Левый союз". Главными кандидатами гибрида левых социал-демократов и восточногерманских социалистов на предстоящих выборах стали возвращающиеся после паузы в политику бывший лидер ПДС Грегор Гизи и бывший руководитель социал-демократов Оскар Лафонтен. Оба лидера весьма популярны в средствах массовой информации. Популярность же самого нового объединения растет день ото дня. Первые прогнозы говорили о 8 процентах поддержки. Прошло чуть более месяца после заключения союза двух партий, и мы видим, что если бы выборы проводились сегодня, то в целом по Германии за новых левых проголосовало бы уже 12 процентов избирателей. В восточных землях, где ПДС традиционно была, как правило, второй по силе партией и входила и входит в правящие коалиции, в частности в Берлине, новый союз левых впервые вышел по опросам на первое место, потеснив ХДС и набирая 32 процента голосов. В западных землях результат скромнее - 8 процентов, но например в Саарланде, где Лафонтен много лет был премьер-министром, новые левые уже сегодня набирают 20 процентов, и если так пойдет и дальше, то вскоре смогут обойти социал-демократов. Новый союз, возможно, действительно превратится в новую партию. Задача эта, так сказать, на вырост сформулирована руководителями обеих партий. Но сначала надо пройти в Бундестаг с третьим результатом - именно так формулирует свою задачу на предстоящих выборах блок, возглавляемый Гизи и Лафонтеном. Кто же готов сегодня голосовать за новую силу? Согласно исследованиям, из примерно 5 миллионов избирателей, готовых сегодня отдать свои голоса Гизи, Лафонтену и их команде, 25 процентов из голосовавших на выборах 2002 года - "за" социал-демократов, примерно столько же составляют те, кто голосовал за ПДС. 23 процента, и это важно, как тенденция, составляют не приходившие на выборы в 2002 году. Есть также и 7 процентов, голосовавших ранее "за" ХДС ХСС. Понятно, что новый Левый союз в Германии аккумулирует потенциал протеста. Ефим Фиштейн: Из репортажа Юрия Векслера вытекает, что новообразованная Левая партия - примем пока это условное название - сложилась или складывается на волне протеста против слишком правой, по их мнению, политики социал-демократов и их канцлера Герхарда Шредера. Эйтан Фикельштейн, вы сказали, что эта политика оказалась для Германии провальной. Допустим. Но разве меры экономии и глубокая реформа социальной системы не вынужденный ход нынешней коалиции? Ведь в программе ни социал-демократов, ни "зеленых" ничего такого не было, я имею в виду в бывшей предвыборной программе. Они были самими обстоятельствами вынуждены начать эту реформу. Эйтан Финкельштейн: Реформа, безусловно, вынужденная. Реформа, безусловно, проведена в правильном направлении, но дело в том, что это лишь частичная реформа. Реформирование рынка труда без реформирования рынка капитала, налоговой политики и так далее, налоговой системы это безрезультатная вещь. Для простого человека совершенно ясно, что правительство Шредера ведет свою политику таким образом, что это борьба не против безработицы как таковой, а против безработных. Она не затрагивает ни коим образом монополии, которые получают огромные прибыли именно при правительстве социал-демократов. Монополии и международные монополии в Германии просто расцвели, а что касается трудящихся, то они оказались в очень тяжелом положении. Известно, что 5 миллионов людей в Германии являются безработными. Ефим Фиштейн: Эйтан, а можно ли представить себе ситуацию, когда социал-демократы, скажем после выборов, образуют правящую коалицию с Левой партией (назовем ее условно красно-красной коалицией, вроде той, что и сегодня правит в Берлине)? Что же тогда - откат от реформы, возврат к прежнему дореформенному состоянию? Эйтан Финкельштейн: Я думаю, что такую коалицию представить себе совершенно невозможно. Но отката, наверное, не будет ни при каких обстоятельствах, кто бы ни пришел к власти. Дело не в том, что нужно откатываться от этой реформы. Реформа, повторяю, проведена в правильном направлении, но это лишь частичная реформа, это не полноценная реформа. Изменений в экономике не будет до тех пор, пока правительство не проведет реформы в области налогообложения и вообще регулирования рынка капитала, рынка труда. Ефим Фиштейн: Сергей Колмаков, почему бы российским коммунистам не пойти по пути германских товарищей? Кстати, товарищами себя официально называют не только посткоммунисты, но и социалисты. Почему бы им не переименовать себя, скажем, в левых демократов и занять надолго свободную нишу налево от центра? Ведь там никаких социал-демократов практически не наблюдается. А в программном отношении коммунисты все равно уже продвинулись достаточно близко к центру, отказавшись от диктатуры пролетариата, классовой борьбы, руководящей роли партии и так далее. Сергей Александрович, ваше мнение. Сергей Колмаков: Эта проблема как раз ядра даже не столько, может быть, актива, то есть тех людей, которые занимают выборные должности в обкомах, первичных ячейках Компартии, это касается актива, то есть ядра сторонников Коммунистической партии Российской Федерации. Это люди старшего поколения, старших возрастов. Для них переименование бренда означало бы полный крах, дезориентацию, потерю иллюзий окончательно в политической деятельности. Это один из самых дисциплинированных отрядов избирателей. Совокупность всех этих факторов в необходимости устойчивости партии, ко всему прочему, и предопределяет то, что в ближайшей перспективе, я думаю, Компартия не откажется от этого бренда. Она активно за него боролась. Я уже говорил, что она отбила в прошлом-позапрошлом году все попытки каким-то образом клонировать этот бренд. С таким брендом, с таким ядром электората попытки присоединить еще какие-то другие социальные группы Компартия может рассчитывать на преодоление 7-процентного барьера. Попытка изменить этот бренд приведет к тому, что будет утрачена основа электоральной стабильности Компартии, хотя она постоянно сокращается. Ефим Фиштейн: Спасибо, Сергей. К нам в студию дозвонился ваш тезка - слушатель по имени Сергей из Санкт-Петербурга. Я, не мешкая, дам ему возможность высказать свое мнение. Сергей, вы в эфире. Слушатель: На основе моих наблюдений возник вопрос. Я имею возможность общаться с российскими коммунистами и в ближнем зарубежье. Это очень странное сообщество. Низы - это многих таких городских сумасшедших, тусующиеся в церкви бабушки, но на верху - это такие упитанные дядьки на хороших новых иномарках. В фирмах, где они руководят, нет даже намека на коммунистическую мораль. А на Западе как это выглядит? Ефим Фиштейн: Изумительное по своей точности наблюдение, Сергей, должен вам сказать. Я дам возможность Сергею Александровичу ответить на ваш вопрос. Но за себя скажу, что на Западе, во всяком случае, в посткоммунистическом мире в бывшей Восточной Европе это очень похоже: это старушки и старички, довольно часто выживающие из ума, а верхи коммунистических партий - это солидные, упитанные и очень хорошо одетые господа. Сергей Колмаков: Немножко возьму на себя роль адвоката коммунистов. На счет обуржуазивания верхушки - это давняя история. Ясно, что федеральное руководство партии - это люди, которые там уже десятилетия заседают в парламенте, особенно те секретари, условно их назовем, обкомов, которые до недавнего времени зачастую даже возглавляли целые области. Ясно, что они были и частью федеральной и в какой-то степени региональной элит. Но после административной реформы, начатой Путиным в 1999-2000 году и до сегодняшнего времени, практически искоренена территориальная составляющая влияния коммунистов в региональных элитах. Те, которые присягнули власти, они вышли под тем или иным предлогом из Компартии. Поэтому я бы не сказал, что там такая уж буржуазная прослойка. Но имеется то, о чем сказал радиослушатель. Эти элементы имеются, но не в такой степени. Ефим Фиштейн: Сергей Александрович, меня всегда российская политическая система поражала своим несоответствием традиционным право-левым схемам. Скажем, ядро, "Единая Россия", она себя позиционирует направо от центра. А Родина - она что, левее коммунистов или правее? А либерал-демократы Жириновского? Где их искать на этой шкале? Совершенно непонятная ситуация. Как вы думаете, будет ли со временем эта система приведена к какому-то общеевропейскому знаменателю или так и останется совершенно специфической и для слушателя непрозрачной, несистемной? Сергей Колмаков: Все, что связано с огромными социальными переменами, которые произошли и происходят в стране. Старая социальная схема тех или иных политических сил, соответственно, их позиционирование она не совсем работает в России. У нас сейчас вообще существует рабочий класс, как таковой? Не уверен. Те лица, те рабочие, которые работают в крупных преуспевающих предприятиях, продают свою рабочую силу уже фактически на западный момент. Ефим Фиштейн: Совершенно верно. Эта традиционная структура, это разделение общества на слои она и на Западе не работает. Сергей Колмаков: Это одна из составляющих, связанная с тем, что социальная структура общества не позволяет выстроить по европейским лекалам этот партийный спектр. Еще хочу сказать, что помимо рабочего класса, что так называемый средний класс тоже в России не сформировался. Поэтому говорить о появлении реальной влиятельной либеральной или демократической партии в России нельзя будет до тех пор, пока более или менее значимо этот средний класс не оформится, не осознает своих интересов и так далее и тому подобное. Низшие слои этого социального класса, то есть среднего класса, те, кто в значительной степени формирует социал-демократическое мышление, сознание и подпитывают эти партии, в России находятся в таком положении, что в значительной части он не воспринимает социал-демократические лозунги. Это первый момент. Второй момент, на который я хотел бы обратить внимание, что если говорить конкретно о Компартии, "Родине" и так далее, эти две силы достаточно небезуспешно пытаются оседлать как бы две вещи - с одной стороны, социально протестное голосование, а с другой стороны, очень серьезный подъем национальных настроений в стране. Это тоже очень серьезный момент. Что касается попыток социал-демократизации, то последние такие попытки пытался предпринять Глазьев. С моей точки зрения, это был очень перспективный проект, может быть, даже в рамках той же самой "Родины", но он был фактически задушен. Ефим Фиштейн: Спасибо, Сергей. Добрый день, Георгий, наш слушатель из Петербурга. Слушатель: Приветствую вас. Я удивляюсь, что Компартия все еще существует, так как она многократно себя дискредитировала и окончательно выродилась. Все, что она может еще сделать, так это некоторое время путаться под ногами. Другие партии не намного лучше. Нет ярких личностей, нет и программ хороших. Ефим Фиштейн: Предлагаю другому нашему слушателю по имени Константин из Петербурга задать свой вопрос. Мы потом ответим сразу на оба вопроса. Слушатель: На протяжении десятилетий в стране одни и те же люди занимаются политикой. Они и те же. Прошу прокомментировать событие. Дочка Гайдара хочет избираться в Мосгордуму. Не кажется ли вам, что народ просто уже, в конце концов, начнет голосовать за липенов. У нас липенов-то очень и очень много. Сколько можно издеваться? Ефим Фиштейн: Замечательный вопрос, Константин. Я только огорчу вас, сказав, что и липены свое политическое ремесло очень часто передают по наследству. В случае самого Ли Пена, его дочь также занимается политикой, внучка Муссолини занимается политикой, если уж говорить о лагере крайне правых и так далее. Явление это не чисто российское. Сергей Александрович, вы имеете возможность ответить на оба вопроса. Сергей Колмаков: По поводу липенов хотел бы сказать, что у нас есть свой Ли Пен - господин Жириновский, который все эти 15 лет, с моей точки зрения, просто гениально, талантливо и очень убедительно выполняет очень важную функцию в политической системе страны. Он, с одной стороны, аккумулирует на себе энергию, скажем так, в разной степени выбившихся из привычной социальной сферы людей, полностью дезориентированных в политике, выражающих свой протест таким образом. С другой стороны, аккумулирует наиболее такие оголтелые элементы национального движения, которые не могут по другому легализоваться. С третьей стороны, выполняет функцию, очень важную для власти, - выпускание пара. Он это делает стабильно, регулярно. И я больше чем уверен, что он преодолеет 7-процентный барьер и на следующих выборах. Поэтому это очень интересный феномен. Так что, свои липены у нас есть. Они выполняют своеобразную функцию и, как мы видим, весьма успешно. Теперь по поводу наследственности в политике, в частности, выдвижение дочек Гайдара и Немцова. Я думаю, что это просто связано с какими-то остаточными, с моей точки зрения, ложными представлениями о том, что в крупных мегаполисах, в частности, в Москве, существует 3-5 процента населения, которые полностью одобряют программу, доктрину и так далее СПС. Но, я думаю, что это на самом деле в нынешней ситуации даже не совсем так, как представляется молодым девушкам, которые под этими брендами стартуют в политике. Ефим Фиштейн: Спасибо, ведь и сам "Союз правых сил" тоже следствие некоего недоразумения той невнятности, невразумительности, которую являет собой российская политическая система. Честно говоря, на Западе мы привыкли к каким-то более четким определениям. Ежи Редлих, у вас в Польше политическая структура, наверное, несколько прозрачней и вразумительней, чем в России, но все же до полной стабильности пока еще далеко. Партии живут от выборов до выборов. Часто возникают новые партии. Например, партия Гражданская платформа, у которой по опросам есть хорошие шансы на победу и пост премьера, сложилась сравнительно недавно, и в прошлых выборах не участвовала. Чем объяснить это переливание партий и электоратов из одного сосуда в другой? Ежи Редлих: Конечно, это зависит и от программы, которую она провозглашает, и от людей, которые ими руководят. Но раз у нас тема о левых, я еще хочу напомнить о том, что Союз левых демократических сил в прошлом году раскололся. Из него выделилась группа под руководством Марека Боровского и организовала новую партию "Социал-демократия Польши". Сперва она занимала довольно приличную позицию в рейтингах, но в настоящее время ее популярность падает, ниже даже избирательного уровня, а сам Боровский, который хочет баллотироваться в президенты, получает ничтожную популярность. А почему так? А потому что она считается искусственным творением. Она не удовлетворяет как твердых, бетонных, как у нас говорят, посткоммунистических избирателей, так и интеллигентов, тяготеющих к центру. А вот этих левоцентристских интеллигентов пытается привлечь новая партия демократов, которая состоит из бывших членов "Союза свободы" и отколовшихся некоторых социал-демократов. В самом Союзе левых демократических сил в последнее время проходят крупные изменения. Главным образом произошла смена поколений. Ефим Фиштейн: Важно, чтобы менялись не только поколения, но и идеи, носителями которых эти поколения являются. В Германии, положение в которой нам послужило как информационный повод для беседы, есть еще одна влиятельная политическая сила - партия Зеленых, которую традиционно относят к числу левых. Как на ее судьбе скажется нынешняя кристаллизация в стане левых? Вопрос, естественно, к Эйтану Финкельштейну в Мюнхен. Эйтан Финкельштейн: Поговаривают, что партия Зеленых стоит сегодня перед угрозой вообще не войти в Бундестаг на следующих выборах. Это довольно естественно, потому что партия очень разнородна. Это не партия экологистов. Под крышей Зеленых собрались бывшие марксисты, троцкисты, маоисты, бунтари 60-х годов. Программа партии весьма и весьма расплывчата. Она тоже пришла к своему успеху 7 лет назад на волне такого протестного голосования как, возможно, придет в этом году партия Зеленых. Но такой успех не бывает долговременным. Надо думать, что партия Зеленых, если она не пройдет в Бундестаг, она тоже расколется на многочисленные группировки. Ефим Фиштейн: Сергей Колмаков, завершая сегодняшнюю беседу, скажите, имеет ли вообще то, что происходит на политических сценах Европы какое-то значение для российских политиков, оказывает ли влияние на партийную жизнь? Спрашиваю об этом потому, что партии в государствах Европы обычно в своем подавляющем большинстве входят в какие-то наднациональные политические образования, являются фракциями каких-то объединений типа Интернационала. Есть в Европе партия "Европейских демократов" она же "Народная партия", объединяющая консерваторов, есть такое же объединение социал-демократов. Но я понятия не имею, входят ли российские партии в такие объединения и в какие собственно? Сергей Колмаков: Да, они входят в такие объединения. Насколько я знаю "Единая Россия" входит в состав консервативных фракций, допустим, в Совете Европы. Коммунистическая партия, естественно, активно себя позиционирует в левых движениях. Я знаю, что предпринимаются очень большие попытки со стороны лидеров "Родины", частности, Рогозин, также влиться в ряды социалистического Интернационала, каким-то образом ассоциировать себя с социал-демократией. Так что, с этой точки зрения все нормально. Позиционирование российских партий внешне происходит по этим лекалам. Но вся проблема в том, что партии по ельцинской Конституции в нашей системе, чем дальше, тем больше, они просто не выполняют большинство своих функций, потому что парламент также не является тем органом, которым он должен являться. Борьбы за власть на парламентских выборах не происходит. Борьба за власть происходит вроде бы в период судьбоносных президентских выборов. А партии и парламентские выборы - это в известной степени только индикатор, какая-то пристрелка. В самом парламенте и сам парламент играет такую не столько законоустанавливающую, сколько законосопроводительную функцию в нынешней системе страны. Отсюда вот этот мизерный элемент власти, который имеют партии, не дают ему в полном смысле развиться в нормальные институты политические, как это на Западе происходит. Ефим Фиштейн: Спасибо, Сергей. Я понял вашу мысль. При всей видимости какого-то политического брожения, на самом деле политики именно как формы борьбы партий за власть в России не происходит. На этом мы закончим обсуждение проблемы, обсуждать которую можно бесконечно. Другие темы недели. В Лондоне совершено новое покушение на жизнь мирных горожан. К счастью, его можно считать неудавшимся. В любом случае оно мало что добавляет к впечатлению, вынесенному от терактов двухнедельной давности. И суть этого впечатления: жители британской столицы и британцы в целом проявили перед лицом опасности редкую выдержку, дисциплинированность и спокойствие. Вряд ли они оправдали надежды террористов. Но в эти же дни из Дании пришло любопытное сообщение об одном изобретении, которое может серьезно повлиять на методы борьбы с террором. Из Копенгагена сообщает Сергей Джанян. Сергей Джанян: Теоретически говоря, изобретение датской компании "Кантион" было бы вполне способно предотвратить недавние теракты в Лондоне. Однако уже в ближайшем будущем разработке скандинавских учёных предстоит реальная задача по спасению тысяч и тысяч человеческих жизней. Речь, в данном случае, идёт о революционном прорыве в области нанотехнолологий. Датчанами создан компьютерный чип, не уступающий по чувствительности остроте нюха служебной собаки, натасканной на поиск взрывчатки. При этом искусственный собачий нос можно запрограммировать так, чтобы отслеживать наличие молекул взрывчатых или ядовитых веществ не только в воздушной, но и в водной среде. Наномеханические средства обнаружения и молекулярного анализа веществ, производимые по технологии фирмы "Кантион", находят применение в самом широком спектре задач - от нужд бытового использования до научно-исследовательских изысканий. Однако в данный момент фирма вынуждена сконцентрировать свои усилия именно в сфере борьбы с терроризмом, поскольку тема эта, к сожалению актуальна как никогда, отмечает административный директор компании Кристиан Кьер. Министерство обороны США и американские службы безопасности, крайне заинтересованные в прикладном применении новой технологии, принимают активное участие в разработках датской компании. Планируется, что уже в течение ближайших двух лет будет запущен в производство микрокомпьютер, способный преобразовывать поступающую от чипа информацию в звуковые или световые сигналы, предупреждающие об угрозе взрыва или химической атаки в местах общественного пользования. Не исключено также, что молекулярный датчик в будущем станет непременной частью воинской экипировки, а также будет устанавливаться в местах скопления людей и салонах общественного транспорта, в целях предупреждения возможных террористических акций. Эксперты отмечают, что созданный датскими инженерами искусственный орган обоняния по своим техническим параметрам значительно превосходит существующие средства обнаружения, в частности те, что применяют службы досмотра в аэропортах. Следует также добавить, что помимо исключительной чувствительности "электронного носа", он ещё и несравненно дешевле в производстве, нежели любой из его конкурентов на сегодняшнем рынке. Ефим Фиштейн: Сравнительно недавно в передаче "Европейский дом" нам пришлось говорить о направлениях реформы вооруженных сил в России и за рубежом, в том числе о профессионализации армий. В эти дни к числу стран, отказавшихся от обязательной воинской повинности в пользу профессиональной армии, присоединилась Словакия. Вот, что передает Инна Земляная из Братиславы. Юрай Лишка: Приказываю, чтобы отныне к основной воинской службе в нашей армии не призывался ни один молодой человек. Инна Земляная: Эти слова министр обороны Словакии Юрай Лишка произнес перед десятками тысяч людей, собравшихся на одном из летних фестивалей в Словакии. Отныне, по словам министра, наборы новобранцев для прохождения обязательной службы в рядах вооруженных сил страны остались в прошлом. Его заявления были встречены овациями, потому что, исходя из опроса общественного мнения, много молодых словаков без особого энтузиазма смотрела на свою воинскую обязанность. Молодой человек: После вуза идти и служить в армии? Это считаю за глупость. Молодой человек: По моему мнению, основная обязательная воинская служба - это просто выбрасывание денег на ветер. Профессиональная же армия эти средства оправдывает. Инна Земляная: Так считают молодые словаки. Однако, по мнению специалистов, обязанность защищать страну в случае военных конфликтов никто не отменял. Поэтому и при полной профессионализации словацкой армии парни, достигшие 19-летнего возраста, и далее будут заноситься в так называемые списки народной регистрации. "На службу они будут призваны лишь в период угрозы войны", - говорит Министерство обороны Словакии. Отмена набора молодых солдат летом, а не зимой, как это предполагалось, связано с неожиданно большим количеством добровольцев, решивших стать профессиональными военными. Уже сегодня армия Словакии состоит из более чем 90 процентов профессиональных солдат. В ряды вооруженных сил страны, по сообщениям экспертов, попадают лучшие из лучших. В эти летние месяцы набор рекрутов продолжается. На пляжах, в зонах отдыха при бассейнах, на концертах под открытым небом нередко увидишь палатку "вербовщиков", которые предлагают молодым людям информацию о жизни профессионального солдата. Марьян Филип: Люди ходят к нам, спрашивают. Их интересует, что армия им может предложить. Какой карьерный рост, какие выгоды, какое финансовое вознаграждение. Инна Земляная: Сказал начальник призывного пункта Марьян Филип. Выбрав курс на профессионализацию армии, Словакия, будучи страной - членом НАТО, так повторила опыт других держав, входящие в альянс. Первой профессиональной армией в Европе может гордиться Великобритания. Этот шаг она сделала еще в 1962 году. Подъем профессиональных вооруженных сил был отмечен в 90-е годы после смены общественно-политической ситуации в Европе. В 1995 обязательную военную службу отменила Бельгия, год спустя - Голландия. Французы это сделали в 2001 году, испанцы - в 2002, словинцы - в 2003. В прошлом году полную профессионализацию вооруженных сил завершили Венгрия и Чехия. Ефим Фиштейн: Вопрос о возникновении сословия олигархов в посткоммунистических странах волнует, оказывается, не только россиян. Является ли олигархом нынешний премьер-министр Венгрии? Таким вопросом все чаще задаются венгры. И хотя до парламентских выборов в этой стране пока еще далеко (они состоятся лишь весной следующего года), тем не менее, дискуссии в печати на эту тему начинают оказывать влияние на настроения общественности. Предвыборная борьба ожидается жесткая, как говорится, нанайская. Миллиарды нынешнего премьера, по совместительству и лидера социалистов, Ференца Дюрчаня, происхождения которых он не умеет объяснить, могут сыграть определенную роль в исходе выборов. Послушаем рассказ будапештского профессора Миклоша Куна. Миклош Кун: Одна из самых популярных книг нынешнего будапештского сезона - это толстенный опус американского автора Дэвида Хоффмана "Олигархи: сила и власть новой России". Это не только потому, что скрупулезное жизнеописание Лужкова, Ходорковского, Березовского, Чубайса и многих других российских мультимиллионеров сами по себе достаточно поучительны. Для венгерского среднего читателя в книге предостаточно аллюзий. Тут и корни, уходящие в партийное и комсомольское прошлое, и удачный тушинский перелет в стан демократов, и участие в приватизации, и тесные связи с власть имущими. Словом, весь большой и малый джентльменский набор джентльменов удачи в бывших социалистических странах. В Венгрии же, ко всему прочему, олигархи представлены в теперешнем леволиберальном, как его называют в наших краях, правительстве - это и министр промышленности, и отчасти министр финансов, ряд государственных секретарей и чиновников, стоящих во главе крупнейших правительственных учреждений. Но на первом месте в этой галерее портретов, так считает, по крайней мере, добрая половина венгерского населения, стоит глава правительства Ференц Дюрчань. Выходец из провинциальных низов, в последний период правления Яноша Кадора, молодой студент педучилища совершил головокружительную карьеру и стал, как раз во время смены строя, одним из секретарей венгерского Союза коммунистической молодежи. А затем на Дюрчаня посыпались плоды приватизации, как из рога изобилия. Причем он, имея потрясающие связи, обычно покупал предприятия либо недвижимость в долг, как это было с бывшим партийно-правительственным домом отдыха кадоровских времен, либо с престижным клубом в центре Будапешта для парламентариев. Затем то же государство пользовалось все той же виллой, только платило за нее Дюрчане ренту. В результате молодой комсомольский вожак накопил худо-бедно от 2 до 3 миллиардов форинтов. Часть своего имущества он прокрутил через люксембургскую оффшорную фирму. Дом же, в котором живет Дюрчань, который стоит громадную сумму, зарегистрирован на имя его жены. В пылу политической борьбы парламентская оппозиция собрала достаточно подписей депутатов для расследования приватизационной деятельности премьер-министра Венгрии. Но тут-то возникает "но". Социалисты и либералы, парламентарии, ссылаются на то, что три с лишним года назад Дюрчань, мол, ушел из большого бизнеса и превратился в профессионального политика. Так что, он как бы не отвечает за предыдущие годы своей биографии. С другой стороны, начала действовать по инициативе социалистов другая парламентская комиссия, интересующаяся материальным положением лидера оппозиции Виктора Орбана, хотя его движимое и недвижимое имущество составляет всего лишь 100 с лишним миллионов форинтов. Да и он не участвовал в процессе приватизации. Чем кончится весьма активная деятельность двух комиссий, выяснится на осенней сессии венгерского парламента. Борьба продолжается. Ефим Фиштейн: Время на дворе отпускное и темы нашей передачи, соответственно, отпускные. Что поделывают в такой сезон парижане? Об этом в корреспонденции Дмитрия Савицкого. Дмитрий Савицкий: Лето время отпускное и легкомысленное. В столице с трудом можно отыскать самих парижан. По городу стайками пробираются туристы, с удивлением рассматривая тех, кого они принимают за этих самых "настоящих" парижан - провинциалов и (в основном) жителей пригородов, в чьих руках нынче Париж. Все остальное население на пляжах - узких, сразу за которыми асфальт Лазурного берега; и роскошных, широких океанских. Да и в Лютеции открылся свой привозной, на правом солнечном берегу Сены. Насыпан песок, поставлены пальмы, расставлены лежаки, пахнет маслом для загара и не совсем свежей водой Сены. И конечно над всеми пляжами страны гремит песенка Сержа Гинзбура, не выходящая из моды. "Море, секс и солнце", три английских эС. Несмотря на нелюбовь наших министров культуры к употреблению в стране английского языка, Серж Гинзбур более чем часто вводил его в тексты своих песен. Застенчивый Гинзбур, творивший в эпоху этой самой сексуальной революции, любил нарушать табу. А так как в те времена буржуа в его классическом виде все еще существовал, было кого эпатировать. Конечно, до Сержа по проблеме озвучивания эроса в эфире уже прошелся лакированными мокасинами Шарль Азнавур со своей "Изабель". Но Серж пошел дальше. Жермэн Трейе, Франс-Инфо: То была эпоха сексуальной свободы, конец шестидесятых. Сержу Гинзбуру пришла в голову идея написать эротическую песню. Он знал, что песня это вызовет скандал и будет запрещена цензурой. Первую версию песни "Я тебя люблю, и я тебя тоже - нет!" ("Je t'aime moi non plus") он записал с Бриджит Бардо. Но актриса была против выхода пластинки. Она испугалась за свою репутацию. Гинзбур встретился со своей будущей подругой Джейн Бёркин и предложил ей записать песню. Дмитрий Савицкий: Конечно, по нашим временам песня эта может вызвать шок разве что где-нибудь в Карбале, но в конце шестидесятых, когда многие книги, вышедшие в 80-х в академических коллекциях, были запрещены к печати, песня откровенно изображающая сексуальный акт, была абсолютным шоком. Жиль Верлан, автор биографии Сержа Гинзбура. Жиль Верлан: Серж дал послушать Джейн Бёркин запись песни, дуэт с Бардо. Джейн смутилась. Как она призналась позже, она вся вспыхнула. Гинзбур все же сумел уговорить Бёркин записать песню. Начиная с 1969 года, эта песня превратилась в мировой хит. Отличную рекламу песне сделал сам Римский Папа. В разгромной статье в "Corriere della serra" и в других ватиканских органах печати "Я тебя люблю, и я тебя тоже - нет!" предавалась анафеме. В статье говорилось, что в этой песне спариваются: слоны". Дмитрий Савицкий: С тайнами пола и с цензурой покончил не французский шансон, не усилия Брассанса, Гинзбура, Бреля или Азнавура, а эпидемия СПИДа. Она же стала сексуальной контрреволюцией, по ходу дела доведя сексуальной образование населения до уровня, о котором никто из сексологов и не мечтал. Так что в четверг, когда состоялось открытие парижского пляжа, Je t'Aime Moi Non Plus, плывшая в горячем июльском воздухе, не только никого не шокировала, но воспринималась, как банальная часть пейзажа. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
