Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
С христианской точки зренияВедущий Яков Кротов О феминизмеАнатолий Стреляный: Феминизм в России дружно не принимают и верующие, и неверующие, хотя верующие относятся к нему лучше. Феминистки (мало кто подозревает, что есть и мужчины, убежденные сторонники сверхравенства полов) оказываются чем-то вроде юродивых. Но ведь в этом ряду и правозащитники, к которым обращаются, когда грянет гром, а до этого над ними насмехаются. Россия сейчас - на той стадии отношений с феминизмом, на которой западные страны находились полвека назад. Уже есть несколько женщин-священников среди российских методистов. Оживленно обсуждается ключевой для христианок-феминисток вопрос о рукоположении женщин. В течение веков патриархальное общество отождествлялось с христианством, и вдруг - такие перемены. Почему же христианство, в отличие от других религий, уступает феминизму? Откуда эта терпимость, из каких представлений о свободе человека, о назначении мужчины и женщины? Яков Кротов: Этот выпуск нашей передачи будет посвящен феминизму. Слово "феминизм" впервые появилось в 1895-м году и стало обозначать политические учения, социальные движения, которые стремятся к осуществлению равноправия женщины в обществе. Но феминизм как явление появился за три поколения до того, как возникло само слово, накануне Великой французской революции, и ассоциировалось с просвещением, со всем тем, что вылилось, в конечном счете, в погромы церкви, в угнетение христианства. Значит, возможно, существует какая-то глубокая внутренняя связь между антихристианством и феминизмом. И на протяжении всего 19-го столетия, да и на протяжении первой половины 20-го века, отношение к феминизму в христианской среде практически однозначно, практически единодушно отрицательное. Почему? Дмитрий Таланцев: Христианство не может одобрять феминизм, потому что вообще, согласно Библии, женщина именно в семье имеет с мужем разные роли. Она должна повиноваться мужу, то есть - решения должен принимать муж, согласно христианству. Но при этом сказано, что муж должен совершенно беззаветно любить жену, то есть - измена мужа осуждается в христианстве, в равной степени, как и измена жены. Поэтому христианство феминизм не очень одобряет. Но при этом в Библии.... Не в семье, а в социальной, в общественно-политической жизни, за исключением именно религиозной жизни, занятия каких-то постов в каких-то духовных структурах, а в общественной, в политической жизни, - считается, что нет никаких политических оснований для дискриминации женщины. Женщина имеет право стать политиком, ровно в той же мере, как и мужчина, с точки зрения христианства. То есть - она имеет право стать ученым, ученой, ровно в той же мере, как и мужчина. Она является таким же образом Божьим, как и мужчина и никаких ограничений тут не может быть. То есть - нигде в Библии не сказано, что женщина должна здесь ограничиваться. Яков Кротов: Как с точки зрения тех, кто симпатизирует феминизму и при этом является христианином, членом церкви, оценить упреки феминизма в том, что это - антихристианское явление? Действительно ли связь феминизма с антихристианством такая уж жесткая? Татьяна Тамаева: Упреки феминизму в том, что это, по сути своей, антихристианское явление, основаны на распространенном заблуждении, которое заключается в том, что христианство, его сущность - смешивают с различными социальными институциональными формами его проявления и его воплощения в нашей исторической реальности. Эти формы далеко не всегда и, как правило, сами они не являются христианскими. Просто исторически сложилось так, что христианство не нашло другого способа, не было для него другой возможности как-то проявиться. Христианство зародилось и развилось в обществе, в котором так или иначе было обосновано и практиковалось, не хотелось бы употреблять это слово, но - угнетение, принижение женщины. Христианство, мне кажется, переняло такое отношение, грубо говоря, просто потому, что оно не знало никакого другого. Поэтому, мне кажется, следует различить вот эти социальные формы, социальный контекст, в котором существует и существовало христианство и, собственно, его сущность. И если исходить из нее, из этой сущности, то, мне кажется, что феминизм ни в коей мере ей не противоречит. Потому что христианство, как мне кажется, по существу утверждает достоинства человека, в том числе и женщины. Но, мне кажется, что феминизм, если выразить это понятие в двух словах, это право на самоопределение для женщины. Яков Кротов: Традиционно считается, что все мировые религии плохо относятся к феминизму. И, наверное, для ислама, иудаизма, индуизма это справедливо, но в случае с христианством - положение особое. Существует христианский феминизм и существует уже достаточно давно, он добился определенных успехов. Почему именно в христианстве, и каким образом - происходит диалог с феминизмом? Петр Сахаров: Христианский феминизм идет уже следом за светским. Возникает он в среде элитарной, не снизу идет. Первый всплеск феминизма богословского, условно, связан с именем американской пресвитерианки Элизабет Кейди Стентон, которая издает к концу 19-го века женскую библию. Собранные из Библии места, касающиеся женщин, определенным образом прокомментированные. Толчок к тому, чтобы осмыслить Библию, в которой сторонницы феминизма, а они чаще всего далеки от церкви, обнаруживают огромное количество женоненавистничества и подавления женщины. Кстати, самым главным женоненавистником почему-то считается именно апостол Павел. Что там все то, что было до того, это как бы еще семечки, а вот он-то уж пошел по полной программе женщину бить. Тем не менее, в Библии находится очень много всего, что можно истолковать в поддержку женщины. Второй Ватиканский Собор в своей пасторской конституции о церкви в современном мире очень четко подчеркивает то, что Бог сотворил людей равным достоинством, и мужчине, и женщине принадлежит равное достоинство. Говорится, конечно, о различных вытекающих отсюда социальных требованиях, что женщины должны иметь те же социальные возможности, не худшие социальные возможности, чем мужчины. Более подробно Второй Ватиканский Собор на этой проблеме не останавливался. Неравенство женщины имело место в европейском обществе еще 19-го начала 20-го века, это неравенство было действительно ощутимо. Женщина не имела многих прав, в некоторых странах не имела избирательных прав, избирательные права она получила сравнительно поздно в большинстве стран. Женщина не имела возможности устроить свою судьбу (я имею в виду - среднестатистическая женщина), кроме как стать домохозяйкой, если она не принимала монашество. В 20-м веке это все более или менее выровнялось. И когда мне в последнее время доводилось общаться с большим количеством феминисток, мне кажется, что уже, если исключить вопрос о женском священстве, то вопрос о ущемленности неравенства женщины в обществе западном. Какая-то приводится статистика по поводу того, что женщин там увольняют на 20% больше, чем мужчин, мне кажется, это более-менее высосано из пальца. И что причины здесь уже не социальные, а психологические. И я полагаю, что в большинстве случаев феминизм, по крайней мере, в каких-то таких, наиболее экстремистских, своих проявлениях, имеет психологические корни, а не социальные. Яков Кротов: В своем развитии феминизм в европейских странах прошел несколько этапов. Начинался он как борьба за равноправие женщины. И первоначально феминистки, как бы их ни называли на первом этапе развития движения в различных странах, доказывали, что они - не слабее мужчин. Они были вынуждены это доказывать, потому что и богословы, и не богословы одинаково были убеждены, что женщины слабее от природы, что женщины менее одарены интеллектуально. Сегодняшняя европейская цивилизация иначе оценивает соотношение мужского и женского. Как с точки зрения христианина, специалиста по психологии, можно оценить различие мужского и женского? Сергей Илюшенко: Разница - биологическая, гормональная и так далее, конечно, не может не отражаться на психологическом устройстве. Мужчины ориентированны на действие, женщины ориентированы на чувства. Это - врожденная вещь. И особенно это видно, когда это нарушается, когда у женщины избыток мужских гормонов, и тогда мы видим Софью Ковалевскую, видим Жанну Д Арк. Это описанные случаи, женщина с мужским характером, с мужским поведением немедленно выделяется, это немедленно видно. Поэтому эта биологическая разница, конечно, это душевная разница, разница душевной организации. Женщине для счастья нужно понимать, что она хочет и что она чувствует, выражаясь примитивно. А мужчине нужно понимать, что он может действовать. Это существенная разница. Субъекты, независимо от того, мужчины они или женщины, наверное, равны в отношении гражданских прав, но они не могут быть равны, у них просто разные возможности. Прежде всего, психобиологические, в этом отношении они не могут быть равны. Если бы даже хотелось доказать другое, это не так. У них разные физические возможности, у них разный обмен веществ, у них разная устойчивость к стрессу. Это просто то, что детерминировано. Это не значит хуже, лучше, но они - разные. Яков Кротов: Что принципиально изменилось в позиции современной церковной иерархии по отношению к женщине? Петр Сахаров: Тема это развивалась не только снизу, но и сверху. Серьезные богословы разрабатывали эту тематику. Павел Шестой и потом Иоанн Павел Второй в ряде своих, как социальных документов учительства папского, так и касающихся вопросов семьи, брака, пола, - касались этой темы. Наконец, в 1988-м году Иоанн Павел Второй выступил с апостольским посланием. Документ очень большой, очень объемный - "О достоинстве и служении женщины". Признается равное достоинство и всячески это оправдывается на основе большого количества текстов. Яков Кротов: А что именно изменилось в положении женщины в западной церкви? Можно ли это перечислить? Петр Сахаров: Входить в алтарную часть храма, читать библейские чтения. Более того, преподавать причастие. Католическая церковь сейчас старается сделать все для того, чтобы показать людям, что никакого ущемления нет, и вот этот допуск до степеней священства - единственное оставшееся табу, все остальное - пожалуйста. Женщины преподают не только в воскресных школах, но и в семинариях, женщины работают как миссионеры. То есть, действительно служений очень много. Но, тем не менее, огромное количество именно в западном (что самое примечательное, не в восточном обществе, а именно в западном) обществе - большое количество недовольных, которые считают, что - нет, женщина по-прежнему ущемляется, по-прежнему женщина - это существо второго сорта. И мне кажется, что причины такого феминизма уже не социальные. Яков Кротов: Как относятся сами женщины к тому, что в новых документах папского, скажем, престола иначе, с большим энтузиазмом говорится о роли женщины в церкви, что в папских энцикликах и письмах содержится призыв к созиданию нового, настоящего подлинного христианского феминизма? Татьяна Тамаева: Честно говоря, попытки создания нового католического, в частности, феминизма я восприняла, когда впервые об этом услышала, несколько иронически, потому что, мне кажется, основной акцент в этом делается на то, что определять сущность этого нового феминизма, сущность женщины будут все-таки мужчины. И это, мне кажется, главная его черта. Я даже не стала вчитываться в то, что там, собственно, писали. Потому что, чтобы там ни было написано, это определяет мужчина. Просто, мне кажется, его смысл в сохранении существующих властных отношений между полами в церкви и, естественно, ничего нового в этом, по существу, нет, что бы там конкретно ни говорилось о том, какой должна быть женщина. И, мне кажется, что ничего из этого не выйдет до тех пор, пока женщинам в церкви не будет дана возможность самим определять, кем им быть - инструментом или чем-либо другим, и как им жить, и как им понимать себя. Очень интересный у меня был случай в свое время, когда я работала в католической газете еще. Мне было предложено даже написать статью такую. Шел какой-то год женщины или... не помню, с чем это было связано, но главный редактор предложил мне написать статью. Говорит: "Татьяна, пожалуйста, подумайте и напишите материал на тему, например, женщина - в нашей культуре". Я спрашиваю: это в какой в такой "нашей культуре"? Это прекрасно иллюстрирует все, что можно было сказать о новом феминизме. Мне кажется, что дело - только в том, чтобы позволить женщинам, дать им время самим определить для себя, кто они есть. Для этого, конечно, может быть, придется отказаться от каких-то определений или рамок, которые уже были созданы в церковной и нецерковной традиции, мысли, связанные с этим вопросом. И, конечно, я думаю, кого-то это может пугать и представляться как оппозиция сложившейся традиции. Но, тем не менее, это необходимый этап для того, чтобы стороны, наконец-то, могли найти какую-то точку соприкосновения. Может быть, она обнаружится в результате такого процесса. Есть привилегированные клубы, задача которых - подчеркнуть более высокое положение на шкале ценностей человеческих типов вот этой своей закрытостью. Как мне кажется, церковь в своем нынешнем состоянии как бы во многом стремится к этому идеалу мужского закрытого клуба. Мне кажется, что возможности распространения крайнего феминизма и превращения феминизма "некрайнего" в свой радикальный вариант - прямо пропорционально степени противостояния со стороны существующих структур. Яков Кротов: То, что сегодня уже говорят не об ущербности женщины, а об ее инаковости, конечно, неплохо. Опасно другое - ни разу ни один мужчина не признал первым правоту феминизма, всегда - лишь задним числом. И в сухом остатке остается ничтожно мало: обмен веществ, эмоциональность, право преподавать причастие. Но таинство совершает священник. Как не может наука ответить на вопрос, есть ли Бог, так и не может наука ответить на вопрос, какие различия существеннее - между полами, или внутри полов? Благодаря феминизму мир преобразился. И в этом мире наглядно обнаруживается ежедневно, что различия между мужчинами конкретными или между женщинами - сильнее, чем между мужчинами и женщинами в целом. Точно так же отмена сегрегаций показала, что различие личности, будь то личность с белой кожей или с черной, сильнее, чем различия расовые. Не только мужчины и женщины разные, - мужчины разные, и эти различия куда существеннее. И тут именно христианский духовный опыт помогает это понять. Потому что христианство начинается с веры в то, что Божья благодать преображает человека. Во Христе человек рождается заново. И этот новый духовный человек имеет больше общего с другими христианами или христианками, чем с самим собой до обращения. Так что вопрос о женщине в церкви - это вопрос о человеке вообще, о том, что является главным в человеке, его свойства или сущность, бытие, существование или его власть над другими людьми. И неслучайно проблема упирается в женское священство. Тут в миниатюре решается общая проблема того, каким должно быть человечество. Не то грешное человечество, которое мы знаем в повседневном опыте, а человечество совершенное, человечество святое, искупленное. Этот выпуск нашей передачи, напомню, посвящен феминизму. Движение, зародившееся как борьба за эмансипацию женщин в конце 18-го века, к нашему времени уже значительно изменилось. Вехой здесь стала Вторая Мировая война. Во время предыдущих войн, как правило, женщины вместе со стариками и детьми оставались фигурами неприкосновенными. Вторая Мировая война рассматривала здесь человечество как единое целое: в газовых камерах, а часто и на фронте, истребляли мужчин и женщин одинаково. И в противостоянии фашизму и нацизму женщины играли часто не меньшую роль, нежели мужчины. Неслучайно поэтому в 1948-м году выходит знаменитая книга Симоны де Бовуар "Второй пол". В своей книге Симона де Бовуар доказывала, что женщина - это как раз не дополнительная половина, женщина - это особый вид человека, который необязательно нуждается в мужчине в качестве ориентира. Одна из первых, скажем, православных книг, отвечающая на вызов этого нового феминизма, феминизма, который уже борется не с засильем мужчин, а борется с сексизмом, то есть, в принципе, с противопоставлением мужчин и женщин по признакам пола. Феминизм, который породил название "гендер", то есть гендер - как род, особый вид - женщина. Одной из первых православных книг, отвечающих на вызов гендернего феминизма стало исследование Павла Евдокимова, вышедшее в 1958-м году - "Женщина и спасение мира". Евдокимов, критикуя феминизм, крайний феминизм, писал, что "феминизм, доведенный до крайности, производит плоские формы мужеподобных женщин, низводит людей до уровня самцом и самок". Правда, тот же Евдокимов отмечал, что "во многом здесь повинна сама церковь, потому что на протяжении многих веков она практиковала крайние формы аскетизма, который, видимо, в этом случае не является аскетизмом, а является как раз сексизмом. Например, пишет Евдокимов, аскетизм, который предписывает отворачиваться даже от собственной матери и даже от животных женского пола, явно свидетельствует о нарушении психического равновесия. Мнения некоторых учителей церкви о супружеской любви как будто взяты из учебников биологии. Супруги рассматриваются под углом производства и воспитания молодняка - чисто социальное понятие". Оказывается, что крайний феминизм и крайний сексизм под маской аскетизма, а Евдокимов здесь, несомненно, имел в виду православную так называемую "республику" Афон, на которую запрещен въезд не только женщин, но и любых существ женского пола, - они смыкаются. И сексизм, и крайний феминизм убирают тайну пола, относятся к нему неровно. И тогда встает вопрос - если церковь так преследует женщин, так их зажимает, как утверждают крайние феминистки, то почему же тогда в церкви так много женщин-активисток? Сергей Илюшенко: Церковная община - это место, где у людей, как ни странно, больше свободы, они более защищены, чем в социуме. Поэтому неудачная личная жизнь, неврозы - позволяют замечательно реализовать себя в социальной активности. Скажем, нигде нет такой беды, как в христианской церкви, когда появляются профессиональные христиане, что ужаснее всего, и там очень много женщин. И, как правило, у них есть какая-то нереализованность именно в связи с женской ролью, либо нет семьи, либо проблемы с детьми, либо что-то такое. Церковь - замечательное место, которое позволяет им компенсироваться. С точки зрения психотерапевта, совсем отстраненно от христианства, я вам хочу сказать. Яков Кротов: А чем вызвано сопротивление православной среды, да не только православной, церковной среды (она в этом смысле представляет вполне и секулярную часть общества) самой идее, чтобы женщина получила в церкви такое же место, как и мужчина. Почему в церкви такое количество ограничений, препятствующих женщине - не то, чтобы быть священником, но, скажем, сейчас в православии полагают, что женщина во время месячных не имеет права входить в церковь, не имеет право даже целовать крест. Откуда это? Сергей Илюшенко: Я думаю, что это приходящие особенности, наличие в христианстве, в устройстве христианской церкви - крена в мускулинность, каких-то бредовых представлений о том, что женщина есть сосуд нечистот и так далее, это, конечно, такая традиция дикости. Страх крови, менструации - это обострение языческого невроза. Вообще в христианской церкви люди склонны к обострению языческих неврозов, просто провоцирует своей четкой ритуалистикой и некоторой тоталитарностью и непонятным языком она провоцирует ритуалистическое языческое мышление. Потому что это проще, чем быть христианином. Вот обострение языческого сознания в церкви - это вещь приходящая и не повсеместная. Не болеет только мертвечина. Все-таки церковь - это не только социальные аспекты или сумма глупостей ее представителей, а это, прежде всего, организм, где действует Христос. И он действует сквозь глупость людей и несмотря на глупость людей. Это все-таки важнее, чем заморочки священников, прихожан. Яков Кротов: Рукоположение женщины - проблема, которая встала со всей остротой во второй половине 20-го века. Еще в 1948-м году известный христианский апологет, литератор Клайв Льюис полемизировал публично в Оксфорде с женщиной-богословом о том, может ли женщина быть священником. Он написал тогда замечательное, остроумное, яркое эссе, которое доказывало, что - нет, не может, что церковь, в которой будут женщины-священники, уже не будет совсем церковью. И, тем не менее, Льюис потерпел ведь тогда поражение, хотя он сам не любил об этом вспоминать, его "побили" в публичном диспуте. Но, на самом деле, совершилось нечто большее. Потому что в конце 20-го столетия, начиная с начала 80-х годов в Англии, в странах Скандинавии стали активно допускать женщин к священству, в лютеранских церквах, в протестантских. Но, конечно, и католики, и православные об этом знали, и все время примеривали это для себя, внимательно следит за этим и неверующая часть христианского мира. И сообщения о женщине-священнике, о епископе-женщине - регулярно появляются на страницах светской прессы, которая вообще-то церковные проблемы не очень освещает. Что же движет женщинами, верующими во Христа, когда они стремятся к священству? Татьяна Тамаева: Я как-то задала сама себе такой вопрос, почему женщине именно так важно быть допущенной к священству. Я в свое время достаточно много дебатировала по Интернету на эту тему, потом предмет этот как-то потерял для меня такую остроту, потому что лично мне это не нужно, и даже, если бы была такая возможность, священником я бы не стала никогда. Но, тем не менее, вопрос стоит именно в том, почему недостаточно, когда тебе предоставляют какие-то другие служения в церкви. Тут есть какое-то очень существенное непризнание полноты твоего человеческого достоинства, с точки зрения женщины. То есть - за тобой не признается способность делать что-то такое, на что способен абсолютно любой мужчина, вне зависимости от его каких-то интеллектуальных, душевных, духовных достоинств и достижений. Просто, в принципе, теоретически любой мужчина может стать священником, но никакая женщина, например, в католической традиции или в православной - стать не может, опять же независимо от ее духовных достижений и каких-то прочих личных достоинств. Напрашивается такой вывод, что тебе, грубо говоря, отказывают в полноте человечности, таким образом, что ты - "недостаточно человек", для того, чтобы иметь возможность представлять человечество перед Богом, как это происходит в любом церковном собрании. Возможность для женщины быть или не быть священником, грубо говоря, здесь невозможно кого-то интеллектуально победить или переубедить, потому что это не вопрос доказательства фактов, это вопрос ценностей. А ценности мы либо принимаем, либо не принимаем. Все факты могут свидетельствовать против них. Но здесь присутствует какой-то волевой момент, желание собеседника, оппонента или нежелание их принять. Поэтому любая женщина, как мне кажется, гораздо лучше мужчины может понимать, что дело не в фактах, дело не в интеллектуальном споре совершенно, дело просто в каком-то наличии доброй воли, мне кажется. Яков Кротов: Как ученый, ученый секулярный, ученый позитивист, специалист по развитию католического богословия - оценивает место споров о женском священстве в истории современной европейской культуры? Екатерина Плетнева: Главный вопрос, который ставится, это вопрос о том, почему Мария не входила в группу "Двенадцать". И главный, собственно, ответ, который дается, связан никак не с планом духовным, а с планом культурным. То есть, говорится о том, что для иудеев того времени совершенно немыслимо было ассоциация женщины с группой, которую Иисус направлял на служение. Безусловно, все традиции иудаизма говорили о том, что женщина - существо, отличающееся от мужчины, и она подчинялась (и до сих пор в иудаизме подчиняется) законам ритуальной чистоты или нечистоты. Соответственно, женщина периодически должна быть отделена от мужчины. Женщина периодически не имеет права входить в святые места, и это связано с еврейскими законами чистоты и нечистоты. Более того, если мы берем современную христианскую, католическую и православную ситуацию, то, собственно, ответ на вопрос, почему Мария никак не ассоциировалась с группой "Двенадцать", является ответом культуры, но никак не ответом теологии. В ранней церкви женщина играла огромную роль, можно вспомнить о многих женщинах, женщины-пророчицы, женщины-дьяконесы. Далее происходит уступка со стороны уже институтолизированной государственной при Константине церкви опять же в сторону культурных обычаев тех стран, где распространяется христианство. И запрет на всякое женское служение в церкви имеет истоками не духовные, а культурные модели тех стран и тех народов, где распространялось христианство. Может ли женщина действовать, может ли она представлять Христа в таинстве? Ответом на этот вопрос может служить то, что реально женщина может осуществлять такое таинство как крещение в случае смертельной опасности для ее ребенка или того ребенка, который находится поблизости. Более того, это зафиксировано в средние века, то есть этому уже тысяча лет, этой традиции, по крайней мере. Поскольку евхаристия не является спектаклем, то, безусловно, женщина не обязана представлять Христа в том смысле, что она не играет как Христос, она действует как Христос, произнося тайны совершительной формулы. В этом смысле у нас нет никаких теологических противопоказаний против возможности женского священства. Это, опять же, переводится в культурный и чаще всего в социальный план, более того, даже в какой-то степени в план политический, то есть - если вы левый, вы высказываетесь за женское священство, если вы правый, вы против женского священства. Общество верующих, которое соучаствует в этом таинстве, таинстве евхаристии, должно еще принимать такого служителя Христа как женщина. Яков Кротов: В чем видится импульс стремления женщин-христианок к священству? Петр Сахаров: В психологическом неблагополучии данной личности, какой-то сильной озлобленности на, скажем, мужской пол или на социальную действительность. Я не знаю, я не специалист, не психолог. Просто - наблюдая, мои какие-то бытовые представления о психологии подсказывают, что здесь вопрос не в объективных причинах, а в том, что данной личности нужно так себя... представляется нужным так себя проявить. Есть очень милые и очень приятные люди, а есть откровенные кликуши и, я думаю, как есть в любом движении, особенно движениях экстремистского плана. С чем они сейчас в основном борются? Борются они с сексизмом. Почему женщинам открыт доступ ко всем профессиям, кроме профессии священника? Здесь, может быть, имеет смысл упомянуть Мэри Дейли, которая уже после Второго Ватиканского собора в конце 60-х годов стала у истоков христианского феминизма, по аналогии с книгой Симоны де Бовуар "Второй пол" она написала книгу "Церковь и второй пол". Потом она пошла дальше и в 73-м году написала книгу "По ту сторону Бога-отца". Эта книга знаменовала ее разрыв с христианством. Если Бог - мужчина, то значит мужчина - Бог. Господство мужчины в обществе, оно исходит из христианской идеи того, что Бог - это мужчина. Что, между прочим, как бы еще надо доказать, как бы это нигде догматически не утверждается. Здесь еще следует учитывать, что во многих языках слово "мужчина" и слово "человек" синонимы. Это очень важно, этого сейчас стараются избегать в любых и светских, и церковных выступлениях, текстах, документах, чтобы, не дай Бог, слово "человек" кем-то не было воспринято как просто "мужчина", поэтому пишут "мужчины и женщины". Я как-то об этом знал теоретически, пока наконец-то не приехал в начале января сего года на конференцию левых католических движений в Версале, где я был наблюдателем, поскольку не представляю никакого движения. И надо сказать, что при достаточно либеральных своих взглядах, за три дня пребывания там, я довольно сильно "поправел". Читался фрагмент из последней беседы Христа с учениками из Евангелия от Иоанна. "Заповедь новую даю, да любите друг друга, как я возлюбил вас". "Да любите друг друга", - по-французски это "любите один другого". Переводилось это следующим образом: "любите один и одна другого". Когда уже было заседание в какой-то секции, я, разговорившись в компании феминисток о том, что я впервые об этом услышал, что я не совсем понимаю, зачем произносить текст не так, как его произносил Христос? Выдержал довольно большой шквал, что Христос говорил в своих социальных условиях и не мог употреблять, а вот мы его слова распространяем на нынешние социальные условия. Яков Кротов: Уже и в современной России среди методистов, среди баптистов есть женщины-священники. И в среде православной тоже ведутся споры о том, может ли женщина быть дьяконисой, к примеру. И поставление в дьяконисы - что это - хиротония или хиротесия? Такой утонченный спор православных богословов о том, каким образом следует делать женщину дьяконисой. И это при том, что дьяконис реально нет, все еще находится в стадии умозрительных рассуждений. Хотя бы теоретически можно ли предположить, с христианской точки зрения, с точки зрения мужчины-христианина, что женщины и в России имеют право быть священниками? Дмитрий Таланцев: В евангелиях и в посланиях апостолов сказано, что женщина вообще может занимать такие низкие посты, дьяконисы, например, могут быть. Единственное, сказано, апостол Павел говорил в одном из своих писем или посланий, что "жене учить не дозволяю". По-видимому, что приводится как пример, они могут служить образцом. Женщина может занимать высший пост в иерархии церковной, но к чему это может привести? Мне кажется, здесь вероятность того, что женщина будет совершать больше ошибок, немножко больше, чем мужчины. Яков Кротов: В случае с феминизмом обнаруживается иррационализм, который кроется в человеке. Евангелие предписывает, чтобы епископ был одной жены муж, но вместо этого в католичестве, в православии утверждается безбрачие епископата. Евангелие предписывает, чтобы были дьяконисы, но это игнорируют. В конце концов, не только протестанты и католики, но даже и православные соглашаются, чтобы женщина, вопреки апостолу Павлу, учила, преподавала в семинарии, проповедовала, готова на многое, кроме одного - просто перестать обращать внимание, кто женщина, кто мужчина, как не обращают внимания на цвет волос. Вопрос о том, может ли женщина быть священником, вызывает потому такие большие споры, что за ним - вопрос: может ли женщина быть епископом, вообще - быть начальником? Но ведь в церкви, какой ее основал Христос, вообще не может быть отношений господства, не может быть начальников, властвующих. Ведь Иисус же сказал, что его ученики не должны господствовать друг над другом, как это делают остальные, а должны служить друг другу. Но пока христиане отделались словесным камуфляжем, просто стали мы называть господство служением, а самого главного начальника слугою слуг Божьих. В этом смысле вопрос о том, может ли женщина быть священником, так же неуместен, как вопрос о том, может ли женщина быть палачом. Да ни мужчины, ни женщины не имеют права быть священниками в том качестве, в каком сегодня преобладает понимание священства среди христиан. Поэтому проблема феминизма так тесно связана с христианством, ведь это вопрос о природе человека вообще. Нигде в Библии не сказано, что женщина сотворена более эмоциональной, менее агрессивной, более пассивной. Все это приклеено к Библии верующими, да и неверующими. Христианством прикрывают очень опасное разделение труда, разделение греха. Мужчина на фронте убивает - женщина за него в тылу молится, все при деле, все довольны, а что гора трупов, как это было и при язычниках, и при Хаммурапи, так ведь это у нас для благой цели. Неверующие тоже грешат пресловутым сексизмом, но с них и спросу меньше. А тем, кто знает, что Иоанн Предтеча погиб из-за женской агрессивности не в меньшей степени, чем из-за мужской, тем грешно поддерживать мифы о том, что различие мужского и женского носят какой-то духовный характер. Из простого биологического факта, что женщина может все, что может мужчина, да еще может рожать, недостойно делать какие-то богословские выводы, особенно тем, кто видит в безбрачии идеал христианской жизни. А ведь так обычно и бывает. Нет мужского и женского ни в грехе, нет мужского и женского в вере, во Христе и в том царстве, которое он открывает идущим за ним. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
