Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-11-02]
Далеко от МосквыПолуостров Крым. Город Ялта. Время киноВедущая Елена Фанайлова
"Почему-то вспомнилось лето. Точнее - детство, вокзал. Понимаешь, такое приятное воспоминание. Лето, вокзал, детство - значит, едем с родителями на море. В вагоне много всего интересного и важного. Все открывается, откидывается... верхняя полка! Ну, ты вспомни. Вот, чай в поезде... Вкус не помню. Но где еще в жизни чай с подстаканником? А сахар! Вспомни! Такая твердая, маленькая, приятная пачечка, в ней два кусочка, а на бумажке нарисован локомотив и вагоны, а небо какое-то красное, и видно, что локомотив просто летит. Сахар давала проводница. Нигде такой сахар не продавался, а проводница давала. А сейчас, интересно, дают такой сахар, я давно на поезде не ездил? Помнишь? Только поезд тронулся - и все сразу еду достают. Курица - обязательно. Всегда курица, а потом... потом? Яйца, помидоры, огурцы... картошка вареная холодная... ножик раскладной! Который весь год лежал, а тут... Соль в коробочке или в пузырьке каком-то, копченая колбаса фигурировала часто. Хлеб резали большими кусками, а на второй день шли консервы... И карты, карты... Везде играли в карты. Поезд ночью идет, стучит - ты спишь. Только остановится, даже в поле, затих - ты проснулся. И тишина приятная такая. А как только поезд пошел, медленно... еще огни так ярко и резко на секундочку освещают купе неприятно. Но только поезд разошелся, застучал - ты уснул". (Евгений Гришковец, "Записки русского путешественника") Андрей Сандлер: В Ялте практически постоянно чувствую какую-то ностальгию о чем-то светлом. Я сразу стал вспоминать своих родителей, когда они улыбались друг другу, улыбались мне и моему брату. Город детства - для многих людей, которые живут в России. Алексей Учитель: Кажется, это место называется "Золотой Берег". Моя мама с приятельницей, я и сын этой приятельницы, мы примерно одного возраста. Мы почему-то сидели верхом на каких-то больших таких оленях, скульптуры такие идиотские. Внизу была танцплощадка, и наши две мамы танцевали, а мы наблюдали. Почему-то это мне врезалось в память. "Я моря не видел до этого. Я мечтал! Как буду плавать, сначала научусь, а потом буду плавать. Мне даже снилось что-то неопределенное. А потом мы на море приехали... что-то не помню как... приехали. Помню только - скука страшная. Одни взрослые, жара... Родителям нравилось - в кафе-рестораны, а мне-то до всего до этого... О! Кстати, вспомнил, такое яркое воспоминание о юге - из детства. Перед глазами асфальт, пыль, трава сухая, фантики-бумажки, коленки мои разбитые в зеленке, и сандалики, с потертыми дырчатыми носами. Сандалики помню свои, потому, что скучно было, я ходил, под ноги смотрел". (Евгений Гришковец. "Записки русского путешественника") Алексей Гориболь: Ялта ассоциируется с самым теплым и самым приятным чувством детства, которого ждешь год, потому что подавляющее большинство моих сверстников с родителями проводили летнее время в Ялте. Когда я повзрослел, учась в Гнесинской школе, я прекрасно отдавал себе отчет, что южный берег Крыма - колоссальная точка для будущего самовыражения, если можно так сказать. Я имею в виду, прежде всего, дворцы, чеховский театр, все эти музеи, особняки бесконечные и т.д. Где-то в 13-14 лет сформировалось абсолютно явное желание быть в Ялте уже не как курортник, а как игрок. Елена Фанайлова: Ялта пестрая и удивительная. Человек, у которого нет курортных ассоциаций, увидит в ней восточный город с неожиданной архитектурой начала века, настоящую жемчужину русского архитектурного модерна. Так видит Ялту художник Никола Самонов, оформитель фильма "Дневник его жены" - русского кино, в 99-м году снятого на тогда еще украинской Ялтинской киностудии. Никола Самонов: Ялта от набережной, от пирса, от моря подымается наверх очень высоко. Где-то совсем наверху есть совершенно замечательные дома с прекрасными садами, со старыми какими-то деревьями и какого-то такого замершего времени. То есть вот именно для кино, например, это - совершенно уникальный объект. Очень много домов, особняков, клиник начала века, про которые я совершенно не знал, и они совершенно перевернули мое представление о Ялте. И там это вообще потрясающе правильно организовано в городе. Русский модерн оказался в Ялте таким очень свободным. Ни в Петербурге, ни в Москве такого модерна нет, вероятно, потому что это юг, и разнообразная текучесть там очень подходит к озеленению, то есть к кипарисам и якобы пиниям. Только там не пиния, а лепская сосна растет, это которая вся наклонена на северо-восток. К этому плющу, забирающемуся на деревья. Крым - это ханство татарское в какой-то свой период, и русские архитекторы очень правильно подхватили эту татарскую тему, которая там возникает, - кажется, что так и должно быть. Вероятно, когда в Крыму жило много крымских татар, это было актуально и правильно. Такой стиль модерн, возникший как иллюстрация к "Тысяче и одной ночи". Таких домов много в Симеизе, и в том же Мисхоре. Елена Фанайлова: С эпохой русского модерна связано рождение русского кинематографа. Он начинается в Ялте. Основал его офицер и джентльмен Александр Ханжонков. Рассказывает историк кино Валентина Рогова. Валентина Рогова: Он пришел в кино в России уже официально с созданием своих студий, со съемочными площадками, с первыми хроникальными и игровыми лентами в 1908 году. Мы опоздали по сравнению с Европой и Америкой на 10 лет. Тем не менее, в фантастически короткий срок, фактически к 14-му году, была создана русская национальная кинематография. Ханжонков создал великое детище русского немого кино - русскую психологическую кинодраму. В 16-ом году было принято решение строить русский Голливуд в Ялте, в Крыму. Почему? Потому что к 15-му году центр американской промышленности переместился из Нью-Йорка в Голливуд, независимые предприниматели выиграли войну с монополиями США, и Ханжонков решил пойти по этому же пути. Круглый год солнце, тепло - аналог русского Голливуда. Так он появился в Ялте. Строил он там павильон на Алеутской улице, это стало в дальнейшем основой ялтинской кинобазы. Хроника: 1908 год - Французская кинофирма "Пате" впервые снимает в Ялте видовые фильмы. 1911 год - Ф.Ф. Ханжонков снимает большой исторический фильм "Оборона Севастополя". Осенью этого же года фильм был показан царю Николаю II в Ливадии. 1917 год - Акционерное общество "Ханжонков и Ко" открыло летнюю киносъемочную базу в Ялте. 1919 год - По декрету, подписанному Лениным, киноателье Ханжонкова и Ермольева были национализированы. Создана единая государственная Ялтинская кинофабрика. Валентина Рогова: Осенью 17-го года в Ялту стали поступать очень тревожные слухи о событиях в Москве. Ханжонков воспринимал все это очень тревожно, потому что основу он оставил в Москве. То есть Ялтинская киностудия планировалась как дополнение к московской базе. К этому времени он на Житной (у Калужских ворот, там, где сейчас Октябрьская площадь) построил лучшую в Европе кинофабрику. Дела в Ялте были напрямую зависимы от того, как происходили дела в Москве. В Москве оставалась Антонина Николаевна с двумя детьми. Это тоже было страшно, потому что сын у Ханжонкова родился в 1901 году, и в период этих событий это был призывной возраст. А в марте 18-го года большевики, а вслед за ними Деникин объявляют всеобщую мобилизацию. И в принципе вся кинообщественность, наши звезды, наши актеры стали съезжаться в Ялту. Они ехали к Ханжонкову, потому что к этому времени Ханжонков построил ателье, несмотря на то, что власть в Ялте, как и в Крыму, менялась около десяти раз. Там были и немцы, там была и Добровольческая армия, там были и большевики, там были зеленые. Крейсеры обстреливали город. Рабочие, которые строили ханжонковскую фабрику, предлагали ему переселиться к ним в район Массандры. Там было все-таки безопасней. Ханжонков оставался рядом со своей фабрикой. Деньги поступали неравномерно, нерегулярно. Их привозили из Ростова-на-Дону, из других кинопрокатных точек Ханжонкова, потому что он сумел в России создать систему порайонной продажи и проката фильмов - то, что потом было взято на вооружение советской властью. Только к осени 19-го года в Ялту приехала Антонина Николаевна с детьми. Это было очень трудное время, потому что звездные часы Деникина уже прошли. Ханжонков стоял перед очень жестким выбором. В 42 года он стал абсолютно нищим, потому что в августе 19-го года был издан декрет о национализации всей кинопромышленности на территории советской России. Ялтинская студия Ханжонкова, естественно, тут же была национализирована и переименована в ателье "Красный Крым". Елена Фанайлова: События в Ялте 1918-1919 годов описаны в фильме Никиты Михалкова "Раба любви". Александр Ханжонков уехал за границу, но довольно скоро вернулся в Россию. Рассказывает историк кино Валентина Рогова. Валентина Рогова: Ханжонкова приглашает студия "Пролеткульт", и через полгода он попадает под советский суд. Он его оправдывает. Но Ханжонков становится лишенцем, и вынужден покинуть Москву. А в это время его фабрики, киностудии передаются из рук в руки акционерным обществам. Это период НЭПа. На них снимается советская классика. Ханжонков решает дилемму: погибать от голода или ехать в Ялту. Семья Ханжонковых едет в Ялту. Когда они приезжают туда, лишенец Ханжонков не получает никакой работы на фабрике. Ялтинский период, "советское похмелье", был очень трудным для Ханжонкова, потому что практически десять лет он посвящает тому, чтобы восстановить себя в правах и добиться опубликования 96 страниц машинописного текста по истории русской кинематографии в обстановке абсолютной травли со стороны советской критики. На глазах у Ханжонкова происходит абсолютный развал. То есть то, что он создал за восемь лет (или 10 лет, включая ялтинский период) приходит в такой упадок, что в 40-м году Михаил Ромм, Григорий Александров, Фридрих Эрмлер, братья Васильевы - то есть цвет нашей кинематографии - пишут отчаянное письмо Сталину, что - всё. "Кина", грубо говоря, в СССР нет. И в 40-м году, когда уже шла Вторая мировая война, 24 августа наше политбюро принимает решение в течение четырех месяцев разместить в банках Германии, США и Швейцарии свыше 40 миллионов рублей на закупку киноаппаратуры, оборудования киностудий и прочей необходимой продукции, потому что, безусловно, Сталин всегда понимал, что такое кино - это одно из важнейших искусств. Елена Фанайлова: Советская история ялтинской киностудии была такова. Слово директору киностудии Валерию Пендраковскому. Валерий Пендраковский: До войны эта студия была базовой студией для обучения национальных кинематографий. Там работали грузинские кинематографисты, среднеазиатские. Здесь снимались татарские фильмы. В 36-ом году ялтинская кинофабрика была передана студии "Союздетфильм". И так это было и во время войны и сразу после войны. А потом началась чехарда. Киностудия оказалась под началом "Мосфильма". "Мосфильм" сразу сюда вложил большие деньги, и студия пошла вперед. Здесь было снято много сказок. "Руслан и Людмила" здесь снималась. После этого этапа осталось даже много строений. В начале 60-ых годов студия была передана украинскому Госкино, и стала она украинского подчинения. Я могу вам честно сказать, это был не самый замечательный период в жизни студии, до того незамечательный, что в начале 60-ых годов коллектив студии написал открытое письмо Фурцевой, и студию буквально за один день передали из подчинения Украины опять центральной киностудии имени Горького. Она стала филиалом киностудии имени Горького и благополучно жила до 86 года. Это был самый замечательный период в студии, когда она снимала каждый год четыре фильма собственного производства, а то и пять, и здесь обслуживалось до 70-100 картин в год. Можете себе представить, что это такое было. Недаром здесь стала строиться южная база кинематографии СССР. Этот памятник из железобетона до сих пор "украшает" (в кавычках) Ялту со стороны въезда, то есть это такой памятник социалистическому размаху. Но в 91-ом году все развернулось на 180 градусов, и опять киностудия оказалась на Украине. Все ж повторяется в истории. В 98-ом году обратились к "старшему брату", и "старший брат" стал помогать. Елена Фанайлова: Сейчас Ялтинская киностудия - собственность и России, и Украины, гибрид государственной и частной собственности. Говорит директор студии. Валерий Пендраковский: Я ведь чем занимаюсь. Одной рукой я держу частный капитал, а с другой стороны - какие-то государственные интересы, и я пытаюсь их совместить. В "Кавказской пленнице" есть кадр, когда на встречу мчащемуся автомобилю выходит троица, и Вицин одной рукой держится за Балбеса, а другой - за Бывалого. И в изнеможении падает. Вот примерно я, когда с одной стороны у меня частный инвестор, а с другой стороны необходимость кино снимать. Елена Фанайлова: Гибридом, порожденным временем, выглядит и является не только ялтинская киностудия. Рассказывает художник Никола Самонов. Никола Самонов: Все хорошие дома заняты под какие-то советские здравницы, которые сейчас влачат довольно убогое существование, и все наперебой приглашают жить: "у нас, у нас!". Вот мы вас, значит, будем поить, кормить и спать укладывать. Для съемок так, конечно, совершенное раздолье. Туда надо зайти, в эти самые санатории и детские поликлиники, перекрасить их и, пожалуйста, вперед, снимайте. Сейчас стены помазаны чем-то голубеньким таким, потолки тоже помазаны голубеньким с желтеньким, я уж не знаю, может, это украинское влияние. Еще я помню какой-то потолок с фризом из раков. Очень смешной. И вот эти раки были розовые. Но ничего, вполне себе шик. Елена Фанайлова: О времени и городе говорит журналист Андрей Сандлер: Андрей Сандлер: Мы, побывав в Ялте в 2002 году, во многом испытали те же ощущения, которые испытывали люди, которые приезжали отдыхать тогда, когда это была "всесоюзная здравница". Санатории, все дома отдыха - они все сохранились. Мало того, что они сохранили свои названия, они сохранили еще и какую-то внутреннюю атрибутику. Наиболее ярким, на мой взгляд, тому подтверждением является ялтинский троллейбусный парк, в котором, к своему величайшему удивлению, мы обнаружили и бюст Ленина, и огромные транспаранты с социалистическими лозунгами, призывающими к более качественному обслуживанию пассажиров. Елена Фанайлова: Далеко от Москвы. Культура, города и люди бывшей советской империи. Полуостров Крым. Город Ялта. Время кино. Полина Осетинская: У меня Ялта в первую очередь ассоциируется с запахами почему-то. Это повелось с детства, когда мы туда приезжали. Запах тархуна, который разливали в беседке на набережной или запах письменного стола Чехова, или запах кипарисной аллеи. На южном берегу Крыма приблизительно одинаковый везде климат, но только в Ялте почему-то так пахнут кипарисы. Или запах копченой курицы на рынке, или запах после дождя в 6 утра, когда ты поднимаешься на гору, чтобы спуститься потом на фуникулере, и стоишь там отдыхаешь, а там - такая полупустая Ялта. Никола Самонов: Замечательное зрелище, когда ты проплываешь над известными тебе уже домами. Они вдруг под тобой оказываются. Елена Фанайлова: В Ялту путешественник попадает на троллейбусе, который идет 70 километров от самого Симферополя. Так приехал в город журналист Андрей Сандлер. Андрей Сандлер: Машина, сконструированная чехами специально для города Ялта, если мне память не изменяет, 40 лет назад. Трясет неимоверно на кочках, то есть никакого намека на общение совершенно. Наверное, чехи его сконструировали специально по заказу какого-нибудь члена политбюро, который сказал, что "В социалистическом обществе секса быть не может, поэтому все вы, кто едет в отпуск в Ялту, должны ехать молча". Ну, вот я представляю, как мужики, прилетев на самолете в Симферополь, садились на этот троллейбус и километров где-то 30 тщетно пытались завести какой-то разговор со своей спутницей. Наверное, прав был тот член политбюро, потому что факт, который случался после того, как они мучались там 30 километров, он их настраивал действительно на здоровый отдых. Они видели панораму Черного моря, красивый, классный город Ялту. Все то, что они видели, въехав в город, было вообще блаженством, потому что троллейбус не может передвигаться быстро, улицы очень тесные. Елена Фанайлова: В этих узких улочках, между дешевыми кофейнями и частными владениями, которые оплетены виноградом и глицинией, можно случайно увидеть здание Ялтинской киностудии. Ее обнаруживаешь неожиданно, когда едешь на маршрутке в Ливадийский дворец или в дом-музей Чехова. Говорит оператор ялтинского кабельного телевидения Александр Филатов. Александр Филатов: Вероятно, это место на Севастопольской, Богом определенное для того, чтобы там была киностудия, а не какая-нибудь гостиница. Сейчас в Москве вы можете любого старого актера спросить - что такое ялтинская киностудия, гостиница "Орианда" - ностальгически человек может даже заплакать. Ялтинскую киностудию любил весь кинематограф, и до сих пор, мне кажется, любит, но сегодня приехать сюда снимать кино - очень дорого. Это - граница, это - таможня... Из буклета Ялтинской киностудии: "Крым - уникальный по своим природно-климатическим особенностям полуостров. Горы и море, карстовые пещеры, сосновые и буковые леса, каньоны и широкие долины, просторные степи и заснеженные плато, фантастические скальные образования, тоннели и гроты, заполненные морем, - и все это в пределах 100 километров от студии. На небольшой площади сконцентрированы остатки античных городов-полисов, пещерных городов, монастырей и средневековых крепостей. Здесь же замки и мечети, виллы и отели, санатории. В силу многообразия и живописности крымской кино-натуры, Ялтинская киностудия специализируется на производстве сложно-постановочных фильмов: исторических и приключенческих, фантастических и кино-сказок. Только на Ялтинской киностудии за 2-3 месяца съемочного периода можно, не выезжая из Крыма, создать на экране тропики и пустыни, средиземноморье и сибирскую тайгу, американскую Аризону и мусульманский Восток. Здесь за один съемочный период можно побывать в четырех временах года... Крым всегда был излюбленным местом для кинематографистов всего мира. Приезжайте к нам и Вы. Ялтинская киностудия ждет Вас!" Елена Фанайлова: Осенью 99-го года, во время работы питерской съемочной группы над фильмом "Дневник его жены", ялтинская студия выглядела так: Никола Самонов: Все было похоже, скажем так, на киностудию Ленфильм с этим ужасным двором, закаканным и замусоренным. Абсолютно стандартное советское пространство, закрашенное какой-то отвратной масляной краской неопределенного цвета. Елена Фанайлова: В 2000 голу Ялтинская киностудия изменилась. Слово ее директору Валерию Пендраковскому. Валерий Пендраковский: Был очень тяжелый момент, когда людям невозможно было объяснить, почему старая студия должна была уйти под воду, то есть закончить свое существование. Они до сих пор еще числится на бумаге, это государственная студия "Ялтафильм". На ней к тому моменту было 250 человек штата. Часть из них была уволена, часть осталась еще в штате, они сидели без зарплаты на существующем только на бумаге предприятии. Елена Фанайлова: Оператор Александр Филатов, который всю жизнь проработал на Ялтинской киностудии, сегодня трудится на Ялтинском кабельном телевидении, как и его коллега - дублер звука. Александр Филатов: День в день с выходом на пенсию на официальную, то есть шесть лет назад, и сразу меня пригласили сюда на телевидение, как раз и кинематограф кончился, вместе с нашей великой державой. Коллега Александра Филатова: Я не знаю, как они выпрямляются - не выпрямляются, но я знаю, что половина помещений уже сдана в аренду и т.д., а как они выкручиваются из этого положения, я не знаю. Елена Фанайлова: Ялтинская киностудия почти не снимает сама, но позволяет снимать другим. Возможно, самый известный российский фильм, снятый здесь в последние годы - "Дневник его жены" режиссера Алексея Учителя. Фильм об эмигрантском периоде жизни и нобелевском лауреатстве Ивана Бунина. О специфике работы на Ялтинской киностудии рассказывают художник фильма Никола Самонов и режиссер Алексей Учитель. Никола Самонов: Мы пробовали воспользоваться цехом реквизита, но потерпели фиаско. Пришлось собирать какие-то остатки мебели по образовавшимся знакомым, что было очень сложно, потому что там этого очень мало, и, конечно, с реквизитом там просто швах. Художница, которая предоставляла, собственно, свою мебель, имеющуюся у нее в доме, познакомила нас с какими-то ялтинскими бабками, у которых еще можно было чего-то такое найти. Алексей Учитель: То, что я вижу, меня удручает. Но там работает замечательная, в частности, бригада осветителей, водителей. И это все были работники Ялтинской студии, люди абсолютно неиспорченные. Вот сидели работяги, с утра потреблявшие портвейн или еще что-то, но каждый день они к нам приходили как на спектакль своеобразный, потому что каждый день разыгрывалась какая-то сцена. Где-то недели через три один из них, бригадир, подошел и говорит: "Вот у нас есть просьба". Я говорю: "Какая?" "Вот мы хотим подойти", - и показывает на Андрея Сергеевича Смирнова, который играл Бунина, - "взять автограф. Вот книжечку купили". Показывает книгу Бунина с портретом. Я говорю: "Ради бога". Подходит и говорит: "Иван Алексеевич, дай автограф, пожалуйста". И поскольку это все было абсолютно искренне, а не придумано, я понял, что мы на каком-то правильном пути, раз так это его проняло, и они уже не разделяют, кто актер, а кто персонаж. Елена Фанайлова: Саунд-дизайнер фильма пианист Алексей Гориболь и пианистка Полина Осетинская неоднократно давали концерты в Ялте в девяностые годы, в том числе на кинофестивалях. Алексей Гориболь: В доме Чехова мы устроили вечер с Леонидом Десятниковым и с виолончелистом Олегом Ведерниковым, мы играли на инструменте, который Чехову подарил Рахманинов. В этот день, я как сейчас помню, очистилось абсолютно все пространство. Был ясный солнечный день. Это был январь, это было 20 градусов тепла. Полина Осетинская: У меня вообще ощущение Чехова очень живое. В любом месте, к которому Чехов имел отношение, никогда не возникает ощущения какой-то скучности или мертвенности, или чего-то застывшего. Может быть в Ялте, его дух сохранился именно в доме. Почему-то кажется, что он вот сейчас зайдет и начнет разговаривать, или обедать, или будет дописывать что-то. - Из письма А.П.Чехова: "Как живете? Как себя чувствуете? Я все там же и тот же; работаю, сажаю деревья. Воздвигнут дом в два с четвертью этажа, белый дом, который извозчики и татары называют "Белой дачей". Вид с балкона чудеснейший". Алексей Гориболь: Чехов же был выдающийся садовник своего времени. То, как он за несколько лет обустроил сад в Ялте, этому есть начало в подмосковном его имении Мелихово, где он собственноручно посадил и вырастил сирень невероятной красоты и роскоши просто, которая до сих пор сохранена. И если там, в Мелихово, он был молодой, и вся эта история с Ликой Мизиновой, то Чехов в Ялте - это, конечно, уже более взрослый, поживший человек, больной. Но сад его питал, там же уникальные какие-то растения, которые до сих пор чеховские, они сохранены, и сад там в прекрасном состоянии. Какова была его жизнь там? Ольга Леонардовна блистает на сцене МХАТа в Москве, он там один. Нет-нет - наедут какие-то друзья. Вот МХАТ приехал. Но это все. Какая радость-то у него была? Бумага, перо и сад. - "В Ялте чудесная погода, только ни к селу, ни к городу вот уже два дня идет дождь, стало грязно и приходится надевать калоши. По стенам от сырости ползают сколопендры, в саду прыгают жабы и молодые крокодилы. Зеленый гад в цветочном горшке, который Вы дали мне, и который я довез благополучно, сидит теперь в саду и греется на солнце. Пришла эскадра. Смотрю на нее в бинокль. В театре оперетка. Дрессированные блохи продолжают служить святому искусству. Денег у меня нет. Гости приходят часто. В общем, скучно". (Из письма А.П. Чехова Ольге Книппер). Алексей Гориболь: Мое любимое место - это, конечно, чеховский дом, и все, что от него вниз вдоль вот этой речушки. Там такой бульвар даже, который спускается к гостинице "Орианда". Когда-то мы с Полиной от Фонда культуры играли, ну, не в самом чеховском доме, а в концертном зале чеховского дома. Я помню просто нашу прогулку с ней, это было очень-очень давно, лет 13-14 назад, Полина была совсем еще ребенком, и мы как раз прошлись после репетиции от чеховской дачи вот этим маршрутом и дивно, совершенно сказочно поговорили и подружились на всю жизнь. Полина Осетинская: Была Пасха, и мы всю ночь гуляли от храма до "Орианды", потому что мы были очень молоды, и нам казалось, видимо, не столь интересным выстоять всю торжественную службу. Поэтому мы заходили туда, пропевали псалом и уходили обратно в "Орианду", где жила моя тетя. И вот так мы курсировали всю ночь, и было ощущение какого-то невероятного праздника, и было ощущение того, что за эту ночь мы прожили целую жизнь, поскольку мы как-то очень сильно подружились именно в этот момент. И в этой ночной прогулке, в этом хождении туда-сюда мы затрагивали основные темы, которые волнуют каждого человека в этой жизни - любовь, смерть, интересы, композиторы, самые любимые вещи. Очень сильно это все было связано с каким-то религиозным экстазом, поскольку Леша тогда был постящимся человеком. Он всем кричал: "Не давайте мне мяса". Поэтому для Леши этот праздник был праздником вдвойне, он, наконец-то, смог разговеться. Алексей Гориболь: Я очень люблю замечательный ресторан, который находится по пути в Ай-Петри, я не помню сейчас, как он называется, там, где знаменитые всякие мясные блюда. Изюбрь под шубой до сих пор помню. И какие-то потрясающие чебуреки. Елена Фанайлова: К обсуждению крымских ресторанчиков подключаются Никола Самонов и Алексей Учитель. Никола Самонов: Татарское там одно место было в Симеизе замечательное, которое держала татарская бабка очень колоритная и предлагала национальные блюда очень хорошие. Те же самые мидии, которые очень странно готовили, но я придумал вливать в них совершенно замечательное крымское вино сладкое, как массандровское "Пино-гри", это было мое любимое. И еще помню хороший коньяк, который назывался Коктебель. Алексей Учитель: Это семья татар держала, такой придорожный ресторан для водителей. Безумно вкусно, просто мы потом специально, несмотря на расстояние, несколько раз ездили и получали много удовольствия, потому что готовили они замечательно, вкусно. И никого нет, пустынно, еще время такое было - ноябрь, море, полутьма какая-то. Елена Фанайлова: Дом, похожий на подлинный дом Бунина во Франции, съемочная группа фильма "Дневник его жены" нашла сначала в Тунисе. Потом по разным причинам от него пришлось отказаться. Рассказывают Алексей Учитель и Никола Самонов. Алексей Учитель: Бывший санаторий ЦК партии, а ныне санаторий Верховной Рады Украины, совершенно роскошная такая территория, с водопадами, с коттеджами, с корпусами. И стоит заброшенный дом, где каждое окно особой формы - там, в виде сердца, какое-то вытянутое. Удивительно красивый дом. Но абсолютно заброшенный. Когда мы поговорили с директором этого санатория, он говорит: "Ребята, это уже безнадежный дом такой". Теперь, насколько мне известно, этот дом чуть ли не самый популярный среди Верховной Рады Украины, потому что он действительно безумно красивый. Не знаю, как они его там приспособили для жилья, но для съемок мы его привели в полный порядок. Никола Самонов: Одна пожилая и очень активная женщина приставила лестницу к одному из окон этого дома, и мы туда полезли друг за другом, и вдруг, влезши, совершенно обалдели. Потому что увидели совершенно потрясающее пространство в стиле модерна. И московский архитектор Федор Шехтель просто отдыхает по сравнению с тем, что мы увидели там. Там было совершенно правильное сопряжение объемов. Из комнаты с потолком 6 метров мы проходили в другую комнату, в которой был потолок два метра, но зато окно уже располагалось на всю стену. И дом был совершенно такой загаженный и вместе с тем красивый. Вот пол: там был очень хороший паркет, и это было видно даже под слоем грязи, потому что он был совершенно гладкий. Это отличие ялтинского климата от нашего. То есть у нас бы это были просто гнилые дрова. Да, и там нет ни одного повторяющегося окна. То огромное окно таким стаканом, фонарем, то окно совершенно модерновой формы, где наверху круг, а потом такая небольшая дверь. Этот дом достоин отдельного описания. По-хорошему надо бы было его культурно обмерить и опубликовать где-либо в архитектурном издании, потому что никто не представляет, что такое есть. Но его купил какой-то дядька, украинский, может русский, я не знаю, и после нас там должны были начаться работы по его реконструкции. Я боюсь, что, конечно, это все изменится не в лучшую сторону, потому что они нам с восторгом рассказывали, что уже готовы рамы, которые они заменят. А там каждая рама была совершенно уникальна. Алексей Гориболь: Картинка, которая в фильме Учителя присутствует, она, конечно, наверное, напоминает Грасс, но с другой стороны, я все равно я до сих пор не могу отделаться от ощущения, что это Симеиз, это Мисхор. Это места, в которых прошло детство. Когда Женя Миронов бежит спасать Веру Николаевну, которая тонет, и все это происходит у скалы Дивы знаменитой, которую я оплывал много-много раз. Это море, я 5-6 лет подряд просто не вылезал из него, я все равно не могу отделаться от чувства, что никакой это не Грасс, это Симеиз. Но атмосфера, как мне кажется, почувствована очень тонко и правильно. Елена Фанайлова: Атмосферу фильма о русском писателе приходилось создавать неожиданными средствами. Никола Самонов: Мы поехали на Ай-Петри, приехали к какому-то месту, где давали шашлыки и вино, и на вершине этого места сидит дяденька в трусах толстый, с большим крестом на груди, а под ним модерновая качалка. И тут Вера Евгеньевна Зелинская подбежала к нему и стала эту качалку из-под него выдирать и кричать: "Киностудия Ленфильм! Дайте для кино!". Дяденька очень удивился, но дал ей эту качалку, и в ней в кино сидит Бунин. И взял с нас обещание приехать к нему в этот самый ресторан и отпраздновать конец съемок. Таким полувоенным способом приходилось обставляться. Елена Фанайлова: Были у съемочной группы и другие трудности. Рассказывает Алексей Учитель. Алексей Учитель: Мы приехали, у нас начались съемки 5 или 6 октября. Как местные жители говорили, первый раз за последние 40 лет было так холодно. А у нас там вся летняя натура, костюмы. И я сказал, что в конце съемок мы искупаемся, предполагая, что мы закончим в середине ноября. Мы закончили 2 декабря. Но, тем не менее, все мужественно полезли, поскольку обещание было дано. Так что Ялта, она очень контрастная, в хорошем смысле - по архитектуре, по людям, по атмосфере. Елена Фанайлова: В качестве контрастной и необычной появилась и музыка к финалу фильма. Алексей Учитель: Основная тема картины - замечательный вальс, написанный Леней Десятниковым, и как бы он туда очень хорошо вставал по настроению. А идея неожиданного музыкального финала - это Алеша Гориболь. Он мне показал, уверенный, что я скажу: "Пошел ты..." Я не знаю почему, но мне казалось, что такой резкий поворот был необходим. Я в этом слышал какую-то такую бунинскую ностальгию по России, и то, что он пережил, и то, как он закончил жизнь, и вся эта любовь, и что было бы в России, если бы он жил. Алексей Гориболь: У друзей я услышал вот эту запись Рахманинова и Плевицкой. Парадоксальным образом она, конечно, зазвучала во мне, как финал этой картины. Но мне была интересна реакция, прежде всего, Учителя и Десятникова. Вот, когда мы сидели и подкладывали уже эту музыку, мы поставили, начиная прямо с рахманиновских аккордов колких. Этот финал - это финал не Бунина, это финал ситуации. Она адресована к каким-то общим внутренним, невысказанным словам и чувствам Веры Николаевны. - "Милый Иван Алексеевич! Желаю вам прославиться на весь мир, сойтись с самой хорошенькой женщиной и выиграть 200 тысяч по всем трем займам. Я хворал месяца полтора, теперь считаю себя здоровым, хотя покашливаю, почти ничего не делаю и все жду чего-то, должно быть, весны. Поживаю я недурно, так себе, чувствую старость. Впрочем, хочу жениться. О Вас все мы, Ваши ялтинские знакомые, вспоминаем с большим удовольствием и долго жалели, что Вы от нас уехали" (Из писем А.П.Чехова И.А. Бунину) Алексей Гориболь: Всех туда тянет, тянуло, наверное, и Бунина, и вообще всех чувствительных, одаренных, тонких людей. Это какой-то удивительно теплый, размашистый, как будто кем-то декорированный специально для нас мир южного берега, то, что называется Большая Ялта. Такого я, конечно, не видел нигде, и туда тянет всегда, вот сейчас это уже другая страна... Андрей Сандлер: Для Ялты, как и всего Крымского полуострова, время остановилось. Наверное, в тот момент, когда была организована таможня между Россией и Украиной. Люди живут, немногочисленные предприятия работают. Может быть, это именно тот путь, который должен был быть у России, потому что история знает немало примеров бархатных революций... Александр Филатов: ...Идет, например, "Буденовка" сегодня. Казалось бы, фильм, мы там с Игорем Вознесенским делали, с красным знаменем, годы революции, все там кричали "вперед", но поскольку там заложено вот это светлое, вся идеология как бы уходит на второй план, и в этом, может быть, была ценность того кинематографа. С этим связана и судьба Ялтинской киностудии. Алексей Учитель: Место совершенно фантастическое по красоте, по разнообразию, по природе. Конечно, там надо строить наш Голливуд и все снимать. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
