Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-07-01]
Ведущий Илья Дадашидзе "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. В этом выпуске:
Анна Политковская - хроника зачистки в Серноводске. Илья Дадашидзе: Беженские лагеря Ингушетии пополнились тысячами жителей чеченской станицы Серноводск, ставших жертвами зачистки российских военных. Репортаж Анны Политковской. Анна Политковская: Сегодня край Ингушетии, ее административную границу с Чечней, определить просто: справа беженский лагерь, слева беженский лагерь, а посередине - степной пятачок. Тут сегодня еще один небольшой импровизированный лагерь. Он возник месяц назад, когда группа беженцев решила предпринять бессрочную голодовку, требуя немедленного начала мирных переговоров с Асланом Масхадовым вывода войск, остановки мародерства и ежедневного истребления чеченцев силами военнослужащих федеральных силовых ведомств. Ночью на голодающем пятачке совсем тихо, не то, что днем, когда сюда приходят сотни людей, чтобы выразить сочувствие и поддержку участникам акции. К ночи все успокаивается. Толпа рассасывается. Многие из голодающих женщин, а большинство имеют по пять и более детей, уходят навестить их в палатки ближайших лагерей "Спутник" и "Сацита". А старики и мужчины, присоединившиеся к акции протеста, сидят у палаток, негромко переговариваются. Спят немногие. Людей мучает бессонница. Так было и ночью с 3 на 4 июля. Обсуждали то, о чем говорили весь день - о зачистке в Серноводске. Серноводск - ближайший к Ингушетии чеченский населенный пункт. Станица. В Серноводске несколько тысяч постоянных жителей, а также несколько тысяч беженцев. Они живут в общежитии сельхозтехникума и в так называемом вагонном лагере. Чтобы люди чувствовали себя там спокойнее, станицу Серноводск объявили даже зоной безопасности, зоной беженцев. Здесь не слишком лютовали военные, редко проводились проверки паспортного режима, и они были не такие уж жестокие, как в самой Чечне. С утра 3-го над Серноводском стали кружить военные вертолеты. Слышалась стрельба. Станицу закрыли. Началась зачистка. Туда никого не пускали и никого не выпускали. И вот, ночью с 3 на 4, где-то после 2-х часов, на голодающем пятачке стал слышен странный приближающийся гул. Он шел со стороны Чечни, из степи, рассеченной железнодорожным полотном. Надо сказать, что в это время суток из Чечни, погруженной в почти двухлетний комендантский час, если кто и движется, - то военные. А если кого и ждут в беженских лагерях, то тяжелую бронетехнику как предвестника зачистки. Тем временем, гул нарастал. Вскоре стало ясно - это летит странная армада: грузовики, набитые женщинами и детьми, подводы с людьми, легковушки, вместившие, где по десять, а где по восемь человек. То, что они рассказали, крича и перебивая друг друга, сначала показалось невозможным. Итак, 3-го на рассвете Серноводск окружили войска. Началась многочасовая зачистка, а точнее - отделение мужчин от женщин и детей. Причем, мужчинами считались все: от четырнадцати и старше. У части из них тут же на глазах рвали паспорта со словами: "Он (паспорт) тебе больше не понадобится". Женщины кричали. Мужчин выводили из дворов, засовывали в БТРы и грузовики, укладывали в кузова грузовиков, накрывали тентами, и для начала солдаты по ним ходили ногами. Тем временем, в домах шел настоящий погром. Одна из женщин рассказала - офицер схватил у нее в доме норковую шапку, надетую по случаю лета на стеклянную банку для сохранности, схватил, засунул за пазуху и прошел в другую комнату. Там лежал кожаный ремень брата хозяйки дома. Он тоже запихнул его за пазуху. Из домов выносили, прежде всего, ковры и видеотехнику. Не гнушались консервированными компотами и овощами, свежей домашней птицей, которой тут же во дворах отрубали головы, а тушки запихивали за пазуху. С женщин и девочек срывали украшения. А на крыши домов, чтобы люди разбежались, не кричали и не мешали воровать, закидывали лимонки. Наконец, где-то около 8 утра, задержанных свезли на поле на окраину села в направлении Самашек. Самашки - это следующий, если двигаться от Ингушетии в сторону Грозного по трассе Ростов-Баку, населенный пункт Чечни. Военные, смеясь, говорили: "Нам нравится убивать вас именно в Самашках". Действительно, у Самашек плохое прошлое, о котором в Чечне знают все. В первую войну Самашки вошли в историю как современные Лидице. Село стало местом массовых убийств гражданского населения. Тем временем, на поле под Серноводском, куда согнали, по разным данным, от 700 до 800 человек, началась вторая фильтрация. Молодых, крепких и здоровых отделили от хворых и инвалидов. Определяли, конечно, на глазок, лишь по внешности. Если кто заикался, что болен и имеет инвалидность - его тут же избивали. Молодых и крепких засовывали в стоящие по периметру железные вагончики и оттуда слышались крики, свидетельствующие о физических измывательствах. Потом их выкидывали на поле, и люди видели избитые в кровь тела. Некоторые были без сознания. Били шомполами, завернутыми в ткань дубинками, пытали током. Спрашивали немногое: "Кто в селе у вас боевик?" Вода задержанным была запрещена. Она не полагалась никому, даже тем, кто был без сознания. К вечеру некоторым из задержанных дали по три глотка воды. К тому моменту, как минимум 10 часов люди провели под палящим кавказским солнцем. Солдаты громко считали глотки - раз, два, три. И того, кто пытался сделать четвертый - тут же били. Наконец наступил поздний вечер. К этому моменту от общей массы отделили несколько десятков человек. Их посадили в автобус и в автозак. Офицер - видимо, офицер, ведь все участники силовой акции были без погон и каких-либо иных опознавательных знаков, - приказал: автозак - в Чернокозово, автобус - в Ачхой. Чернокозово - это известный следственный изолятор в Чечне, превращенный в постоянное место посещения проверяющими правозащитниками из Москвы и Европы. Поэтому сегодня любой чеченец мечтает: "Если уж оказаться арестованным, так попасть в Чернокозово". Оттуда шансов бесследно исчезнуть куда меньше, чем из других подобных заведений, расположенных в Чечне. А вот фраза "Автобус - в Ачхой" означает, что арестованных повезут в райцентр Ачхой-Мартан, в тамошний СИЗО. Это куда печальнее, поскольку у ачхой-мартановских органов милиции дурная слава. Люди из Ачхой-Мартана исчезают в неизвестном направлении. Стоит добавить, что в Ачхой-Мартан увезли многих из тех, у кого как раз разорвали паспорта. Это дурной признак. У них все шансы исчезнуть, по современным чеченским традициям. Итак, задержанных увезли. До сих пор судьба их остается неизвестной. А остальным объявили, что сейчас им начнут возвращать документы в обмен на расписку, что никаких претензий нет, и никого тут не били. Одни расписывались, другие колебались. Так начался еще один фильтр. Часть мужчин смогла вернуться в село, другим, среди них были сомневающиеся, стоит ли расписываться, велели идти в сторону Самашек. Когда офицер объявил об этом людям, некоторые из солдат, стоявших за спинами задержанных, сказали, что тех, кто двинется в сторону Самашек, ждет заградотряд и минометы. Старики закричали, что они не пойдут в Самашки в 11 ночи. Это ведь была уже ночь, а значит, комендантский час, когда передвижение запрещено и за него полагается пуля без предупреждения! Страсти накалялись. Люди, которым велели идти в Самашки, сказали, что останутся на месте до утра. Никуда не двинутся и не позволят их разделить дальше. Только тогда офицеры стали возвращать документы, продолжая требовать подписи, что нет никаких претензий, но, уже согласившись, что люди пойдут в Серноводск. Начиная с 01:30 ночи, мужчины стали возвращаться в село по дороге, приняв решение, что сейчас же, не дожидаясь утра, надо уходить прочь из Чечни. Так и случился исход. А число беженцев в Ингушетии той ночью увеличилось на несколько тысяч человек. Утром 4 июля подобная зачистка началась в станице Асиновская, также приграничной с Ингушетией, в ходе которой было арестовано более трехсот человек, а еще несколько тысяч ушли из Чечни. 4-5 июля число голодающих беженцев стало стихийно расти, и к акции протеста на пятачке между беженскими лагерями "Спутник" и "Сацита" присоединились голодающие в селениях Аки-Юрт, Малгобек, Яндари. В связи с этим есть возникают два главных вопроса. Первый: "Зачем заниматься в Чечне строительством так называемой мирной жизни и одновременно производить карательные операции?". Второй: "Зачем вообще была нужна подобная акция устрашения?" На первый вопрос ответить просто, это уже сделал председатель правительства Чечни Станислав Ильясов. Он сказал, комментируя события в Серноводске и Асиновской, что деятельность его правительства по налаживанию мирной жизни и по восстановлению доверия гражданского населения к федеральному центру фактически бессмысленна в условиях проведения масштабных зачисток, направленных не против боевиков, а против гражданского населения. Ответ на второй вопрос также очень важен. Военные, находящиеся в Чечне, и старшие офицеры в особенности, давно поговаривали о том, что война в явном тупике. Одних они уничтожают, и тут же поднимают головы другие мстители. Лучший путь, на их взгляд, решения чеченской проблемы, это - хорошо забытые старые методы устрашения. Военные имеют в виду опыт борьбы НКВД с вооруженными отрядами на Западной Украине после второй мировой войны. Тогда действовали просто. Погиб кто-то из сотрудников правоохранительных органов или представителей местной власти - следует карательная экспедиция против всех жителей села, рядом с которым это случилось. У карательной экспедиции в Серноводске тоже был конкретных повод. 1 июля на окраине станицы погибли пять российских военнослужащих. Машина, на которой они ехали, подорвалась на фугасе. Такова была официальная информация. А вот - неофициальная. Жители Серноводска, ставшие свидетелями подрыва фугаса 1 июля, рассказывают странную историю. Все произошло днем. Действительно, ехала военная машина. Вдруг остановилась. Из нее выскочил водитель, отбежал, упал в траву, и только тут раздался взрыв. Тут же началась беспорядочная стрельба из машины, ехавшей сзади. Вскоре последовало официальное сообщение - пять убитых военнослужащих. Те же самые свидетели подрыва, схоронившиеся по кустам и оврагам, после отъезда военных с места события, действительно обнаружили фрагменты человеческих тел, но бескровных. У людей возник резонный вопрос: "Почему у только что погибших нет крови?". Значит, там были не живые, а уже трупы. Вывод серноводцев сегодня таков: подрыв - провокация с целью провести в станице широкомасштабную зачистку, а трупы в машине не военных, а без вести пропавших чеченцев. Как известно, большинство тех людей, кто был задержан на блокпостах и в ходе зачисток, никогда в Чечне не возвращаются. Родственники не могут отыскать ни их самих, ни их тела, ни даже их следы. Отсюда - такой вывод серноводцев. Иначе, зачем выпрыгивал водитель? Так спрашивали люди. Их имена мне известны, но они просили их сохранить в тайне. Задавали и другой вопрос: "Почему солдаты из той машины, которая следовала за подорвавшейся, не пытались оказать помощь пострадавшим, а просто быстро уехали с места происшествия?". Вопросов очень много, но никто пока не стремится ответить на них. А официальный ответ: работает прокуратура и началась проверка - давно перестал тут кого-либо устраивать. Как правило, такой ответ означает лишь затягивание времени для выяснения истины. Илья Дадашидзе: Исполняющий обязанности командующего объединенной группировкой войск на Северном Кавказе генерал Владимир Молтенской назвал события в Серноводске и Асиновской широкомасштабным преступлением. Проводившие зачистку военнослужащие совершили "беспредел", как Мамай прошел, и сделали вид, что ничего не произошло, отметил он. В настоящее время в станицах Серноводск и Асиновская работают бригады Северокавказского управления Генеральной прокуратуры и прокуратуры Чечни. Илья Дадашидзе: Экстрадиция, которая не состоялось. Кристина Горелик о задержании российскими правоохранительными органами таджикского журналиста Дододжона Атовуллоева. Репортаж Кристины Горелик. Кристина Горелик: 5 июля российскими правоохранительными органами в московском аэропорту Шереметьево был задержан и помещен в изолятор временного содержания таджикский журналист Дододжон Атовуллоев, следовавший из Германии, где в настоящее время проживает, в Узбекистан. Атовуллоев является главным редактором практически единственной сегодня оппозиционной таджикской газеты "Чароги Рус" (Светоч Дня), которая с 1992 года издается в Москве на русском и таджикском языках. О Дододжоне Атовуллоев говорит обозреватель "Московских новостей" Санабар Ширматова. Санабар Ширматова: Сам Дододжон Атовуллоев из той категории журналистов, которые никак успокоиться не могут. Начиная с 90-х годов, он брался за самые, скажем, горячие темы. Он - единственный из всех таджикских журналистов, которые работают в российских средствах массовой информации и за рубежом; он писал о связях высшего руководства республики с наркомафией и о том, как разворовываются кредиты международных организаций, в том числе и российские государственные кредиты в Таджикистане. Разворовываются, конечно, высшими чиновниками. Я думаю, что именно эта причина привела к нынешней ситуации, когда Дододжона Атовуллоева задержали в аэропорту Шереметьево. Кристина Горелик: Власти Таджикистана обвинили журналиста в оскорблении президента Эмомали Рахмонова, разжигании национальной, расовой, религиозной вражды, а также призыве к свержению существующего строя в республике. По просьбе таджикских властей Атовуллоев был задержан по прилету из Германии и провел в СИЗО почти неделю, пока российская Генпрокуратура рассматривала вопрос об его возможной экстрадиции. Попытка передать независимого журналиста в Таджикистан, где он, несомненно, подвергся бы репрессиям, вызвала обеспокоенность и протесты российских правозащитников. Говорит депутат Государственной думы, известный правозащитник Сергей Ковалев, обращавшийся в связи с задержанием Дододжона Атовуллоева к Генеральному прокурору Устинову. Сергей Ковалев: В связи с тем, что нередки сообщения о нападениях и даже о гибели журналистов в Таджикистане, есть веские основания предполагать, что в тюрьмах этой страны могут применяться пытки. Во всяком случае, о каком-либо правосудии говорить нельзя. Это вызывает большое беспокойство. Я по этому поводу разговаривал с Генеральным прокурором Устиновым по телефону. Должен сказать, что этот разговор для меня, например, дополнительный источник беспокойства. На мои слова о том, что о содержании в таджикских тюрьмах говорят достаточно плохо, генеральный прокурор спросил меня: "А вы что, сами были там и своими глазами видели условия содержания в этих тюрьмах?" Похоже, что соглашение между Россией со среднеазиатскими странами относительно совместной обороны несут в себе не только оборону против опасности со стороны афганских талибов, но еще и совсем неприятный довесок, что называется. Наша прокуратура и наше МВД совершенно без тени сомнения ловят тех, кого заказывают и стараются, как можно быстрей выслать. Для России это становится некой традицией - платить чужой свободой за хорошие межгосударственные отношения. Кристина Горелик: В последнее время российские власти все чаще передают в среднеазиатские республики обвиняемых по политическим мотивам, считает член правления правозащитного центра "Мемориал" Валентин Гефтер. Валентин Гефтер: К сожалению, случаи выдачи в исследованных странах, в первую очередь Центральной АЗИИ, участились. Это характеризует не правовую сторону, а политические моменты. Угрозы исламского экстремизма, ваххабизма и прочих "измов" заставляет нас теперь закрывать глаза на то, что под этой маркой в тех странах очень часто преследуют просто невиновных людей. Даже за последний месяц мы имеем примеры того, как выдали в Туркменистан одного бизнесмена, который находится в оппозиции к режиму Ниязова; выдали, и не первый раз, члена организации Хесбит Тахри Узбекистан. Эта организация - не исламские экстремисты, это не боевики, которые вторгаются с Афганистана, это люди из исламского радикального, но мирного сопротивления режиму Каримова. Теперь этот случай. Уже третий только за последний месяц. Он - уже откровенное преследование по политическим мотивам, потому что это журналист, известный редактор известной газеты, издающейся в эмиграции. Он известный и публичный противник действующего президента и мэра Душанбе. Это преследование, вернее, выдача - носит откровенно закулисно-келейный характер: они нам дали ходатайство о его выдаче, а мы его быстренько-быстренько можем исполнить. Кристина Горелик: По данным Фонда экстремальной журналистики, за последние восемь лет в Таджикистане погибло 69 журналистов. По мнению правозащитников, если бы российские власти приняли решение об экстрадиции Дододжона Атовуллоева, у редактора оппозиционной газеты были бы все шансы продолжить этот список. Илья Дадашидзе: Этот репортаж был уже подготовлен к выходу в эфир, когда судьба Дододжона Атовуллоева наконец-то прояснилась. Рассмотрев документы, представленные таджикской стороной, руководство Генеральной прокуратуры объявило о том, что не находит оснований для выдачи журналиста властям Таджикистана. Илья Дадашидзе: Правозащитные новости недели подготовила и читает Анна Данковцева. Анна Данковцева: В шести городах Польши 10 июля начали голодовку 500 беженцев из Чечни в поддержку требований чеченских беженцев в Ингушетии, где голодовка продолжается уже четвертую неделю. Участники акции протеста в Ингушетии добиваются остановки боевых действий в Чечне и вывода российских войск с территории республики, а также начала переговоров российских властей с президентом Чечни Асланом Масхадовым. Президент России Владимир Путин против смертной казни. Владимир Путин сказал об этом 9 июля на встрече в Кремле с президентом Всемирного Банка Джеймсом Вулфенсоном. Мораторий на смертную казнь был введен в России в связи с ее вступлением в Совет Европы. В последнее время ряд известных российских политиков и высокопоставленных чиновников неоднократно высказывались за отмену моратория. Фракция "Яблоко" считает антиконституционными поправки к закону о средствах массовой информации, принятые 6 июля Государственной думой России. Отныне граждане других стран и зарубежные фирмы не могут получить контрольный пакет акций компаний, вещающих более чем на половину российских регионов или более чем на половину населения страны. По мнению одного из лидеров "Яблока" Сергея Митрохина, поправки направлены, прежде всего, против медиа-магнатов Владимира Гусинского и Бориса Березовского, имеющих двойное гражданство. Митрохин считает, что решение Думы носит дискриминационный характер и значительно ограничивает деятельность средств массовой информации. 9 июля Общество прав человека в Узбекистане распространило заявление, обвиняющее власти в гибели правозащитника Шовриха Розимурадова. Шоврих Розимурадов был председателем Кошкодовинского отделения этой организации. Его арестовали 15 июня по обвинению в хранении антиправительственных листовок и боеприпасов. Однако, как утверждают родственники, их при обыске подбросила милиция. Власти не сообщили родственникам о местонахождении Розимурадова. 7 июля они доставили его тело, не объяснив причину смерти. Силы правопорядка, как утверждает генеральный секретарь Общества прав человека в Узбекистане Талиб Якубов, воспрепятствовали правозащитникам приехать на похороны. 8 июля на Украине в городе Славянск Донецкой области состоялись похороны независимого журналиста Игоря Александрова, забитого насмерть прямо на пороге его телекомпании ТОР. В траурной процессии приняли участие тысячи людей. Парламент Украины подготовил законопроект о создании специальной комиссии по расследованию дела об убийстве популярного журналиста. Союз журналистов Украины направил послание в адрес президента Кучмы, в котором требует прекратить насилие над прессой. 10 июля в Белорусском военном суде начался первый в истории независимой Белоруссии процесс по делу иностранного гражданина, которого обвиняют в шпионаже. Суд над гражданином Германии, сотрудником Центра стратегических исследований имени Маршалла Кристофером Лецем проходит закрытым. До сих пор неизвестно, какое именно преступление инкриминируется Лецу. За время ареста, с начала сентября прошлого года следствие предоставляло общественности разные сведения. Сначала были заявления, что задержанный просто шпион. Потом из уст самого Александра Лукашенко прозвучало, что Лец занимается вербовкой белорусских граждан. Наконец, была версия, что Лец активно собирал информацию о военном потенциале Белоруссии. Илья Дадашидзе: Жены пропавших без вести деятелей белорусской оппозиции пытаются привлечь внимание Москвы и Страсбурга к судьбам своих мужей. Рассказ Елены Фанайловой. Елена Фанайлова: Самые известные люди, которые пропали в Белоруссии без вести при невыясненных обстоятельствах и до сих пор не обнаружены - это экс-министр МВД Юрий Захаренко, оператор ОРТ Дмитрий Завадский, депутат Верховного Совета Виктор Гончар и поддерживавший его бизнесмен Анатолий Красовский. Говорит жена Анатолия Красовского Ирина. Ирина Красовская: Я не могу поверить в то, что все спецслужбы, которые есть в нашей республике, такие непрофессиональные. Они не могли найти четверых известных в Белоруссии людей. Никто в это не верит. Это были не просто люди, это были известные люди, портреты и фотографии которых известны каждому постовому милиционеру в городе Минске. Во-первых, есть свидетельство того, что, по крайней мере, за двумя из исчезнувших - за Гончаром и за Юрием Захаренко, бывшим министром МВД - велось постоянное наблюдение. Второе. Очень профессионально эти похищения организованы, как в случае с моим мужем. В центре города исчезают двое известных людей, физически здоровых, крепких, с двумя мобильными телефонами вместе с машиной, с достаточно большой машиной, джипом. Более того, есть свидетели, которые говорили о том, что территория близ бани, возле которой исчез мой муж и Виктор Гончар, была блокирована людьми в штатском. Эти люди не позволяли случайным прохожим пройти в место, где совершилась эта трагедия. Елена Фанайлова: Ирина Красовская уверена, что властям выгодно затягивать раскрытие подобных дел, в том числе дела ее мужа. Ирина Красовская: Как только дело подошло к какому-то расследованию конкретному, тут же увольняют со своих мест председателя КГБ и генерального прокурора. Вопрос - почему? Генеральный прокурор после беседы с начальником СОБРа заказывает в Москве специальную аппаратуру для нахождения трупов. Как только его снимают, следующий прокурор эту заявку отменяет. Уже конкретные люди, государственные следователи - Петрушкевич и Случек - обвиняют в причастности к этим громким исчезновениям людей, которым же и поручается это расследование. Елена Фанайлова: Одним из самых громких белорусских дел об исчезновениях людей, которое позволило следователям Петрушкевичу и Случеку заговорить о так называемых эскадронах смерти, стало дело оператора ОРТ Дмитрия Завадского. Он пропал в Минском аэропорту, где встречал своего коллегу Павла Шеремета. Белорусские власти накануне годовщины его пропажи объявили о том, что уголовное дело, по которому обвиняются четверо бывших офицеров спецслужб, завершено и вскоре будет передано в суд. Однако жена Завадского Светлана, которой, наконец, позволили ознакомиться с делом, считает доказательства, приведенные в нем неубедительными, а начало процесса - политическим жестом, который необходим для отчета президента Александра Лукашенко перед белорусским народом в преддверии выборов. Светлана Завадская: По "делу" получилось так, что 7 числа эти четыре человека выехали в Чечню. Но самое интересное, что нет показаний ни одного из задержанных. Никто из них ни в чем не признался. Нет допроса ни матерей, ни отцов. Мало того, я посмотрела по числам. Задержан человек. Нужно проверить, где он был, когда он выехал из дома. Допрос матери Игнатовича (главного обвиняемого) был, как считается, в марте 2001 года. Я просто пришла в ужас, когда это прочитала. Меня допрашивали сразу и наших всех родственников всех. Это было в первые дни. Даже Димино дело разделили на две части. Тело не нашли. То есть, нет ни живого, ни мертвого, но суд будет над этими людьми. Людям вменяют в вину только похищение, а убийство? Будет продолжаться следствие. Кто не знает конкретно эту ситуацию - люди просты, они думают: "Да, уже взяли всех, сейчас осудим, все нормально". А они не признались. Тела - ни живого, ни мертвого - нет. Они разделили на две части дело. Вторая часть будет продолжаться, может быть, мне сказали, лет тридцать... Еще будем с вами видеться. Елена Фанайлова: В деле есть еще одно доказательство, которое кажется Светлане попросту сфабрикованным. Светлана Завадская: Есть такая лопатка со следами, с выделениями, там даже не кровь. Очень странно, что когда был первый досмотр машины Игнатовича, то лопатку почему-то не изъяли. Написано, что изъятие произошло только при повторном осмотре машины 14 августа, то есть прошло две недели для того, чтобы эта лопатка нашлась в этой машине. Мое мнение, что эта лопатка просто подброшена туда. Елена Фанайлова: К многочисленным представителям белорусской оппозиции, которая находится в тюремном заключении, применяются пытки. Свидетельствует Татьяна Климова, жена минского бизнесмена и политика Анатолия Климова, который третий год находится в тюрьме. Татьяна Климова: К моему мужу применялись пытки. Два с половиной месяца его лишали сна, содержали в нечеловеческих условиях. Только вмешательство Специального докладчика по пыткам ООН прекратило это издевательство. Здоровье подорвано. Абсолютно здоровый человек теперь болен ишемической болезнью сердца и диабетом. Признан он и узником совести. Во время судебного процесса он был избит. В суд его привезли босого, в разорванной рубашке. Вместо того чтобы госпитализировать, его отправили назад в камеру. Десять дней он там лежал, и только после этого его отправили в больницу, потому что состояние было тяжелое. Все мы ждем 9 сентября. Не только мы, здесь присутствующие, но и, я надеюсь, весь народ. Все хотят перемен. Для нас это будет рубеж - или свобода, цивилизация или нелегитимный президент при нелегитимном парламенте. Затем, логически, Беларусь - международный изгой. Последняя точка - поставят железный занавес. Каток репрессий будет продолжать свой неумолимый ход и дальше. Елена Фанайлова: О судьбе семей, которые подверглись политическим преследованиям, сообщила Людмила Карпенко, жена Геннадия Карпенко, одного из самых влиятельных представителей белорусской политической оппозиции, который скончался при невыясненных обстоятельствах. Людмила Карпенко: У нас в Белоруссии существует понятие "фамилия в опале". Все люди, которые общаются с нами, боятся это делать. Наши телефоны прослушиваются, за нами следят, нас фотографируют. Те люди, которые осмеливаются с нами общаться, имеют дело потом с органами госбезопасности. Елена Фанайлова: Мы попросили прокомментировать выступления жен исчезнувших в Белоруссии политиков одного из руководителей правозащитного общества "Мемориал" Валентина Гефтера. Валентин Гефтер: Насильственное похищение, тема эскадрона смерти очень трудна для работы в правовом поле. Следствия ведутся. Формально декор правовой существует. Никто не говорит о том, что отсутствует факт исчезновения людей. Там была сложная ситуация в правоохранительных органах, потому что были люди, это очевидно, которые хотели расследовать это дело. И вот сейчас это вскрыто разными утечками информации. По первым исчезновениям было сложнее. Просто почти молчание. Елена Фанайлова: Валентин Гефтер поддерживает мнение Светланы Завадской о том, что процесс по делу об исчезновении ее мужа будет носить характер предвыборного политического отчета президента Александра Лукашенко. Валентин Гефтер: Власти хотят быстрее провести сейчас этот суд, протащить это до выборов, чтобы снять эту тему, хотя бы на последние недели перед выборами, потому что иначе эта тема будет идти за Лукашенко все дальше и дальше. А ведь президент несет ответственность независимо от его личной причастности к делам (исходя из презумпции невиновности), потому что он несет ответственность за все, что происходит в стране под его руководством. А сколько мы уже видим случаев, не говоря уже о других задержаниях, арестах, политических преследованиях! Конечно, это говорит о том, что режим нетерпим в двух смыслах этого слова. Нетерпим к оппозиции, к оппонированию ему, и нетерпим, видимо, уже большой частью населения. Население уже не терпит этот режим. Елена Фанайлова: Сегодня Белоруссия вряд ли может рассчитывать на международное признание, считает Валентин Гефтер. Валентин Гефтер: Приостановлено даже не членство в Совете Европы, а кандидатство Белоруссии в Совет Европы. Этот процесс был приостановлен. ОБСЕ настойчиво работает. У них другая задача - настойчиво требовать от властей демократизации выборов, в первую очередь, это мандат ОБСЕ, других основных институтов власти. Но известно, какие имеются трения с контрольно-наблюдательной группой ОБСЕ во главе с Виком, присутствующим в Минске. На него оказывается непрерывное давление, недовольство. Сейчас, сегодня идет речь о его если не высылке, то, по крайней мере, недопущении. Смысл состоит в том, что, Белоруссия все-таки в изоляции, если не де-юре, то де-факто. Недаром Лукашенко дружит в основном с такими режимами, как Ливия и Иран. К сожалению, Россия все-таки остается подпоркой этого режима, которому сама не рада. Не рада она и что является этой подпоркой. Но дать это понять четко и белорусскому народу, и самому главному претенденту на пост президента пока, видимо, еще не решается. Елена Фанайлова: Из Москвы делегация жен исчезнувших в Белоруссии политиков отправилась в Париж, а затем в Страсбург для участия в Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Эта поездка, как сообщили женщины, профинансирована экономическими кругами из белорусской оппозиции. Илья Дадашидзе: Западная печать о правах человека и свободе слова. Обзор Владимира Видрашко. Владимир Видрашко: Об исполнении смертных приговоров в Китае пишет электронное издание "Гонконг Мейл". За последние три месяца в Китае был казнен 1781 человек. Это больше, чем во всех других странах мира за последние три года. Такие данные приводит "Гонконг Мейл" со ссылкой на правозащитную организацию "Международная Амнистия". Правозащитники, однако, утверждают, что эти данные, основанные на официальных источниках, существенно ниже истинного количества казненных людей. Дело в том, что китайские государственные источники оберегают, как секрет, информацию о приведении в исполнение смертных приговоров. Международные неправительственные организации призывают китайские власти отказаться от применения смертной казни и перейти "к более эффективным и гуманным видам наказания, которые становятся все более распространенными во многих странах мира". Представители "Международной Амнистии" перечисляют те преступления, за которые в Китае казнят. Это, в частности, разного рода воровство, нарушение правил торговли, тяжелые уголовные преступления. Эксперты подчеркивают, что нынешний размах казней в Китае является беспрецедентным за последние годы. Большинству казней предшествует марш приговоренных через многотысячные толпы сограждан. Затем в специально отведенных местах в ближайшем поле или во дворе приговоренных расстреливают. Об этом пишет "Гонконг Мейл". За временную приостановку судебного расследования по делу о бывшем чилийском диктаторе Аугусто Пиночете проголосовал суд Сантьяго. Такое решение мотивировано состоянием здоровья престарелого генерала. При этом указывается, что разбирательство может быть возобновлено, если будет отмечено улучшение здоровья 85-летнего Пиночета. Об этом говорится в публикации британской газеты "Гардиан". Угроза выдачи международному трибуналу лиц, обвиняемых в военных преступлениях, может привести к серьезному внутриполитическому кризису. Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило из Загреба о заявлении президента Хорватии Степи Несича, который признал, что в ходе войны за независимость от Югославии хорваты также совершали тяжелые преступления. Загребу ничего не остается, как выдать Гаагскому трибуналу тех, кто обвиняется в таких преступлениях. Средства массовой информации напоминают, что в 1996 году Хорватия взяла на себя обязательство сотрудничать с международным трибуналом и теперь должна выполнять взятые обязательства. Об этом сообщило из Загреба агентство Ассошиэйтед Пресс. По существующим оценкам, почти 60 миллионов человек в странах Европейского Союза живут в условиях бедности. В британском издательстве "Эдвард Элгар" выходит книга под названием "Бедность и социальное отторжение в Европе". Ее авторы - университетские исследователи из Великобритании и Греции. В центре их внимания взаимосвязь между общественным и личным благополучием граждан, их правом на достойную человека жизнь и социально экономическими условиями. Рассматривается положение в Австрии, Германии, Греции, Норвегии, Португалии и Великобритании. В книге 175 страниц. Илья Дадашидзе: 11 июля во Владивостоке начался новый судебный процесс по делу военного журналиста Григория Пасько. В 1999 году обвиняемый в государственной измене Пасько, автор статей о радиоактивном загрязнении российскими военно-морскими силами Тихого океана, был признан виновным только в превышении служебных полномочий. Военная коллегия Верховного суда отменила этот приговор и направила дело на новое рассмотрение. О начале нового судебного процесса мы попросили рассказать самого Григория Пасько, связавшись с ним по телефону. Григорий Пасько: Сегодня состоялся первый день судебного заседания по уголовному делу, которое длится уже четвертый год. Причем, начиналось оно сегодня уже четвертый раз, потому что три предыдущих раза были отложены по различным причинам. Причем, эти причины не зависели никоим образом ни от меня, подсудимого уже по этому делу, ни от моих защитников: то суда не было, то больной прокурор был, то еще что-то. Сегодня, наконец-то, этот процесс начался. Начался он с нескольких необычных вещей, чего раньше не было. Например, в зале суда появился флаг России. Весь состав суда прибыл в мантиях судейских. Вот такой антураж, скрывающий погоны суда, был соблюден, может быть, чтобы видеокамеры запечатлели этакое подобие независимого суда. Почему я говорю подобие, - потому что на этом судебном заседании я сказал однозначно, что не верю в независимый военный суд. Отвода по персоналиям конкретно я не делал, но такое заявление сделал. Потому что уже в период подготовки к нынешнему судебному заседанию были некоторые проблемы в общении, допустим, с председателем военного суда, который, на мой взгляд, превышал свои полномочия и ущемлял независимость председательствующего по данному делу подполковника юстиции Кувшинникова. Суд начался, выражаясь шахматным языком, с зачтения и озвучивания домашних заготовок. На этой стадии ничего непредвиденного не ожидалось. Все шло гладко, спокойно и тихо, даже до той поры, когда мои защитники и я зачитали несколько ходатайств. В этих ходатайствах (четырех из пяти) - нам было отказано. Даже это мы предвидели. Нужно еще отметить то, что по инициативе самого суда на этот процесс дополнительно вызваны тридцать новых свидетелей. Если прошлый суд посчитал ненужным это делать, допросив всего 34 свидетеля, то, значит, к тем 34-м добавляется еще тридцать новых. Причем, все эти свидетели, выражаясь языком, который принят в таких случаях, - со стороны обвинения. Сторона защиты, то есть я и мои защитники, заявили одного единственного свидетеля. Нам в допросе этого свидетеля было отказано. Это - к вопросу о независимости суда и состязательности сторон. Еще было новшество в сегодняшнем заседании - новые народные заседатели. Это три симпатичные женщины - одна сидит в процессе, две в качестве запаса народных заседателей и один представитель Тихоокеанского флота. Конечно, можно было бы удивиться тому, что суд внял нашим доводам еще на первом процессе, и народных заседателей предоставил других. Увы, оказалось, что это те же представители Федеральной Пограничной Службы (одно из бывших управлений КГБ СССР). Так что, удивляться не приходится изменениям ни в составе, ни в содержании суда. Но мы надеемся, что на этот раз суд пройдет более компактно, с большей пользой, и мы, наконец-то, расследуем те вопросы, в расследовании которых нам было отказано на предыдущем процессе. На сегодняшний день мы подготовлены лучше, чем тогда, именно потому, что только к этому процессу нам дали возможность подготовиться нам. Нам выдали материалы, которые не выдавали тогда, например, секретные приказы министра обороны. Мы изучили еще дополнительно некоторые документы, которые мы собираемся заявить и предоставить в распоряжение суда и надеемся, во всяком случае, что этот процесс будет более полным и более объективным. Если говорить словами адвоката одного из моих защитников - Ивана Павлова, на правовом поле мы не потерпим поражения. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
