Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-04-04]
Человек имеет правоВедущий Карэн Агамиров "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. Карэн Агамиров: Право на справедливость. Закон о реабилитации жертв политических репрессий от 18 ноября 1991 года - что это, очередной рецидив бумажного права? Такова очередная тема в программе Радио Свобода "Человек имеет право". Президент России Владимир Путин после своего переизбрания вновь подчеркнул, что страна встала на путь построения социально справедливого правового государства. Однако каждое право конкретно и каждый факт беззакония всегда имеет адресный характер. Закон о реабилитации жертв политических репрессий распространяется на детей, находившихся вместе с репрессированными родителями в местах лишения свободы. Согласно закону, они имеют право на материальное возмещение стоимости необоснованно реквизированного имущества, льготы по санаторно-курортному лечению от недугов, заработанных за время нахождения в колониях для "врагов народа". И много чего еще они должны получить от государства, отнявшего жизнь у их родителей и сломавшего жизнь им. Так записано в законе. А вот о том, как закон реализуется на практике, мы узнаем из нашей передачи, в которой принимают участие: Михаил Кошечкин, сын "врага народа" Михаила Кошечкина, депутат Государственной Думы России Павел Медведев и правозащитник Борис Пантелеев. Начинаем наш разговор. Читаю старые инструкции, например, от 15 августа 1937 года - Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел. Вот эти инструкции вершили судьбы тысяч людей: ."С получением настоящего приказа приступить к репрессированию жен изменников родины, членов правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций, а также социально опасных детей старше 15-летнего возраста...". Вот еще инструкция от 21 июня 1943 года: "В трудовые воспитательные колонии НКВД направляются подростки в возрасте от 11 до 16 лет, беспризорные дети, не имеющие родителей вовсе или длительное время живущие без родителей и не имеющие определенного места жительства..." Михаил Кошечкин, вы пострадали как сын репрессированного. Вот отец ваш, фотография его - настоящий орел, такой еще молодой. Его арестовали... Михаил Кошечкин: В 1937 году. Карэн Агамиров: И в этом же году он скончался в лагере - так написано в документах, по крайней мере. Михаил Кошечкин: В тюрьме он умер. Карэн Агамиров: И вас арестовали и направили в колонию... Михаил Кошечкин: В 1948 году. Карэн Агамиров: По основанию, что вы были беспризорным как бы. 11 лет вам исполнилось - и вы начали представлять для советского государства социальную опасность. Михаил Кошечкин: Вы знаете, здесь связано с моей матерью было. Вторая волна репрессий в 1948 году была, там тоже многие пострадали - военные, которые прошли войну и имели боевые заслуги. И их опять признали врагами, как и в "деле врачей", в "ленинградском деле"... Ну, под эту волну и моя мать попала, потому что приехал друг моего отца, старый член партии, геолог и хотел узнать, что с Михаилом Ивановичем Кошечкиным случилось и с его семьей. Не успел он, как говорится, к нам прийти в гости, как через два часа приехала милиция - арестовали его и мою мать. А меня на другой день отправили, потому что наша семья была на учете, как семья "врага народа", на другой день отправили в Даниловский спецприемник. Там и беспризорники были, и дети "врагов народа". А потом, согласно оперативному приказу, они через две недели меня отправили в Звенигородскую трудовую воспитательную колонию, где я и пробыл три года. Потом мать обращалась в президиум Верховного совета, чтобы меня оттуда забрать. Она много мук прошла, это не так легко. Все зависит от поведения, настроения ребенка; если он не соответствует, его можно отправить по достижении 15-летнего возраста... если он выступает против советской власти, то он мог попасть и в лагерь на общих основаниях. Вот так они это делали. Карэн Агамиров: Да, вспоминать это все тяжело, конечно. Давайте немножко о сегодняшнем дне поговорим. Закон о реабилитации жертв политических репрессий, право на справедливость - так мы очертили нашу тему. Вам должны были вернуть имущество. Вот справка: "Дана настоящая справка в том, что семья Кошечкина Михаила Ивановича действительно проживала в городе Ейске Краснодарского края, занимала до марта месяца 1937 года, на момент ареста, квартиру площадью 80,2 квадратных метра". Вот вы здесь дописываете на основании документов, что "квартиру моя мать так и не получила и так и умерла в 1988 году, инвалид I группы, умерла в коммунальной квартире". Михаил Кошечкин: Совершенно верно. Карэн Агамиров: Павел Медведев, скажите, как это все получается у нас? Ведь должны компенсировать стоимость реквизированного имущества, должны были платить, кстати, вашей матери пособие, которое не выплачивали ни разу. И мы еще поговорим о других льготах, которые должны таким, как Кошечкин, предоставлять. Но этого нет. Вот он в суды обращается, пишет письма, запросы делает, уже планирует до Страсбурга дойти... Павел Медведев: Вы знаете, с этим конкретным делом я, естественно, не знаком, но мне приходится встречаться с похожими делами моих избирателей. Иногда для того, чтобы закон выполнялся, достаточно так называемого депутатского запроса, иногда приходится помогать людям обращаться в суд. Бывают, к сожалению, случаи, когда суд выигран, а компенсацию никак получить не удается, потом что денег нет у того муниципалитета, который должен был бы платить. Тогда начинается новый этап хождения по мукам для этих людей, а для меня - новый этап написания запросов или поиски юристов, которые могли бы дать квалифицированную консультацию, с тем чтобы все-таки попытаться деньги найти. Много есть случаев, когда мы одерживаем победу, но есть случаи, которые застряли на некотором промежуточном этапе. Карэн Агамиров: На днях вы аналогичными делами занимались, да? Павел Медведев: Нет, не совсем аналогичными делами. Ровно вчера я по приглашению нашего окружного, юго-западного... , я депутат от Юго-Западного округа города Москвы, и я был приглашен бывшими малолетними узниками фашизма на их встречу. У них очень крепкая организация. Есть несколько организаций - жертв фашизма, жертв двух тоталитарных режимов (к сожалению, очень было много возможностей попасть под колесо истории), есть объединение репрессированных. И они все очень доброжелательно ко мне относятся, всегда приглашают на свои мероприятия. И надо отдать должное нашему окружному руководству, очень трогательные слова были сказаны гостями из другого округа Москвы - не буду говорить какого (сейчас поймете почему). Эти гости сказали, что они видят, каково отношение нашей префектуры к нашим обиженным судьбой людям, и ничего похожего у них нет. Надо отдать должное, что префектура те небольшие средства, которые можно найти, находит, для того чтобы как-то этим людям помочь. Карэн Агамиров: Вы знаете, когда вы говорите: "Надо отдать должное префектуре..." - да, я понимаю это, но почему мы должны отдавать должное? Это они обязаны это делать. Есть закон 1993 года, поправок было много... Павел Медведев: Нет, я говорю не о выполнении закона, а о таком человеческом отношении к людям. Карэн Агамиров: Это другое дело. Павел Медведев: Большущий зал для встречи бывших узников фашизма - это добрая воля. Карэн Агамиров: Я хочу вас попросить подумать над вопросом: что нужно, чтобы исполнялся закон конкретно о реабилитации жертв политических репрессий 11-летней давности, в который Дума уже внесла несколько поправок? Ведь не выполняется он, на уровне вот таких, как Кошечкин, не выполняется: льготы не получает, путевки в дом отдыха ему не дают... У нас звонок. Добрый день. Слушатель: Добрый день. Меня зовут Ирина Зиновьевна, фамилию не буду называть, она достаточно... очень известная. Мой отец был очень большой человек, прославился в гражданскую войну, у него Орден Боевого Красного знамени был один из первых после Блюхера. В общем, традиционная история, я родилась в 1934 году, в 1937-ом отца забирают - у меня картина эта стоит в глазах. Он военный был. Через три месяца на улице забирают мать. Подъезжает машина: "Вы хотите увидеть мужа?", ее сажают - и с концами, как говорится. Меня прячут, я в детдоме не была, прячут по знакомым, по родственникам, потом куда-то пристраивают, в какую-то семью. Мама пробыла 8 или 9 лет в "Алжире" знаменитом, вернулась искалеченная, через 3 года умерла. И с 14 лет я стала работать. На 101-ом километре, в Александрове знаменитом мы прожили три года. Карэн Агамиров: А положенные льготы и компенсации Вы получили? Слушатель: Льготы практически те же, что получаю я как инвалид II группы, ветеран и так далее. Единственное преимущество - это с большим трудом, потому что то принимала, то отменяла Госдума - года два назад стали 92 рубля доплачивать к пенсии. Карэн Агамиров: Да, вот Кошечкин тоже об этих 92 рублях говорит. Слушатель: Да, а относительно компенсации за вещи, я помню, я получала сразу после реабилитации. Вы знаете, что было в списке? Мясорубка, санки, ночной горшок и т.д. и т.п. Мы жили в Среднем Каретном переулке, и у нас в одну ночь взяли все 5 этажей. Карэн Агамиров: Спасибо. Ну, вот еще одна сломанная судьба, жизнь... У нас такая тема сегодня тяжелая. Павел Алексеевич, ну как, вот 92 рубля... Михаили Кошечкин, вы тоже получаете 92 рубля в качестве добавки к пенсии? Михаил Кошечкин: Да. Но здесь я хотел бы дополнение сделать, потому что закон - это статья 110 раньше была, и нам платили эти 92 рубля 50 копеек от минимальной пенсии, которая была 185 рублей. Но в 2001 году, когда дети получили подписанный Владимиром Путиным указ о реабилитации, на основании решения Конституционного суда, прибавку мы эту не получили. Значит, минимальная была 400 рублей, на сегодняшний день она 600 рублей, но они оставили старый закон, а прибавки мы никакой не получили. Значит, с учетом только конвертации один процент в год - это 1 рубль 80 копеек. Карэн Агамиров: Павел Медведев не может отвечать за всю Думу, безусловно, но все-таки общие понятия... Можете людям сказать, как так получается - 92 рубля? Павел Медведев: Вы знаете, к сожалению, когда речь идет о деньгах, любые поправки даются очень трудно. Если быть точным, то я практически каждый день занимаюсь банковскими вопросами, например - старыми вкладами в Сберегательном банке. Чуть-чуть увеличивается количество выплат, но так медленно, что, конечно, никакой реальной компенсации потерянным деньгам нет. Ну что уж говорить о потерянных жизнях, потерянных судьбах... Тоже не удается выбить деньги, чтобы хоть как-то облегчить жизнь тех, кто еще жив. Карэн Агамиров: И все-таки закон должен исполняться. Павел Медведев: Ну, по 92 рублям закон, насколько я понимаю, исполняется. Если для кого-то не исполняется, я готов сделать тот самый депутатский запрос, который имеет право делать депутат. И я думаю, что реакцией на этот запрос будет выплата этих денег. Но вопрос в том, каких денег - 92 рубля... Карэн Агамиров: Теперь насчет других льгот. Скажите, пожалуйста, по закону есть право на санаторно-курортное лечение у детей. Михаил Кочешкин стал инвалидом в лагере - право есть на получение ежегодных путевок. Есть такое право у вас? Михаил Кошечкин: Есть. Карэн Агамиров: Как оно реализуется? Михаил Кошечкин: У нас в Москве существует Комитет социальной защиты, который возглавляет Сырников. Он подчиняется непосредственно первому заместителю Людмилы Ивановны Швецовой, а возглавляет это все мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков. Согласно постановлению правительства, закону федеральному, подписанному президентом, о льготах репрессированным, - там четко и ясно сказано по поводу путевок: внеочередное предоставление путевок. Это не говорится, платно или бесплатно, категории - как и участникам войны. Значит, здесь основной критерий - это медицинские показания, потому что среди репрессированных и реабилитированных есть категории инвалидов и не инвалидов. Медицинские показания являются обязательным условием, и Комитет социальной защиты должен выполнять федеральный закон, а они не исполняют его. И это не только меня касается, а всех репрессированных. Что делают? Распоряжением Юрия Михайловича Лужкова под таким-то номером (их много, они каждый год меняются) вам выплачивается 3,50 рубля, 350 рублей, потом 700 рублей... А путевка на сегодняшний день стоит от 12 до 15 тысяч. Значит, как говорится, не можем мы реализовать закон и право. Значит, Комитет социальной защиты игнорирует закон, а согласия не спрашивает гражданина. В законе есть оговорка: только с моего согласия... Карэн Агамиров: Получается, что власть Москвы в данной ситуации подправляет закон России, да, Павел Алексеевич? Павел Медведев: Я об этом постановлении не знаю. Если постановление нарушает закон, я готов вмешаться. Кстати говоря, это будет не первый случай, когда я вмешиваюсь, и не было случая, чтобы Москва положительно не прореагировала на претензии к аккуратности выполнения закона. Карэн Агамиров: Михаил Кошечкин, вот я позвал Павла Алексеевича сегодня, потому что он исключительно порядочный человек, депутат, поэтому у нас разговор такой - и вы должны после этого попросить или потребовать даже с депутата сделать запрос. Павел Медведев: Спасибо, и я это с удовольствием сделаю. Карэн Агамиров: Бесплатная будет адвокатская помощь оказана, и не только вам, а вообще если есть такие люди, то мы приглашаем людей, которые обличены властью определенной... Для этого мы и делаем передачи - мы, как журналисты, можем привлечь внимание, соединить вас с теми людьми, которые могут вам помочь. Звонок. Вы в эфире, пожалуйста. Слушатель: Дмитрий Дмитриевич, город Москва. Герой Советского Союза. В 1950 году я был освобожден по 58-ой статье, пункт 14 "Контрреволюционный саботаж" - за то, что 5 лет назад бежал из тюрьмы. Ну, конечно, судья смеется: как я могу, имея ордена и приличное звание, получить 58-ую статью? И все равно мне дали 58-ую, и я был направлен на Колыму, где отбывал срок вместе с предателями родины. Вопрос такой у меня. Как я считаюсь, репрессированным или как? Сейчас мне все вернули. Карэн Агамиров: Имущество вернули, квартиру? Слушатель: Да, это все. Я после освобождения, в 1953 году, после смерти Сталина, приехал в Москву и мог жить только лишь на 101-ом километре. Но вот такая судьба. Карэн Агамиров: Спасибо за ваш звонок. Вот Борис Пантелеев у нас тут заждался, правозащитник. Считается наш слушатель, Герой Советского Союза, репрессированным? Конечно, я так думаю. Борис Пантелеев: Да, безусловно. Но я хотел продолжить то, о чем господин Кошечкин говорил. Вот у меня в руках документ - один из ответов, который пришел из Министерства внутренних дел. Я его весь зачитывать полностью не буду. Документ датирован 10.03.2001 года, и в нем, в частности, говорится, что "нахождение вас (то есть Кошечкина) в Даниловском приемнике и трудовой воспитательной колонии города Звенигорода политической репрессией не является". Это вот к вопросу о том, что вообще законы законами, какими прекрасными они ни были, но кто их исполняет? Эта позиция очень характерна для милицейских чиновников, тем более такого высокого ранга. Карэн Агамиров: Дети и жены приравниваются к репрессированным, здесь нет никаких разночтений, по-моему. Жены и дети репрессированных приравниваются к самим репрессированным. Павел Медведев: Вы знаете, вот тот документ, который Борис Еремеевич прочитал, датирован 2001 годом. Я думаю, что надо заново писать. Карэн Агамиров: Немножко устаревший. Борис Пантелеев: Вы думаете, что-то изменилось сейчас в сознании людей? Павел Медведев: Закон изменился. Мало того, что сознание, я надеюсь, изменилось, но я точно знаю, что закон изменился, потому что я являюсь соавтором соответствующей поправки. Так что я думаю, что еще раз надо сделать заявление. Если будет неудача, то первый шаг - это депутатский запрос, второй шаг - это суд. Карэн Агамиров: Вот эти две вещи очень важны. Я хочу и к слушателям обратиться, и к участникам нашей передачи, что никогда нельзя опускать руки. Есть депутаты, есть Дума, есть законодательная власть, есть суд. Надо обращаться. Один раз не получилось - другой. Вплоть до Страсбурга. У нас звонок. Добрый день. Слушатель: Это Нина Алексеевна. Знаете, было постановление в 1994 году, что будет выплата даже с 1992 года за неиспользованные путевки. Это не значит, что обязательно путевку дадут... Карэн Агамиров: Мы только что говорили об этом. Слушатель: Послушайте, что мне отвечают в Химках, в области нашей. Москва выплачивает деньгами, а у нас ответили мне письменно, что такое постановление отменено. Карэн Агамиров: Да, Москва пусть 350-700 рублей, но выплачивает. Слушатель: Пусть даже такая сумма. Мы покупаем, имея группу и имея право на льготные лекарства, тратим свои пенсии. Если бы нам хотя бы эти крохи выплачивали, - уже что-то. Карэн Агамиров: Павел Алексеевич, Химки - это Россия все-таки ведь... Павел Медведев: Это Россия. И Нина Алексеевна обращает внимание на то, что должны быть выплачены те деньги, которые не удалось использовать, потому что в прошлом не давали путевку. Так что, по-видимому, стоит за это побороться. Карэн Агамиров: Опять побороться. И я выражаю надежду, что наш сегодняшний разговор поможет и вам, Михаил Кошечкин, и прочим детям репрессированных. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
