Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
"Фебиофест-2000"Ведущий Иван ТолстойАлександр Генис: Сегодня предметом разговора послужит выставка "Берлинские евреи в Еврейском музее Нью-Йорка". Как обычно, сперва мы поговорим об экспозиции, а потом проиллюстрируем ее музыкальными произведениями, связанными с темой выставки. Затевая, а это было уже несколько лет назад, рубрику "Картинки с выставки", мы с Соломоном Волковым исходили из того, что в Нью-Йорке работают более ста музеев. Помимо всего прочего это значит, что в этом отношении Нью-Йорк не знает себе равных. Обычно, однако, мы рассказываем о выставках, проходящих в 3-4-х главных музеях города. Желая расширить музейную географию и тем исправить несправедливость, сегодня мы обратимся к выставке, проходящей сейчас в весьма специфическом Еврейском музее. Но сперва скажу несколько слов об этом почтенном институте, который занимает один из самых красивых особняков на Пятой авеню, в центре знаменитой музейном мире Нью-Йорка. Еврейский музей основан давно, он существует с 1904-го года, когда еврейская теологическая семинария подарила будущему музею собрание старинных книг и ритуальных объектов. С 47-го года музей занял особняк, пожертвованный филантропом Феликсом Вамбургом. 5 лет назад, после капитальной реставрации, 4-этажный музей вернулся в строй, став одним из самых современных музейных комплексов в Нью-Йорке. Сейчас в его постоянных коллекциях хранится в общей сложности 27 тысяч экспонатов - картин, скульптур, памятников старины, археологических находок и документов, рассказывающих о четырех тысячелетиях еврейской истории и культуры. Это самый большой музей подобного рода в мире. Однако, интересней постоянной экспозиции выставки, которые здесь проходят с неизменным успехом, хоть и сопровождаются столь же неизменными ожесточенными дискуссиями. Дело в том, что в отличии от других музеев, статус Еврейского музея туманен, он вынужден постоянно определять смысл своего существования. Чтобы объяснить суть проблемы, приведу в пример одну из самых популярных выставок в истории музея - "Русские еврейские художники". С одной стороны, тут все было ясно - кураторы собрали 300 работ 50-ти художников русско-еврейского происхождения. Тут были выставлены крупнейшие мастера отечественного искусства: от классиков Левитана, Антокольского, Пастернака до концептуалистов и соцартистов, Кабакова, Булатова, Брускина и Миломида. Если ценность экспозиции не вызывала сомнения, то принципы ее одбора спровоцировали бурные споры. Во всем виноват национальный вопрос: что в представленном искусстве считать русским, что еврейским, а что общечеловеческим? Отсюда и более общая проблема - что есть еврейская тема в искусстве и есть ли она вообще? Поскольку на эти вопросы нет универсальных ответов, то их каждый раз приходится решать заново. Собственно в этом и заключается цель Еврейского музея и каждой выставки, которую он устраивает. Выставка, о которой у нас пойдет речь сегодня, носит длинное, тщательно продуманное название - "Берлин, метрополис, евреи и новая культура 1890-1918 годы". На этот раз кураторы выбрали не самую яркую, не самую трагическую, не самую талантливую, но самую типическую, самую характерную страницу из новейшей истории еврейства. Выбрав Берлин, начало столетия, музей представляет свою тему каплей крови, взятой на анализ. Здесь сконцентрировались все темы великого еврейского сюжета. Географические и хронологические рамки выставки позволяют считать ее прологом к бурной драме еврейского народа, развернувшейся в 20-м веке. На рубеже веков Берлин был третьим городом Европы. Как, кстати сказать, и сейчас, это была молодая, стремительно растущая столица. Берлин рвался стать центром всего немецкоязычного мира, который в те времена отличал высокий уровень образования, просвещенности и терпимости. Немецкое еврейство в отличии, скажем, от восточноевропейского и русского, издавна жило в городах, поэтому оно лучше было приспособлено к быстрым темпам урбанизации, которые отличали тогдашний Берлин. В начале века в Берлине выходило сто ежедневных газет, возникла утонченная культура кафе, процветали только что появившиеся огромные универсальные магазины, работали первые киностудии. Открылись знаменитые берлинские кабаре, где блистал еврейский гений сцены Макс Ринхард. Повсюду большую роль играли полуассимилированные евреи. Это объяснялось политической ситуацией. С одной стороны, по законам Прусской империи, евреи не могли заниматься рядом профессий, например, служить в армии или полиции, занимать государственные посты. С другой стороны, евреи чувствовали себя полноправными жителями германского метрополиса и умело пользовались преимуществами, которые им давали свободные творческие профессии. Заметнее всего роль евреев была в современном искусстве. По понятным причинам они не были связаны с консервативным академическим искусством. Открытые к новым веяниям еврейские художники, и что еще важнее, еврейские галерейщики были более восприимчивы к дерзким экспериментам, которые шли в Германию сразу с двух сторон - из Франции и России. Так по инициативе Макса Либермана, еврейского художника, обильно представленного на выставке, Берлин познакомился с Ван Гогом и Сезамом. Еще важнее была деятельность галереи Валдана "Дер штурм", здесь процветал русский авангард. Валдан показал Европе работы Гончаровой, Архипенко, Кандинского. В галерее "Дер штурм" были заложены основы тесного творческого союза Москвы и Берлина, который не смогли разрушить обе мировые войны. Однако ничего собственно еврейского во всей этой художественной деятельности не было. Картины, представленные в первой части экспозиции, мало чем отличаются от общеевропейского стиля модерн и могли бы висеть в любом музее мира. Так экспрессионистское полотно 905-го года "Амстердамское гетто", принадлежащее кисти крупного мастера того времени Либермана, трактует еврейскую тему как сугубо экзотический материал. В сущности, по тому же пути шел и художник еврейского символизма Лессор Ури. По настроению его картины напоминают Левитана, а по манере исполнения наших художников группы "Мир искусства". Все это свидетельствует о том, что Европа Белли Пок жила общим духом. Искусство ее развивалось синхронно и стремилось к внутреннему единству. Еврейский сюжет казался незаметной частью общеевропейского искусства, в котором она охотно готова была раствориться. Но в это же время набирало силу то культурное движение, которые общепризнанный лидер немецкого еврейства, редактор главной еврейской газеты в Германии "Дер юде", крупнейший мыслитель Европы Мартин Бубер назвал "еврейским ренессансом". Возрождение еврейства, ставшее философской, творческой, художественной силой европейского масштаба, стало возможно, благодаря контакту Запада с Востоком. Большая заслуга тут принадлежит одному из крупнейших философов 20-го века Мартину Буберу. Развивая свою диалогическую версию экзистенционализма, Бубер опирался на опыт восточноевропейских хаситских сект. Замечательный стилист, автор нового перевода Пятикнижья на немецкий язык, Бубер ввел в германскую литературу хасидские притчи, легенды и сказания. Прозвучав сперва по-немецки, это остро-своеобразная философская проза была переведена на все языки, включая и русский, и вошла в состав мировой литературы. Бубер считал хаседизм последним из великих мистических учений. Живую хаситскую веру он противопоставлял рациональному, сухому, безрадостному, обезбоженному, по выражению Хайдеггера, миру. В ответ на потрясшие Европу слова Ницше "Бог умер", Бубер предлагал мистику хасидов. Он верил, что этот пример способен спасти европейский разум от тоски и пошлости светского существования. "Хасидизм был последним великим порывом воли евреев служить Богу в этом мире, посвящая ему всю свою повседневную жизнь. Праведники хасидских общин сумели передать собственной эпохе то, что поможет ей преодолеть кризис веры и возобновить порванную связь с абсолютом". В предисловии к итоговому двухтомного собранию хасидских преданий Бубер писал: "Цель хасидов заключается в создании особой жизни, жизни возвышенной, восторженной, которая не ограничивается никаким единичным опытом, и которая поэтому должна проистекать из отношений с вечным. С тем, что выше какого бы то ни было индивидуального опыта. Хасидизм учит, что каждое профаническое действие может стать священным в зависимости от того, как оно совершается. Если вы будете делать то, что вы должны делать именно в этот момент, не важно, что конкретно, со всей силой, со священным стремлением, то сможете вызвать состояние союза вечного со временем". В изобразительном искусстве немецкого еврейства эти высокие мистические мотивы появились лишь тогда, когда во время первой Мировой войны художники вместе с армией воюющей Германии попали в местечки западных окраин Российской империи. Там состоялась первая встреча космополитически образованных, ассимилированных горожан с их бедными и глубокорелигиозными единоплеменниками из замкнутых еврейских общин. Результатом этой встречи стало искусство новое не по сюжету, а по степени одухотворенности. Образцом его может служить "изюминка" нью-йоркской выставки картина Якова Штейхарда "Корчма". До войны этот художник разрабатывал серии берлинских пейзажей, урбанистическую мифологию, в духе поэзии раннего Маяковского или Эллиота. Вернувшись с Восточного фронта он стал писать сцены из местечкового быта. Одна из этих картин, "Корчма", напоминает еврейский вариант "Едоков картофеля" Ван Гога. Вводя в европейскую живопись новый материал, Штейхард вовсе не преследовал этнографических целей. Бедные люди, изображенные на его полотне, изуродованы страхом и испытаниями, но они светятся неутомимой духовной жаждой и неукротимым религиозным темпераментом. С такими евреями европейскому искусству еще только предстояло познакомиться. Еврейский ренессанс, о приходе которого объявил Мартин Бубер, отнюдь не был локальным немецким явлением. Не менее активны были аналогичные процессы в жизни российского еврейства этой поры. В 1912-14-х годах богатые петербургские промышленники организовали крупную этнографическую экспедицию в юго-западные районы России. Цель ее состояла в сборе сведений о быте, нравах, промыслах местечковых евреев. Изучался язык, музыка, кухня, народные предания и ремесла. В работе экспедиции принимали участие крупнейшие еврейские интеллектуалы - писатель Мендель Мохис Форем, историк Симон Дубнов, поэт Хайм Вялик. Были среди них и художники, в том числе ставший вскоре знаменитым Эль Лисицкий. Экспедиция способствовала рождению новой еврейской эстетики. Надо отдавать себе отчет, что ренессанс, о котором тут идет речь, был попыткой основать еврейскую светскую культуру, которой никогда раньше не существовало. Произойти такое могло лишь после того, как образованные евреи, с огромным трудом выбравшиеся из своих местечек, взглянули на них со стороны. Взглянули и восхитились тем, отчего отказались ради университетов и столичной жизни. Местечкового происхождения перестали стесняться, его сделали предметом художественного переживания. Вторая часть нашей беседы, которую мы поведем вместе с Соломоном Волковым, будет посвящена как всегда музыкальным иллюстрациям к выставке. Соломон Волков: Звучит песня "Освещенный Берлин", принадлежащая перу композитора Курта Вайля, 100-летие со дня рождения которого мы отмечаем в марте. Эта песня очень показательна для раннего Вайля, для Вайля, которого мы все знаем и любим, и она создана в тот же самый год, 28-й, когда появилась его "Трехгрошовая опера". Александр Генис: Соломон, вы выбрали для иллюстрации выставки "Немецкие евреи" композитора, который жил и творчество которого приходится чуть позже хронологические рамки выставки, и творчество которого не очень-то связано с евреями. Соломон Волков: Во-первых, оно достаточно связано с евреями, в частности мы здесь все ожидаем премьеру большого сочинения Вайля "Вечная дорога", которое не исполнялось полностью почти 63 года, и которое целиком основано на истории еврейства, как оно изложено в Ветхом Завете. Но когда мы говорим Берлин и Вайль, то мы в первую очередь думаем о городе, который был интеллектуальной столицей Европы в то время, и который был городом авангарда. И та музыка Вайля, которую мы услышали, она тоже авангардная, модернистская, хотя и нетипичная для зрелого Вайля. Вайль хотел разговаривать с широкой аудиторией и поэтому стиль его менялся. Начинал он в точности как Шостакович, и музыку их поэтому невозможно различить раннюю. Но он, как и Шостакович, в совершенно иной социальной системе эволюционировал. И более поздний Вайль, это Вайль, которого может понять почти всякий. Такова его пропагандная песня 1942-го года под названием "Шикельгрубер", в этой песне он атаковал Гитлера, он выполнял функции пропаганды, и поэтому музыка его ясна как плакат. Как известно, Вайль умер в эмиграции, в Америке, когда ему только стукнуло 50 лет, причем умер он в действительности американским композитором и до сих пор идут споры вокруг американского наследства Вайля. Некоторые считают, что он изменил идеалам своей юности, идеалам своей берлинской музыки, авангардной музыки, музыки ярко сатирической и, что называется, продался большому капиталу, продался ради успеха на Бродвее. Я с этим совершенно не согласен. Хотя действительно, Вайль чрезвычайно старался ассимилироваться, он старался забыть о своих еврейских корнях, забыть о том, что он был сыном кантора, и в семье своей, со своей женой Лоттой Ленио он разговаривал только по-английски, настаивая на том, что он хочет быть 100% американцем. В эти юбилейные дни мы вновь вспоминаем и о еврейской музыке Вайля, в частности, эта опера, большое произведение "Вечная дорога" будет звучать в Бруклинской академии музыки и еврейская музыка Вайля так же прозвучит в одном из нью-йоркских музыкальных марафонов, когда музыка Вайля будет играться 12 часов подряд. Но для меня очень многое дорого так же в американском наследии Вайля, в его американском периоде и, в частности, я считаю одной из лучших его песен произведение под названием "Я здесь чужая", которую Вайль написал на слова американского поэта Огдана Нэша. Иван Толстой: В Чехии и Словакии завершился самый большой кинопраздник в Европе, и не только восточной, "Фебиофест". Он продолжался 40 дней. От Праги до Кошице - 17 городов, 32 кинозала, 410 фильмов, сто с лишним тысяч зрителей. Проведенный в 7-й раз, "Фебиофест" в этом году стал частью международного проекта "Прага - культурная столица Европы 2000-го года". На фестивале работала чешский журналист Нелли Павласкова. Нелли Павласкова: "Фебиофест" 2000-го года отвечал изначальной идее, 7 лет назад положенной в основу кинофестиваля его духовным отцом и директором, чешским режиссером Феро Феничем: народный киносмотр с общедоступными ценами на билеты, праздник кино для зрителей всех уровней. Композиция "Фебиофеста" отвечала этим принципам. В секции "Новинки мирового кино" прошли 12 американских фильмов. В ходе фестиваля почти все они получили в Америке номинации на "Оскара" этого года или премии голливудской кинокритики "Золотой глобус". По традиции были показаны новинки российской и чешской кинематографии, фильмы из Израиля. Секция "Документального кино" отобрала на этот раз ленты из Бельгии и Польши. Были новшества и в концепции фестиваля. Феро Фенич: Я сейчас как раз вернулся из Словакии, куда фестиваль переместился из Чешской республики. Там он вызывает у зрителей необычайный интерес. В этом году мы придумали одно новшество: попытались выйти из больших кинозалов и приблизиться к несколько необычному зрителю. Мы открыли кинозал с большим видеопроектором на Главном вокзале в Праге. Как и в любом большом городе, Главный вокзал в Праге - это микромир, со своей постоянной публикой, включая бомжей, вообще людей дна. Мы раздавали им горячую пищу перед сеансами, но не только это привлекало их в кинозал. Некоторые бездомные люди признавались, что за последние 10-15 лет они вообще впервые попали в кино. Другим нововведением был пробный воскресный бесплатный показ новой украинской картины в одном из центральных кинотеатров Праги, специально для работающих у нас украинских строительных рабочих. Это была первая попытка контакта с этими людьми на почве культуры. Попытка внести хоть какое-то разнообразие в их монотонную трудную жизнь. Правда, эта акция была не столь успешной, как кино на вокзале, потому что нашим предложением воспользовались в основном зрители, среди которых немного было тех, для кого был предназначен показ фильма "Две Юлии". Нелли Павласкова: Американские премьеры фильмов фестиваля можно разделить на три категории: драмы политические, драмы семейные и личностные, а так же картины о духах, пришельцах с того света, драмы, можно сказать, мистические. "Шестое чувство" - несколько номинаций на "Оскара" и кассовый сбор порядка 280-ти миллионов долларов. Режиссер Найт Шьямалан. В необычной для него роли детского психоаналитика - Брюс Уиллис. В его квартиру неожиданно врывается бывший пациент-психопат. Обвинение в недостаточном внимании, плохом лечении, затем внезапный выстрел в упор. Через полгода, выйдя из больницы, аналитик возвращается к работе. Новый пациент - мальчик, которого преследуют загробные голоса и посещают ожившие мертвецы. Роль исполняет Джоэль Осмент, новый любимец Америки. Врач пытается помочь мальчику и попадает с ним в леденящие кровь ситуации, чтобы в финале убедиться в том, что общение с этим мальчиком было возможно только потому, что сам он, психоаналитик, мертв. "Клуб бойцов". Режиссер знаменитого триллера "Семь" Дэвид Файнчер снял по одноименной книге Чака Паланьюка картину еще более мрачную. В главной роли Бред Пит. Анархия, хаос, тьма - резюмирует критика. Возможно автор хотел предостеречь от новых форм фашизма, но, не удержавшись, угодил в сети старой леватской схемы - общество потребления виновно, дескать, в том, что игры 30-летних мальчиков перерастают из жестоких забав в преступления и войны. "Три волхва". Режиссер Дэвид Рассел, в главной роли Джордж Клуни. Конец операции "Буря в пустыне" и войны в Персидском заливе. При допросе военнопленных сержант извлекает из заднего прохода одного из них скатанный в трубочку чертеж. Призванный на помощь майор разведки, неотразимый Джордж Клуни, открывает, что это местонахождение кувейтского клада - слитков золота, украденные вояками Саддама. Трое смельчаков, не сказав никому ни слова, отправляются на поиски сокровищ. Но не будем разглашать сюжет. В американской коллекции "Фебиофеста" преобладали драмы, семейные и личностные. "Одни неприятности" Джеймса Лапина, с изумительной Сьюзен Сэрадон в роли заложницы грабителя банка. "Конец приключения", Нейла Джорадна по роману Грема Грина о несчастной любви писателя к жене дипломата, любви под падающими на Лондон 42-го года немецкими бомбами. Номинация на "Лучшую женскую роль" для Джулии Мур. Если в женских фильмах из Франции, Бельгии женщин-режиссеров больше интересует социальный аспект существования героинь - бедность, безработица, проституция, то их англоязычные коллеги ставят своих персонажей перед экзистенциальными вопросами - кто я такая, какая я? Американская дебютантка Кимберли Пирс, фильм "Парни не плачут" с Хилари Суонк, известной по телесериалу "Беверли Хилл". Она получила номинацию на "Оскара" и приз "Золотой глобус". В основе фильма "Парни не плачут" подлинная история. 20-летняя Линн, с детства ощущавшая себя мальчишкой, в компании парней занимается угоном машин и другими темными делами. Скрываясь от полиции, она меняет прическу, переодевается в мужскую одежду и в новую компанию входит уже под именем Брендон. Брендон - юноша высокий, красивый и дерзкий. Наравне с парнями он-она вступает в драки и в любовные связи с девушками, не знающими предрассудков. Поисками своего "я", однако, стоит Линн-Брендону жизни. Увенчанная "Оскаром" за фильм "Пианино" австралийка Джейн Кемпион. Картина "Холли смоук", на "Фебиофесте" она шла под названием "Как дым". Героиня Кэт - девушка из Сиднея, из большой и состоятельной фермерской семьи, разводящей страусов. Фильм начинается в Индии - идет посвящение Кэт в одну из религиозных сект. Местный гуру, который проповедует добро и любовь, в наркотическом экстазе выжигает тавро на лбу девушки. В знак преданности секте Кэт сжигает обратный билет в Австралию. Ценой неимоверных усилий мать возвращает дочь на родину. Семья нанимает знаменитого и дорогого американского эксперта, в этой роли Харли Кейтол, который обещает за трое суток выбить из Кэт сектантский дурман. Уверенный в собственной неотразимости, эксперт появляется на австралийском континенте. Но Кэт берет процесс перевоспитания в свои руки и в первую же ночь соблазняет эксперта. Он ползает у ее ног, гоняется за ней по пустыне, где в свете автомобильных фар скачут два влюбленных кенгуру, и сам обещает вступить в секту, лишь бы повторить предыдущую ночь. Боритесь с мужчинами - призывает женщин феминистка Джейн Кемпион. Наше единственное оружие в борьбе с ними - отказывать им в сексе, поступайте так всегда и везде. В этом году чешские зрители очень тепло приняли победоносно шествующий по международным фестивалям израильский фильм Арика Каплуна "Друзья Яны". Этой картине был, кстати, посвящен специальный выпуск программы "Кинозал Свободы". Феро Фенич: Несколько лет назад мы познакомились с израильскими кинематографистами. С тех пор, при поддержке посольства Израиля, фильмы из этой страны постоянно появляются на нашем фестивале. По отношению к израильской кинематографии у нас большой долг - ведь столько лет мы были изолированы друг от друга. Наши зрители хотят видеть картины о современной жизни Израиля. Для них мы привозим ежегодно несколько новых картин, устраиваем ретроспективы. В этом году, году 55-летия окончания Второй Мировой войны и прекращения холокоста, самого страшного явления 20-го века, мы расширили эту нашу секцию, включив в нее показ архивных фильмов с еврейской тематикой. Я сам выдвинул идею показа этих фильмов. Мы показали документальный фильм датского классика Карла Драйера, снятый им еще в 21-м году, о проблемах сосуществования православия и иудаизма в России в начале 20-го века и о русском антисемитизме. Мы показали фильмы Ковалеровича на еврейские темы и картину Юнгвальда Хинкевича "Искусство жить в Одессе". Нелли Павласкова: Российская коллекция в это году была немного слабее, чем в предыдущие годы? - спросила я директора "Фебиофеста" Феро Фенича. Феро Фенич: Российская коллекция - это прошлогодняя продукция "Мосфильма". Чешскому зрителю эти фильмы были интересны прежде всего как представителей кинематографии, которая практически исчезла у нас с экранов кинотеатров и телевизоров. Для молодого поколения, не соприкоснувшегося с российским кино, как например, мое поколение в 60-е, 80-е годы, эти фильмы стали как бы информационным сообщением о новой российской жизни. Мы рады, что вообще удалось получить из России картины. Фильмы из Грузии к нам так и не дошли, застряв где-то на полдороге. Ведь то, что поступает к нам из России, это в основном политические новости. Нелли Павласкова: Гости из России «были звездными» - Никита Михалков со своим сыном-актером, Олег Янковский, Рустам Ибрагимбеков, Егор Михалков-Кончаловский, коммерческий директор "Мосфильма" Мелик Авакян. Чем объяснить такой интерес к нашему неконкурсному фестивалю? Феро Фенич: Видите ли, область кино - это территория со своими собственными законами. Между чешскими и российскими кинематографистами, как раз с теми, кто приезжает к нам сейчас, всегда были особые отношения, еще со времен тоталитаризма. В этом году к нам приехали, да они и раньше приезжали, люди, которые нам всегда были близкими, и они это тоже хорошо ощущают. Прага их привлекает европейский центр, где их язык понятен, где быстро возникают контакты между профессионалами. Наши российские гости с удовольствием работают на наших киностудиях. Никита Михалков, например, не устает хвалить профессионализм наших баррандовских специалистов. Олега Янковского хорошо знают в нашей стране по гастролям "Ленкома" и по ранним фильмам. Ныне он приехал на показ "Ностальгии" Тарковского, пользующейся у нас неизменным успехом среди зрителей разных поколений. В Праге и в разных театрах Чехии идут пьесы Рустама Ибрагимбекова. Он сейчас приехал на премьеру "Сибирского цирюльника" и на встречу со своим новым соавтором - израильским режиссером Каплуном. Они вместе пишут сценарий для нового фильма Каплуна. Нет, в нашей кинематографической епархии контакты с Россией не заглохли, основа оказалась крепкой и жизнеспособной - в этом все дело. Нелли Павласкова: Российские картины "Фебиофеста": "Тесты для настоящих мужчин" дебютанта Андрея Разенкова, "Незримый путешественник" Игоря Таланкина, "Цветы от победителей" Александра Сурина, "Китайский сервиз" Виталия Москаленко и не "мосфильмовский" дебют режиссера Егора Михалкова-Кончаловского "Затворник". "Сибирский цирюльник " Никиты Михалкова стал победителем фестиваля у зрителей, как картина, на которую в предварительной продаже билеты разошлись раньше всего. наиболее опасным конкурентом "Цирюльника" был американский фильм французского режиссера Люка Бессона "Жанна Д Арк" с Милой Йович и Джоном Малковичем в главных ролях. Российский фильм обогнал своего конкурента на несколько минут. Между прочим, оба эти фильма снимались большей частью в Чехии и при участии чешских кинематографистов. Иван Толстой: И в заключении о фестивальной "жемчужине" - "Американская красавица", 8 номинаций на "Оскара" этого года. Нелли Павласкова: "Американская красавица". У этого фильма своя история успеха. Сценарий написал дебютант Ален Белл, поставил картину тоже дебютант, но при этом опытный театральный режиссер Сэм Мендес. Сценарий и режиссерскую разработку прочитал Стивен Спилберг и вдохновился настолько, что его кинокомпания "Дрим уоркс" "Красавицу", которая поначалу скромно вышла на малые экраны Америки. Но фильм разглядела критика, на него повалили зрители. За кассовыми сборами пришло присуждение сразу трех "Золотых глобусов", а затем 8 номинаций на "Оскара", включая номинацию по главной категории - "Лучший фильм года". Остап Кармоди: На вашем месте я бы тоже меня не запомнил" - говорит любовнику своей жены забитый начальством, третируемый женой неудачник Лестер, жизнь которого в 40 с небольшим уже закончена. Но вот в дожде из розовых лепестков перед ним предстает американская красавица - беловолосая девочка, ровесница его дочери. Она манерна, она вульгарна, но лицо героя начинает светиться изнутри. Он становится мягким и теплым, как свеча, из него можно лепить. И девочка, осознав свою власть, начинает заигрывать с ним. За несколько часов из него, как из куколки, рождается новый Лестер - Сизиф, отправивший опостылевший камень катиться по склону. Человек, который послав к черту скучную работу и склочную жену, выкуривает косячок марихуаны и отправляется в тренажерный зал. Красота - это свобода. Свобода говорить то, что хочешь, заниматься чем хочешь, любить кого хочешь. Свободы не бояться. Не бояться чужой красоты, как мальчик из соседнего дома, живущий двойной жизнью, завороженный красотой, но осмеливающийся смотреть на нее только через визор видеокамеры. Да, вроде бы обычное кино про взбунтовавшегося яппи, да, усталость американцев от ежедневной рутины правильной жизни. Но все равно идешь смотреть этот фильм еще и еще. "Теперь вы меня не забудете" - говорит Лестер любовнику своей жены в конце фильма. Актер Кевин Спейси заслужил "Оскара" хотя бы за то, что невозможно понять: то ли опять идешь в кино, потому что фильм такой хороший, то ли просто хочешь снова и снова смотреть на это незапоминающееся лицо. Нелли Павласкова: "Фебиофест" - 440 фильмов, мы представили лишь малую часть его картин со всего мира. В следующем году 8-й "Фебиофест" будет называться "Фестиваль народов". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
