Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Нью-Йорк после 11 сентябряАвтор программы Марина ЕфимоваВедущий Иван Толстой Диктор: После 11 сентября многие искусные ораторы, представители городской администрации, продают Нью-Йорк туристам, как теплый, гостеприимный и приветливый город. Чушь какая! Нью-Йорк любят не за доброту и приятность, а именно за сложность и безумие его жизни. На углу 80-й стрит и Амстердам авеню в закутке у церковной решетки бездомный Чарли устроил гостиную - диван в пятнах, торшер, никуда не подключенный, и ковер, который в 60-х годах был оранжевым. Вполне уютно. Я остановился поговорить. Но минут через 10 наскучил Чарли. "О кей, сэр, - прошепелявил он, сквозь оставшиеся четыре зуба. - Рад был с вами поболтать, но больше не могу: жду гостей". Вот за что мы любим Нью-Йорк: за странную грацию, рожденную в тяжелой и довольно безумной атмосфере этого города. Марина Ефимова: Так описывает Нью-Йорк после 11-го эссеист Роджер Розенблат в статье "Благодарность за трудности Нью-Йорка". В печальный полугодовой юбилей атаки на Всемирный Торговый Центр особенно заметна эта, как сказал эссеист, "странная грация нью-йоркского безумия". На месте, где стояли башни Торгового Центра, сейчас идет круглосуточная расчистка. К рабочим, которые отрабатывают там 14-часовые смены по 7 дней в неделю подходят два изысканных господина - в белых шелковых шарфах, но в строительных касках. Архитекторы. Мы просим вас найти и сохранить остатки скульптуры Александра Гелдера, которая стояла в вестибюле. Это такие перекрученные красные металлические балки. Рабочие переглядываются, и один говорит: ребята, да вы берите любую, они тут все перекручены. Граунд зиро называют это место. Нулевой уровень. В военных терминах - место прямого попадания. Репортаж оттуда ведет Рая Вайль. Рая Вайль: До 11 сентября район Всемирного Торгового Центра был самым оживленным в Даунтауне. Здесь и сейчас многолюдно, но, в основном, это туристы, пришедшие посмотреть на граунд зиро, где работы ведутся 24 часа в сутки. Бурильщик Санчо Моралес сказал мне, что иногда он совершенно теряет представление о времени. И когда просыпается, не знает, что ему делать - завтракать или ужинать. Санчо Моралес: Это не самое страшное. Я уже привык. Главное - чтобы люди здесь скорее могли вернуться к нормальной жизни. Работа тяжелая, но мы с ней справимся - нас тут много. Рая Вайль: Их действительно много. Полицейские, пожарные, инженеры, электрики, сварщики и чернорабочие, расчищающие территорию бывшего Торгового Центра. На месте, где раньше возвышались башни-близнецы с окружающими их магазинами, ресторанами, площадями, фонтанами сейчас - от Бродвея до Гудзона, - лишь бульдозеры и экскаваторы, и люди в рабочих касках, и огромные палатки, разбитые для них, где можно погреться, выпить кофе, перекусить. Пит Келли: Каждый день я смотрю на граунд зиро и сердце щемит. Я приезжал сюда из Нью-Джерси каждое утро на работу. Моя мать была первой, кто открыл свой офис в Торговом Центре. Здесь встретились и поженились мои родители. А в последние годы здесь работала и моя жена. Много историй связывает меня с башнями-близнецами. Часть моей души осталась там. Рая Вайль: Плотник Сэм Рейли рассказывает, что и до взрыва работал здесь у Гудзона. Неподалеку от башен, где шло строительство нового многоэтажного гаража. Сейчас на этом месте пусто - даже деревьев не осталось. - Обычная ли это работа? Нет. Здесь как-то непривычно тихо, спокойно и в то же время депрессивно. Сэм родился и вырос в Нью-Йорке. - После взрыва Даунтаун сильно изменился. Раньше здесь было столько красивых девушек. Бегали вдоль Гудзона, катались на велосипедах. Молодые матери прогуливались с колясками. Рестораны во время ланча переполнены были. А сейчас почти никого. И тишина. Это жутко. Рая Вайль: Моххамед Карим - эмигрант из Афганистана - работает в бригаде автогенщиков. Они здесь с 11 сентября. Одними из первых прибыли. Моххамед Карим: Да мы до сих пор откапываем тела. Вернее, части тел. Я стараюсь не думать об этом, а то с ума сойти можно. Но родственники хоть похоронить их могут. Самое страшное, что я здесь видел - среди руин туфелька женская стояла в крови. Жуткое зрелище. Все, кого вы здесь видите, - герои. День и ночь работают. Только бы покончить скорее с этим ужасом. Восстановить Нью-Йорк. Вот это и есть Америка. Рая Вайль: Слесарь Том Стоун работает на руинах МТЦ уже почти 5 месяцев. Том Стоун: Каждый рабочий день я начинаю с молитвы. Столько людей погибло, что порой я чувствую себя виноватым, что зарабатываю здесь деньги. Ведь мне платят за то, что я делал бы, скорее всего, добровольно. Рая Вайль: Бригада Пита Келли занимается налаживанием коммуникаций. Он рассказывает, что они начали работать здесь сразу же после взрыва. А года через два город будет таким, как будто никакого взрыва и не было. Инспектор пожарного управления Дэвид Бизона разделяет бодрость Питера Келли. Дэвид Бизо: Мало того, что мы потеряли 343 человека 11 сентября. Но теперь на нас надвигается новая беда. У половины из тех 8 тысяч пожарных, которые работали на расчистке граунд зиро, начались серьезные проблемы с дыханием. Из каждых 5 пожарных, работавших на спасательных работах в первые дни после катастрофы, 4 заработали астму. Марина Ефимова: Картину того, что было в нижнем Манхэттене в первые дни после теракта, демонстрирует маленький самодельный монумент. В магазине спортивной одежды на Бродвее в четырех кварталах от граунд зиро закрыли стеклянной витриной угол, который оставили без изменений со дня катастрофы. Там стены, пол и стенды с одеждой покрыты буквально сантиметровым слоем белой цементной пыли. Атомной пыли, как говорят в Нью-Йорке. На витрине короткая надпись: помни 11 сентября. Рассказывает Кристина Уитмен - глава нью-йоркской службы по проверке чистоты окружающей среды. Кристина Уитмен: Со дня взрыва мы сделали 10 000 проб воздуха. И ни одна не показала ничего опасного для жизни тех, кто в этом районе живет и работает. Но речь, конечно, идет о здоровых людях. Мы сразу объявили во всех организациях, занятых на спасательных работах, что на граунд зиро люди должны работать в респираторах. И что те, у кого проблемы с легкими, вообще не могут там находиться. Но пожарные не обращали на это внимание. Они только рвались туда, как безумные в надежде спасти кого-нибудь из своих товарищей. Я была на граунд зиро уже на второй день. Почти у всех маски болтались на шее. Мы говорили им - конечно, маски мешают дышать, но они могут спасти вам легкие. Марина Ефимова: В первую неделю после теракта врачи в нижнем Манхэттене принимали в день по 150-180 детей с приступами астмы. Да и у взрослых дела обстояли не лучше. Астма, головные боли. К тому же круглосуточные работы перед их окнами. Шум, дым, ужасный запах горелой пластмассы. Многие из тех, кто жил вблизи ВТЦ, до сих пор не могут вернуться в свои квартиры. Они вынуждены или снимать или жить у друзей и родственников. Как жители Манхэттена собираются решать эту проблему? По-американски. А именно - судить. Вопрос - кого? Федеральное правительство, понимая опасность судебных исков, наложило ограничения на иски против штата, города и бывшего владельца ВТЦ. Поэтому ничего не остается, как судить те компании, которые вели спасательные работы и теперь ведут расчистку. Об этом с возмущением говорит представитель ассоциации нанимателей города Нью-Йорка Луис Колетти. Луис Колетти: Эти компании были первыми, кто кинулся на помощь. Они начали работать, еще не успев получить никаких письменных контрактов, не обсудив условий со своими юристами. Просто начали спасательные работы и все. Сейчас они на полгода впереди предполагаемых сроков и сэкономили городу 1 миллиард долларов из утвержденного бюджета. Работы ведутся со всеми возможными мерами безопасности. И, тем не менее, мы подозреваем, что в течение 10 ближайших лет им предстоит иметь дело с сотнями судебных исков. Интересно, кто в следующий раз будет вести спасательные работы, если мы позволим разорить судебными исками 200 профессиональных спасательных команд, которые работают на граунд зиро? Марина Ефимова: Неужели нет никакой возможности помочь этим компаниям? Луис Колетти: Мы сейчас как раз это и обсуждаем с представителями Сената и Белого Дома. Мне кажется, что в правительстве уже поняли принципиальную важность этого случая, и, надеюсь, что мы общими силами придем к какому-нибудь приемлемому решению. Марина Ефимова: Судебные иски по поводу здоровья - малая толика того, с чем приходится иметь дело Нью-Йорку после 11 сентября. В первую очередь речь идет о компенсациях семьям погибших. В принципе, и они могут судить тех, кого считают ответственными за то, что случилось. Авиакомпании, правительство, администрацию зданий ВТЦ. Теоретически, они могут судить даже террористов, но те вряд ли заплатят. Чтобы страну не залил поток разорительных исков, правительство создало в помощь семьям специальный правительственный компенсационный фонд. О нем - профессор Йельского университета, юрист профессор Питер Шак. Питер Шак: Это очень необычный фонд. Вы можете получить из него компенсацию только при условии, что вы не будете судить авиалинии, штатное правительство, и бывших владельцев ВТЦ. Этим фондом правительство как бы ограничило число исков перечисленным организациям. Правда, компенсация из этого фонда будет, как в случае судебных исков, распределяться по так называемому принципу торта. То есть семьи тех, кто больше зарабатывал, получат и большую компенсацию. Но даже и с эти условиям фонд выгоден и для организаций, и для потерпевших. Потому что по суду вероятность того, что они выиграют дело, остается под большим вопросом. А правительственный фонд чрезвычайно щедрый. Марина Ефимова: Это не всегда утешает семьи погибших служащих ВТЦ. Вот, что написала в "Нью-Йорк-Таймс" Мерил Майо - вдова погибшего инженера Роберта Майо. Диктор: Во-первых, мы все утонули в море документов, которые надо было собрать. Вплоть до погашенных мелких чеков из бакалейной лавки, личных писем и бесчисленных заявлений о помощи. У меня иногда возникает жуткое ощущение, что от этого я прихожу в большее отчаяние, чем о того, что Боба нет. А после выдачи первой компенсации я узнала о странном распределении помощи. Одним давали много меньше, чем другим. Причем так мало, что матерям не хватало на пеленки для грудных детей. А другим непомерно больше, причем семьям, которые живут в особняках с бассейнами и теннисными кортами. Я считаю, что уж если нам пришлось мерить человеческую жизнь деньгами, то сумма должна быть символически одинаковой за каждую погибшую жизнь. Марина Ефимова: Видимо, Мерил Майо ничего не знала о принципе торта. Компенсационный фонд вызвал нарекания и с другой точки зрения. Он был создан только для жертв теракта в ВТЦ. А как же жертвы теракта в Оклахоме, в посольствах в Африке, да и не только они? Питер Шак: Обычно пострадавшим приходится действовать через суд. Даже если это жертвы, скажем, крушения поезда или пешеход, сбитый пьяным родителем. То есть когда очевидно, что за самими пострадавшими нет никакой вины. Тем не менее, для их семей не создается никаких компенсационных фондов. Поэтому вдовам и сиротам приходится оплачивать адвокатов и рисковать проиграть дело. Или зависеть от добровольных пожертвований. Это странно и несправедливо. Марина Ефимова: В отличие от Мерил Майо, другая вдова Мерил Фонтана, чей муж был командиром пожарной части, с головой кинулась в общественную деятельность, закипевшую после крушения ВТЦ. Они выступала на всех телешоу, на встречах с правительством, на митингах вдов. Пока однажды: Мерил Фонтана: Я была на митинге, где семьи требовали повышения компенсации. И вдруг выступила молодая женщина и с возмущеним сказала: "Вся страна собирает деньги вам в помощь, а вам все мало. Вы хотите, чтобы после гибели кормильца ваш уровень жизни остался прежним. Так не бывает". И я подумала: Боже, чем я занимаюсь? На сколько времени я смогу таким образом заглушить горе? Я забросила сына. И я помчалась домой. Когда я пришла, мой 10-летний сын чистил зубы перед сном. И вдруг я услышала, как он запел в ванной: мама тоже умрет, мама тоже умрет. И я тогда запела ему в ответ: а вот и не умру, а вот и не умру. Наговорившись с сыном и уложив его, я проверила автоответчик. Там было 18 посланий. Я прослушала только первое. От отца. Он сказал: деточка, я очень за тебя волнуюсь. Ты проводишь слишком много времени с республиканцами. Безумный мир. Марина Ефимова: Невероятно странно, проезжая по мосту Джорджа Вашингтона, видеть, как по пешеходной дорожке медленно парами прохаживаются автоматчики. Это не голливудский фильм. Это дежурные по Нью-Йорку. Национальная гвардия. О них - начальник городской связи с вооруженными силами Скот Сэндмен. Скот Сэндмен: Всего в штате сейчас несут службу 2200 национальных гвардейцев. В самом Нью-Йорке занято примерно 1000. Они охраняют мосты, тоннели, вокзалы, 20 аэропортов и пять расположенных в штате атомных электростанций. Первый трехмесячный призыв закончился, и сейчас несут службу люди из второго призыва. Сколько времени будет продолжаться их патрулирование, мы не знаем. Обычно служба продолжается две с половиной недели. Так что 90 дней - это беспрецедентно. Если говорить о масштабах нынешней мобилизации, то она самая большая со времени Второй мировой войны. Марина Ефимова: Были ли за это время у национальных гвардейцев какие-то серьезные инциденты? Скот Сэндмен: Однажды они обнаружили группу иранцев, которые вели подробную фотосъемку въезда в подземный тоннель под Гудзоном, который связывает город Нью-Йорк со штатом Нью-Джерси. Национальные гвардейцы передали фотолюбителей ФБР, и тех позже отправили обратно в Иран. Более серьезных инцидентов не было. Национальные гвардейцы в аэропортах вооружены полуавтоматическими винтовками М-16, а в городе Нью-Йорке пистолетами девятого калибра. Но, к счастью, никому еще не пришлось использовать свое оружие. Марина Ефимова: Трагедия и героизм 11 сентября начинают потихоньку уходить в прошлое. Нью-Йорк временами снова превращается в город О'Генри. В предупреждающей статье в журнале "ЮС Ньюз" Бен Виннер, шеф бюро по борьбе с мошенничеством в бизнесе, пишет: Диктор: Удачные мошенничества совершаются в Нью-Йорке по горячим следам любой катастрофы. Поэтому будьте начеку. Одни жулики переодеваются в пожарных и собирают пожертвования, другие освоили хай тек и предлагают по интернету легкие и, добавим, бесполезные противогазы и вакцину против сибирской язвы. Интернетные коробейники продают даже панацею от всех видов биологического оружия - смесь масла орегано и минеральной цинковой воды. Марина Ефимова: В городе начали шутить по поводу терроризма - верный знак выздоровления. Самая черная и естественно самая смешная шутка такая: в самолете стюардесса подходит к пассажиру арабского вида и говорит: хотите что-нибудь выпить? И пассажир отвечает: нет, что вы, мне скоро садиться за штурвал! На автобусном вокзале я слышала, как женщина в очереди рассказывала попутчикам: муж моей коллеги работал на 90-м этаже ВТЦ. И вот 11 вдруг она видит по телевидению как рушится одна башня, потом вторая. Она, рыдая, дрожащей рукой набирает номер сотового телефона мужа. И вдруг его спокойный голос отвечает: хэлло? Она, заикаясь, бормочет: ты где? Как где? - говорит он, - в офисе, конечно. В это время она слышит на заднем плане женские голоса. А это кто? Как кто? - моя секретарша. Жена говорит: скотина, ты хоть включи телевизор. История 11 сентября обрастает и новыми персонажами. Например, газеты писали об инженере Марке Соколове. Во время атаки на ВТЦ он сумел выбежать с 36 этажа. Вскоре он поехал в Израиль только для того, чтобы попасть в Иерусалим на улицу Яффа, как раз в тот момент, когда там взорвалась бомба. Марк был ранен, но к, счастью, легко. Впервые после катастрофы в Нью-Йорке начали вспоминать, что в 60-х, когда башни ВТЦ были спроектированы архитектором Миноро Ямасаки и потом построены, нью-йоркские архитекторы их раскритиковали, хотя инженерное решение зданий они считали совершенно революционным. Рассказывает архитектурный критик Пол Голденбергер. Пол Голденбергер: Архитектурная критика демонстративно не заметила башен. Архитекторы поминали их время от времени в придаточных предложениях, как квинтэссенцию архитектурной банальности. Или кто-нибудь писал: как обидно, что самые высокие здания в Нью-Йорке являются одновременно и самыми скучными. Но ко времени атаки террористов, ньюйоркцы, даже включая архитектурных критиков, уже примирились с башнями. Их присутствие в общем контуре города стало естественным и даже необходимым. Мы думали, что будем смотреть на них всю жизнь. Марина Ефимова: На граунд зиро с последним лучом заката включают прожектора. В их резком свете место напоминает лунный пейзаж. Начинается вечерняя смена, и никто не замечает естественно, что у окна ближайшего уцелевшего здания, занятого архитектурными офисами, долго стоит пожилой человек и смотрит на то место, где когда-то стояло его творение. Это - Лэсли Робертсон. Инженер-конструктор башен ВТЦ. Лэсли Робертсон: Испытываю ли я чувство вины? На мне лежала ответственность за устойчивость этих башен. Кстати, для меня они совершенно не близнецы, скорее, сестры. Они разные. Были разные. У меня все еще путаница с прошедшим временем. Тяжело быть конструктором зданий, которые рухнули, убив тысячи людей. Конечно, в их конструкции мы не учли вероятности, что башни протаранит самый тяжелый боинг, летящий со скоростью 650 километров в час, и с баками, заполненными горючим. Если бы это был даже боинг-707, летящий на небольшой скорости и с полупустым баком, здание бы устояло. Но сомнения все равно грызут. Я спать не могу с 11 сентября. Идея конструкции башен была моей. И в том, что они не удержались дольше после тарана, я упрекаю себя. Если бы я проектировал их сейчас, после того, что случилось, они бы продержались дольше. Марина Ефимова: В Нью-Йорке уже говорят не о том, почему так быстро рухнули башни, а о том, что будет построено на их месте. Что бы это ни было, - говорит архитектор Марион Вейс, - это будет спроектировано, отвергнуто, перепроектировано, построено, раскритиковано и потом приручено. Но никому, я думаю, не удастся сделать более выразительный мемориал, чем тот, который мы видим сейчас. Граунд зиро, от одного размера которого захватывает дух, и на нем миллионы рабочих, крошечных по сравнению с этим лунным ландшафтом, которые роют, и роют, и роют, словно в поисках утраченного. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
