Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[Архив]
Поверх барьеровПодводный флотМарина Ефимова: 17 августа 2000 года поздно вечером в редакции "Москоу Таймс" - английской газеты, выходящей в Москве - раздался телефонный звонок. Возбужденный женский голос кричал в трубку по-английски: "Москоу Тамс, это Сюзан Джонс из Техаса. Звоню узнать, что происходит с Курском, а то мой телевизор сломался. Как идут спасательные работы?". "Не удаются". "А почему американцы еще не там? Почему мы не предлагаем помощь? Ах, предложили! Мало предложить, надо мчаться и действовать. Небось, если бы золото нашли, так все бы уже были там. Возмутительно! Я буду звонить нашему конгрессмену". Если убрать неосведомленность и излишнюю экспансивность техасской жительницы, и оставить только ее чувства, то надо сказать, что большинство американцев испытывали примерно то же самое. В Нью-Йорке нас останавливали на улицах, услышав русскую речь, чтобы выразить сострадание. Другим сильным чувством было вспыхнувшее беспокойство за своих, американских подводников. В каких условиях они служат? Каковы гарантии их безопасности? Американское телевидение немедленно выпустило документальный фильм о подводниках субмарины "Августо", одной из 56 американских атомных, так называемых, аттак-сабмаринс. Бил Гири, капитан "Августо": Жизнь на субмарине требует людей особого сорта. Зарплата подводников больше, чем у других моряков на 100, 300 или 600 долларов в месяц, в зависимости от ранга. Но какие прибавки могут оплатить месяцы жизни в тесных отсеках подводного корабля, без солнечного света, в отрыве от семьи, если ты не любишь своего моряцкого дела? Для 140 членов экипажа в лодке размером с футбольное поле, остается немного жилого пространства - всего 350 квадратных метров. По американским стандартам это площадь среднего дома с тремя спальнями. Кубрики подлодки уставлены двухэтажными койками так тесно, что юнгам приходится спать прямо под торпедными аппаратами. На подлодке есть одна довольно просторная комната для отдыха и развлечений. Но и на то, и на другое у подводников остается немного времени. Они стоят на вахте в три смены, по 6 часов каждая. Еще 6 часов отводится на сон. И 6 часов уходит у каждого на контроль за оборудованием, на ремонтные работы и на обучение новичков и друг друга. Дело в том, что все моряки на подлодке должны уметь делать все. Срок службы на подлодке 4.5 года. После года службы новичок становится полноправным членом команды и получает свой знаменитый значок подводника - двух серебряных дельфинов, вечных спутников Бога морей Посейдона. Марина Ефимова: Капитан "Августо" Бил Гири объяснил зрителям, до какой степени американская подводка является самодостаточным кораблем. Бил Гири: Лодка сконструирована так, что в море она живет на полном самообеспечении. У нас все свое, кроме еды. Мы сами себе вырабатываем электричество, воздух для дыхания, сами опресняем воду не только для мытья и стирки, но и для питья, сами удаляем отработанные газы. Только продукты мы не умеем добывать в море. Пока. Так что в особо долгих походах, полугодовых, например, месяца два бывает, что команда питается консервами. Это плохо, но ничего лучшего еще не придумано. Марина Ефимова: А вот, что говорит профессор военного колледжа в Вашингтоне, в прошлом морской офицер и участник нашей передачи Бернард Кол. Бернард Кол: После катастрофы 60-х годов, в которых погибли две подлодки "Трешер" и "Скорпион", США разработали очень неплохую систему безопасности в атомной промышленности вообще, и в атомном флоте, в частности. В том, что касается атомных подводных лодок, то тут безопасность является первой заботой и проектировщиков, и сборщиков, и командования. Причем, не только безопасность и надежность всех систем самого корабля. Но и надежность системы подстраховки со стороны остального флота и наземных служб. Марина Ефимова: В журнале "Тайм", в заметке "Может ли это случиться с американской субмариной?" авторы отмечают несколько особенно, по их мнению, важных факторов, обеспечивающих безопасность американских подводников. Диктор: Первое. Командованию точно известен поставщик и изготовитель каждого технического узла, каждой важной детали на субмарине. И в случае любой неполадки они несут за это финансовую и судебную ответственность. Плюс к этому, все жизненно важные системы на подлодках продублированы. Второе. Тренировки американских подводников тяжелее, чем тренировки российских подводников. Их проводят дольше и ближе к реальным обстоятельствам. В то время, как российский флот очень быстро перешел на автоматическое управление большей частью машин и механизмов, находящихся на борту подлодки американские подводники все еще больше ориентируются на знание, тренированность, опыт и интуицию моряков. Нашу программу безопасности нельзя назвать совершенной. Во время недавней проверки, например, обнаружилось, что на половине подлодок легковоспламеняющиеся материалы хранятся неправильно. Треть не имеет спасательных устройств на те, правда, редкие случаи, когда моряки могут всплывать на поверхность из затонувшей лодки, каждый по отдельности. Эти устройства - светящиеся жилеты, свистки, и прочие мелочи, которые могут оказаться вопросом жизни и смерти. Но все же, при существующей программе безопасности, у нас за 30 лет не было ни одной потери. Марина Ефимова: В 60-х годах их случилось две. О причинах катастроф на двух атомных американских подлодках рассказывает замдиректора центра по борьбе с распространением ядерного оружия при Институте Международных Отношений Клей Молтс. Клей Молтс: Причина гибели "Скорпиона" в 1968 году до сих пор не особенно ясна, но, судя по всему, дело было в неудачном запуске торпеды. Торпеда взорвалась внутри субмарины, и взрыв очень напоминал тот, что произошел на Курске. Гибель "Трешера" в 1963 году была связана с неполадками в системе трубопроводов. Так что подобного рода катастрофы случаются и на американском флоте, и неожиданностей тут много. Поэтому страна, которая решается содержать такой флот, должна быть к ним готова. Марина Ефимова: Мистер Молтс, за попытками спасения команды Курска следил весь мир. Было ли то же самое, когда погибали "Трешер" и "Скорпион"? Клей Молтс: В обоих случаях пресса все время интервьюировала семьи моряков, но ни в том, ни в другом случае спасательных операций не было вообще, потому что все произошло слишком быстро и на такой глубине, что затонувшие субмарины долго не могли найти. Марина Ефимова: Как бы повело себя американское военное командование, случись с американской подлодкой то, что случилось с Курском? Профессор Кол? Бернард Коул: Конечно, это зависит от места и обстоятельств катастрофы. Но нет никакого сомнения, что США не упустили бы ни одной возможности спасти команду, включая помощь стран, оказавшихся ближе к месту катастрофы. Марина Ефимова: Когда вы говорили о месте катастрофы, вы имели в виду глубину океана в этом месте? Бернард Коул: Да. Глубина имеет решающее значение. Курск затонул в относительно мелком месте, но это все равно очень глубоко. А на глубине в 300-400 метров уже мало, что можно сделать. Главное американское спасательное устройство DSRV - глубоководная спасательная подлодка, было создано в 63 году после катастрофы "Трешера". Этот аппарат настолько мал, что его можно транспортировать по воздуху, так что помощь должна подоспеть к пострадавшей подлодке в течение трех дней в любое место земного шара. Спасательная подлодка может опускаться на глубину в полтора километра, но, вообще говоря, это устройство создано для обследования, и не так уж часто может оказать помощь по спасению команды. Марина Ефимова: В статье "Может ли это случиться с американской субмариной?" авторы дают более обнадеживающую информацию. Диктор: На приколе в гавани Сан-Диего находится в состоянии постоянной готовности спасательная подводная лодка. Ее команда натренирована на то, чтобы снабжать потерпевших кислородом и едой, в каком бы маленьком помещении затонувшей подлодки они не оказались заперты. Так что единственная задача моряков затонувшей субмарины - оставаться живыми в течение недели. Этого времени более чем достаточно, для проведения массовой эвакуации. Марина Ефимова: История подводных лодок уходит в неожиданную глубь времен. А именно, в 1620 год, когда голландец Корнелиус Дреббил спустил под воду на реке Темзе первый неуклюжий деревянный наутилус, способный продержаться несколько часов на глубине в пять метров. Американская история подводного флота начинается на век позже. Бернард Коул: Первый подводный аппарат в Америке был сделан в конце 18 века джентльменом по имени Бушнел. Этот изобретатель спустил под воду свой корабль на Гудзоне недалеко от Нью-Йорка, с намерением потопить английский корабль. Ему не удалось прикрепить к днищу корабля мину, которой был оснащен его аппарат, но удалось вернуться на берег живым. Следующей попыткой была субмарина, принявшая участие в Гражданской войне. Это первая подлодка была сконструирована инженером Ханли для флота южан. Ей удалось взорвать военный корабль северян, но при взрыве лодку сильно повредило, и она затонула со всей командой. Совсем недавно ее подняли со дна в гавани города Чарльстона в штате Южная Каролина. Марина Ефимова: Ну а атомный подводный флот родился, насколько я знаю, в США? Бернард Коул: В 50-х годах адмирал Хайман Приковер, тогда капитан Приковер, начал создавать атомные двигатели для подводных лодок. В 54-м первая такая лодка, "Наутилус", была спущена на воду. Через 5 лет появилась лодка, на которой были установлены баллистические ракеты. Она называлась "Джордж Вашингтон". Марина Ефимова: Сейчас, после гибели Курска, все приводят пример гибели подлодок в последние полвека. И как-то забывают, сколько их погибло в войнах. Больше всего, конечно, во второй мировой войне. Бернард Коул: Это правда. Надо сказать, что в годы войны подводные лодки сыграли большую роль. В частности, американские действовали в Тихом Океане против японцев, уничтожив две трети японского торгового флота и двести военных судов. От Советского Союза в войне участвовали 250 подводных лодок, которые потопили 100 судов, но 50 лодок погибло. Вообще, потери среди подводников были огромными, особенно у немцев. За годы войны они выпустили в океан 1200 субмарин, уничтожили 500 судов союзников, но, при этом, 800 подлодок были потоплены. Из немецких моряков-подводников, участвовавших во второй мировой войне, половина погибла. Марина Ефимова: Профессор Коул, как менялась роль подводного флота в воинах? Бернард Коул: Это были любопытные перемены. Начиная с войны за независимость и вплоть до середины первой мировой войны, подлодки использовали только для потопления военных кораблей противника. В 1915 году немцы начали топить торговые суда англичан. Эту новую роль подлодки исполняли и во время второй мировой войны. Во время холодной войны все вернулось на круги своя, и подлодки стали снова топить вражеские военные корабли и субмарины. Марина Ефимова: Когда последний раз американские подводные лодки участвовали в военных действиях? Бернард Коул: Последний раз американские субмарины участвовали в войне 1991 года в Персидском заливе и позже еще несколько раз использовались для ракетных ударов по наземным целям. Марина Ефимова: Профессор Коул осторожно не поименовал обстрел Югославии в 1999 году. Адмирал Малькольм Фрейджерс описывает и еще одну роль подводных лодок, ставших главной в мирное время, - роль шпионов. Малькольм Фрейджерс: Субмарина - замечательный корабль многоцелевого назначения. Она может выполнять функции военного корабля, разведывательные функции, а также многочисленные миссии специального назначения. Нас не видят сателлиты. Поэтому, когда мы подходим к объекту наблюдения, мы можем следить за ним 24 часа в сутки 7 дней в неделю, днем и ночью. Дизельные подлодки должны были, время от времени, всплывать и подходить к портам для заправки. Но запасы энергии атомных подлодок практически не лимитированы. Поэтому мы невидимы. Марина Ефимова: Интересно, что простые американцы, не специалисты, в многочисленных письмах в газеты по поводу гибели Курска показали, что их волновало только спасение команды и вообще моральная, а не военная сторона дела. Тем не менее, многие высказывали явную, и я бы даже сказала, обидную снисходительность к российскому правительству, как к людям, которые делают только первые шаги в деле очеловечивания политического режима. Вот типичное письмо из той стопки писем, которые я вырезала из газеты "Нью-Йорк Таймс". Его написал Ричард Уэлс из города Чапакуа, штат Нью-Йорк. Диктор: Дорогая редакция, вы пишите, что президент Владимир Путин и его правительство непростительно опоздали в деле спасения команды Курска. Но посмотрим на дело и с другой стороны. Еще 15 лет назад советские люди вообще ничего не узнали бы о катастрофе. Теперь они получили возможность горько упрекать свое правительство, не боясь сурового наказания и, даже, смогли услышать от президента слова извинения и раскаяния. Гибель Курска показала две вещи. Какой длинный путь уже прошла Россия за столь короткое время, и как далеко ей еще идти. Марина Ефимова: Далеко не столь снисходительны и беспечны политологи. В частности сотрудник Фонда мира имени Карнеги Майкл Макфол. Майкл Макфол: Трагедия Курска подчеркнула, что традиции холодной войны все еще живы. Сам факт того, что российские подводные лодки класса Курска патрулируют часть мирового океана, - это наследие холодной войны. Против кого он там воюют? Кого пытаются устрашить? Сегодня Россия не может себе позволить играть роль мировой державы и об этом должны помнить не только русские, но и американцы. Надо подумать о дальнейшем уменьшении запасов стратегического ядерного оружия в обеих наших странах. К сожалению, российская Дума отреагировала на трагедию Курска по-другому. Депутаты заявляют о необходимости увеличить оборонный бюджет. Пока не ясно, что скажет на это президент Путин. Это его первое серьезное испытание на посту президента. Марина Ефимова: Каких шагов на этом пути можно ожидать от США? Майкл Макфол: Договор СНВ-2 ратифицирован. И надо быстрее заняться договором СНВ-3. Но даже без нового договора США следует сокращать уровень вооружений в одностороннем порядке. Это снимет с России тяжелое бремя соперничества. Кроме того, США следует увеличить ассигнования на демонтаж списанного ядерного оружия в России. У самой России не хватает на это сил и средств. Сегодня нам больше угрожает не мощь России, а ее слабость. Марина Ефимова: Имея в виду если не слабость, то бедность России, что можно сказать об опасности ее атомного подводного флота с точки зрения заражения среды? Мистер Молтс? Клей Молтс: Во-первых, сложность в уходе за реакторами списанных, но не демонтированных атомных подводных лодок. У России больше сотни таких подлодок, на которых стоят действующие реакторы. Все они нуждаются в регулярном охлаждении во избежание опасного перегрева. А для этого требуется постоянное снабжение электроэнергией и кислородом. Сейчас в России такое снабжение довольно трудно наладить. Во-вторых, когда, наконец, реакторы будут остановлены, то серьезной проблемой станут хранилища для использованных радиоактивных ядерных отходов. Несколько новых хранилищ уже построено с иностранной помощью, и это, как говориться, гуд ньюз. Наконец, проблему представляет радиоактивная охлаждающая жидкость, которая должна быть профильтрована, чтобы довести радиацию до безопасного уровня. Эти операции требуют овладения новыми технологиями. В этом сейчас помогают России США и Япония. Марина Ефимова: Сейчас на дне океана лежат 5 российских подлодок и 2 американских. По мнению специалистов, через 10-15 лет, металл разъест коррозия, и вокруг подлодок может начаться радиоактивное излучение. Клей Молтс: Да, но все затонувшие подлодки лежат на большой глубине - свыше трех километров. На такой глубине почти нет движения воды, и она очень холодная, что значительно снижает опасность заражения тех слоев, где обитают живые организмы. Проблема с Курском состоит в том, что субмарина затонула в относительно мелком месте. И через несколько лет может начаться заражение среды обитания морских организмов, и вот это необходимо предотвратить. Марина Ефимова: В газете "Нью-Йорк Таймс" опубликовано, как типичное, мнение адмирала в отставке Юджина Кэролла, который считает, что подводный флот - вообще реликтовый флот, что он остался, как наследие холодной войны и сейчас просто ищет себе применения и пытается убедить всех в своей нужности. Вот, что говорит в связи с этим Клей Молтс. Клей Молтс: Существует много нерешенных проблем в вопросе о предположительном увеличении ядерного флота в будущем. С концом холодной войны сама необходимость этого флота многими ставится под сомнения. Кроме того, очень многим странам он не по карману потому, что он требует еще и огромных вспомогательных ресурсов. В частности, оборудования, квалифицированных специалистов для проведения спасательных работ, плюс сложные и дорогостоящие операции по очистке окружающей среды. Все страны, у которых есть атомное оружие, завели себе атомные подводные лодки, или намерены их завести. У Китая уже есть несколько подлодок, и он рассчитывает построить еще больше. Бразилия уже строит, Индия ведет переговоры с Россией на предмет продажи ей такой субмарины, а Пакистан ведет подобные же переговоры с Францией. Конечно, это в большой степени вопрос престижа. Если мы хотим стать великой державой, считают правительства эти стран, мы должны иметь атомный флот. Ошибка такой логики в том, что стоимость этого флота гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И цена самой подлодки - лишь малая часть этой стоимости. Многие правительства этого не учитывают. Я думаю, что сейчас военные потребности России стали заметно меньше, чем они были до развала Советского Союза. И мне кажется, что страна должна довести свой атомный флот до такого размера, с которым она может управляться. Марина Ефимова: Но если атомные подлодки будут и у Бразилии, и у Индии, и у Пакистана, и у Китая, то другим странам довольно трудно отказаться от своих. Клей Моул: Это еще вопрос, будут ли эти страны иметь атомный флот. Бразилия только пытается строить свои подлодки. Индия и Пакистан в такой же ситуации. Атомный флот у Китая чрезвычайно слаб, и реакторы на их подлодках очень ненадежны, так что без помощи США и России этим странам вряд ли удастся справиться со своей задачей. Поэтому я считаю, что Америка, Россия, Франция и Англия должны договориться и наложить запрет на продажу и передачу технологий другим странам. Я думаю, есть возможность кооперации и в такой деликатной сфере, как атомный подводный флот. Я надеюсь, что после гибели Курска будет создан некий международный механизм оперативного обмена информацией о подобных инцидентах, который поможет предотвратить гибель людей в будущем. Марина Ефимова: Скептики считают такие надежды беспочвенными. Мы спросили старшего научного сотрудника фонда Хэритадж Джека Спенсера, можно ли, с его точки зрения, остановить распространение атомных подводных лодок. Джек Спенсер: Нет, я не думаю, что это возможно. Если есть спрос, то будет и предложение. Марина Ефимова: Профессор Коул, что вы можете сказать о перспективах атомного подводного флота в Америке? Бернард Коул: С моей личной точки зрения, субмарин, которых мы сейчас имеем, крайне недостаточно, и их число должно быть увеличено, если командование сумеет обеспечить финансирование. Я думаю, что подводная лодка пока остается самым действенным военным кораблем современного морского флота и война против них все еще невероятно трудна. Марина Ефимова: Профессор Коул, мой последний вопрос. Вы сами служили на флоте, вы были морским офицером. Какими были ваши мысли или, может быть, чувства, по поводу того, что случилось с Курском? Бернард Коул: Как бывший морской офицер я все время возвращался мыслями к одном из главных законов моря, священному, как я думал, для всех. И этот закон гласит: если корабль в беде, все должно быть забыто, чей это корабль, какую миссию он выполнял. Главным становится только одно: спасение команды. Поэтому для меня гибель моряков Курска - личное оскорбление и личная трагедия. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
