Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-05-04]
Час прессыДети-сиротыВедущий Виктор Резунков
Виктор Резунков: За последние 10 лет в России количество детей-сирот увеличилось почти в два раза и достигло 1 миллиона человек. Только в прошлом году около 33 тысяч родителей были лишены родительских прав. Ежегодно в России выявляется более 120 тысяч детей, которые уходят из дома, бродяжничают, становятся участниками или жертвами преступлений. Почему это происходит? Как можно изменить эту ситуацию? Об этом мы и поговорим сегодня. В петербургской студии Радио Свобода психолог Корчиковского Центра Гания Замалдинова и корреспондент газеты "Петербургский час пик" Галина Артеменко. Ожидается, что участие в нашей беседе примет председатель Совета директоров детских домов Петербурга Анатолий Ульянов. Нашим слушателям мы предлагаем ответить на вопрос: почему в России неуклонно растет число детей-сирот? Итак, прежде чем мы начнем нашу беседу, я предлагаю послушать репортаж о том, как менялась ситуация с детьми-сиротами в России за последние десятилетия. Исторический обзор подготовил корреспондент Радио Свобода Дмитрий Казнин. Дмитрий Казнин: По статистике, сегодня Россия переживает третью волну сиротства. Первые две были, соответственно, после Гражданской и Второй мировой войны. Сегодня детей-сирот в России даже больше, чем в 1945, тогда официально их было 600 тысяч, а начало 2003 года - уже 867 тысяч. Причем с 1994 года количество детей-сирот увеличилось в России в два раза. При этом по неофициальным данным, которые приводят негосударственные благотворительные структуры, детей-сирот в России от миллиона и больше, и примерно 5-10 процентов из них действительно не имеют родителей. Остальные так называемые социальные сироты, родители которых живы, но лишены родительских прав. В 2003 году, например, в России родительских прав были лишены 32 тысячи 600 родителей, в интернатах за этот же год количество детей увеличилось на 36 тысяч человек. Многие государственные учреждения такого типа, а их сейчас в России примерно 2700, переполнены, из-за чего дети вовремя не попадают туда. При строительстве новых интернатов и детдомов местные власти исполняют свои обязательства на 20 процентов. В Архангельской области, например, детский дом на 110 мест строится уже 10 лет. Из-за недостаточного финансирования дети недоедают. В приюте "Надежда" Кемеровской области дети получали сок и яблоки два раза в год. Не хватает одежды и обуви. Будущее выпускников детдомов сегодня таково: 40 процентов попадают в тюрьму, 40 процентов спиваются, 10 заканчивают жизнь самоубийством, и только 10 процентов относительно успешные. В ходе социологического опроса, проведенного в России организацией "Китсейв интернешнл", выяснилось, что 90 процентов опрошенных считают ответственным за детей-сирот государство, 40 процентов назвали родственников оставленных детей. О том, что помогать детям-сиротам должны общественные организации, сказали 38 процентов. И только 29 процентов опрошенных признали, что ответственность лежит на каждом члене общества. Виктор Резунков: Таковы статистические данные в изложении корреспондента Радио Свобода Дмитрия Казнина. Итак, мой первый вопрос носит общий характер. Собственно говоря, я хотел бы узнать, почему в этой стране, в которой, как власти объявили, уже наступила стабильность, огромный золотовалютный фонд - 83 миллиарда долларов, и все-таки вот так неминуемо растет с каждым годом число детей-сирот. Гания Замалдинова: Вы знаете, я бы сказала так, что при объявленной стабильности на самом деле положение современной российской семьи ухудшается, а не улучшается. Потому что жизнь становится в бытовом, социально-психологическом смысле все сложнее, все ощутимее для родителей, что они не успевают что-то додать своим детям. И поэтому когда наступает какой-то кризис, ну, скажем так, социально-психологический, то он прежде всего падает на детей, потому что родители должны выкарабкаться, а заниматься детьми некогда. Отсюда и проблема отношения родителей и детей, которые не успевают получить от своих родителей какого-то внимания, и, естественно, дети становятся безнадзорными, беспризорными, постепенно теряются связи между родителями и детьми. Стабильность, наверное, где-то впереди, а сегодня реально это не стабильная ситуация, которая очень опасна просто для России. Виктор Резунков: Ну, мы слышали цифры: 10 процентов только более-менее, так сказать, вливаются в общество. Но я хотел бы спросить вас, а то, что происходит, если отбросим все негативные стороны - бедность, пьянство, наркоманию и так далее, нет ли у вас ощущения, как пишут некоторые эксперты, что в обществе наступает лишенная духовности атмосфера, вот то, что приводит из-за жажды денег, допустим, и так далее, приводит к тому, что многие семьи распадаются, соответственно, образуются дети-сироты? Гания Замалдинова: Вы знаете, я бы не вмешивала сюда категорию духовности, потому что духовность была, есть и будет, и без нее невозможно выжить в мире. Просто речь идет, наверное, о социально-психологической незрелости тех людей, которые, так сказать, рождают детей и становятся родителями. Это совсем другая категория - это неподготовленность к жизни. Собственно, они получают, как правило, из собственной семьи такую неподготовленность. И получается, что это такой порочный круг, когда семья, скажем, незрелая семья выпускает своего ребенка в социальный мир, относительно готового к жизни самостоятельной, то этот ребенок, так сказать, такую же семью, собственно, и заводит, тоже незрелую. Это просто порочный круг. Духовность, она всегда есть, и она победит, на мой взгляд. Виктор Резунков: Спасибо. Нам уже позвонили. Пожалуйста, вы в эфире. Здравствуйте. Слушатель: Меня зовут Николай. Я из Москвы. Вы знаете, вот это утверждение о том, что за это ответственны все члены общества, оно, конечно, верно, но абсолютно бессмысленно, и никак не позволяет приблизиться к существу проблемы. Вот мне представляется странной политика радиостанции, которая в одних программах, например, выступает за свободу рекламы пива или за информационную политику, которую проводят наши телеканалы, за так называемую свободу прессы в той форме, в которой она у нас есть. А в других почему-то ее беспокоит количество беспризорных. В одних программах вы выступаете за экономическую политику по сокращению социальных обязанностей государства и, например, льгот пенсионеру, а в других вы почему-то возмущаетесь, что у пенсионеров маленькая пенсия. Виктор Резунков: Мы не будем обсуждать позицию радиостанции. Галина, а вот вы в чем видите причину основную роста числа детей-сирот в России? Галина Артеменко: Вы знаете, я бы согласилась с Ганией прежде всего, действительно это так, то, что Гания сказала. С другой стороны, есть как бы две составляющие вот этой всей ситуации. Я не думаю, что у асоциальных людей, которые болтаются по улицам с бутылками и собирают жестяные банки, мало времени на собственных детей. Они бы могли его найти, если бы хотели и были в состоянии. Но эти люди не могут, не хотят и уже не в состоянии. Они уже второе, третье поколение маргиналов. Эти люди - совсем другая тема. Но именно от этих людей попадают вот эти детишки в детские дома, вот эти сироты. Потому что при живых родителях асоциальные сироты - это именно оттуда. Есть дети из семей более-менее с виду благополучных, родители которых не в состоянии - им некогда, совершенно некогда заниматься своими детьми, потому что мы должны выжить. Я сама мама двоих взрослых уже детей, я их вырастила одна. И мои дети жили со мной в редакции, на работе. Коляска стояла около пишущей машинки - тогда не было компьютеров. Детство моих детей пришлось на слом 90-х годов. И, в принципе, одному богу известно, каким образом они у меня, взрослые уже теперь, не стали наркоманами, не спились. Я просто таскала их везде с собой - на репортажи, что не нравилось редактору, наверное, на летучки редакционные. Но я знала, что если не я, то кто же еще. И вот у многих родителей вот эта ответственность есть, а есть такие люди, которые, да, действительно зарабатывают деньги, но им кажется, что они могут своих детей спихнуть государству, школе, и обвинят кого-то другого. Прежде всего в любой ситуации ответственность должна лежать на тех родителях, которые в состоянии думать о том, что будет с их детьми. Но если родитель маргинал, вот такого ребенка надо просто забрать из семьи. Но у нас же этот процесс, пока ребенка изымают из семьи, он годы длится. В 3 года уже видно, что ребенок приходит в садик с побоями. Но родителей лишат родительских прав годам к 7-и, когда ребенок уже просто волчонок. Вот в этом проблема. Виктор Резунков: Да. И как раз эксперты отмечают, что к 7 годам складывается как раз общая такая... Гания Замалдинова: Да, кончно. Виктор Резунков: У нас звонок. Здравствуйте. Слушатель: Это Александр Николаевич из Курска. Вот уже потому, что вы сказали, видно, что проблема вами, в общем-то, искусственно вырвана из контекста. Дело в том, что ведь плохо-то не только детям живется, живется плохо всем. А причина одна - бандитская приватизация, когда всех абсолютно честных людей, порядочных лишили собственности, по сути дела. Ну а дети - это самое незащищенное, самое слабое звено. Поэтому они страдают больше других. Если взрослые еще как-то могут карабкаться, выбиваться из сил, чтобы сводить концы с концами, то дети, ну, последнее, что называется. Виктор Резунков: Спасибо за звонок. Вот как раз, готовясь к нашей передаче, я решил выяснить, что думают петербуржцы о причинах роста числа детей-сирот в России, и попросил корреспондента Радио Свобода Александра Дядина выйти на улицы города и получить ответы горожан на вопрос: почему в России растет число детей-сирот? Жительница Санкт-Петербурга: Общество жуткое, родители никудышные. Сиротами тоже остаются из-за никудышных родителей. Потому что очень многие родители не отвечают, когда что-то делают, в том числе и лишаются жизни - дети остаются без родителей. В том числе и войны. На самом деле, наверное, просто дурь человеческая. Житель Санкт-Петербурга: Война - это само собой. Тяжелая жизнь. В целом, в общем-то, деградация общества от самых верхов до самых низов. То есть общество, когда оно нормально работает, когда все нормально, они не позволяют пустой смерти происходить. То есть человек пошел через дорогу, а его не приучили с детства переходить дорогу правильно, - его задавило, а дети остались сиротами. На работе не соблюдает какие-то моменты, его там придавило где-то что-то - все. То есть я думаю, что деградация в целом, вообще, общества, как государственности. Жительница Санкт-Петербурга: Такие родители. Потому что у нас же упадок во всем. Сколько алкоголиков, безработных очень много сейчас. Люди плохо живут. Денег не хватает. И, наверное, мораль у нас падает. Очень же многие просто убегают из дома, сами дети. Наверное, поэтому столько и сирот. Жительница Санкт-Петербурга: Я считаю, что надо воспитывать со школы, чтобы потом вырастали нормальные люди, а не то, что у нас получается. Житель Санкт-Петербурга: Это нельзя как-то оторвать от общей ситуации в России. Войны, пожалуй, ни при чем. Наркотики - опять же следствие чего-то более глобального, не могу сказать чего. Конечно, Россия больна. Следовало бы сказать что-то вроде "лес рубят - щепки летят", ну, кто-то, вероятно, рубит, и кто-то, вероятно, так и думает, что, ну, летят щепки - дети, какие-то еще проблемы, старики - это все следствие болезни. Жительница Санкт-Петербурга: Причина в том, наверное, что дети родителям перестали быть нужны, я как педагог об этом знаю. То есть сейчас сирот при живых родителях сколько угодно. Исследовать надо эти причины, я же не могу вот так сказать, специально этим я не занималась. Житель Санкт-Петербурга: Основная причина - это то, что семьям абсолютно наплевать на детей, на собственное даже будущее. Они в ущерб собственному здоровью зарабатывают деньги. Я считаю, что начинать надо с уничтожения наркоты в нашей стране. Потому что родители курят, колются, дети рождаются такие же уже... уродливый генофонд. Ну, это надо буквально начинать с Кремля, все это в Кремле сидит. Жительница Санкт-Петербурга: Безразличие государства полное, невозможность воспитывать детей в нормальных условиях. То есть, ну, брошенные дети. Родители выкидывают. Мало того, что сами пьют, сами не могут кормить - дети выходят на улицы. Политикам сверху должно быть виднее, если они смотрят на это. Если они этого не видят, это их проблема, это проблема страны. Виктор Резунков: У нас опять звонок. Здравствуйте. Слушатель: Вот черта такая русского человека современного, к сожалению, - обвинять всех вокруг, кроме себя. Вот предыдущий человек звонил и сказал, что приватизация причина многих бед. А мне, например, приватизация только помогла. Я вообще человек верующий. Вот сейчас имею жилье, я могу его продать, допустим, раздать, как в Евангелии написано. И дети мои сейчас имеют каждый по однокомнатной квартире, благодаря приватизации. Виктор Резунков: Спасибо за звонок. Галина Артеменко: Вы знаете, я хотела бы сказать вот о чем. У нас, мне кажется, сейчас происходит этакий слом патерналистского сознания. Мы все когда-то думали, что придет царь-батюшка и рассудит, есть государство, которое обязано. И когда человек оказывается в ситуации, ну, в любой ситуации... я через все это сама прошла, хоть я и журналист, казалось бы, в 90-х годах я действительно осталась одна с малышами, без работы, без профессии, без средств к существованию. Но была возможность научиться работать и заработать. И для многих людей эта возможность есть. И не нужно отрицать того, что многие люди просто не хотят хоть немного заставить себя бороться в этой жизни, бывает, с очень сложными условиями, и начинают обвинять. А дети, видя вот это, вот этот слом в семье, они, естественно, несчастные, маленькие, незащищенные существа, не могут тоже противостоять этому. Все-таки человек прежде всего за все платит сам, и ответственность должна быть прежде всего у самого себя перед богом, перед детьми, перед кем угодно. Но прежде всего, мне кажется, нужно обращаться к себе самому. Виктор Резунков: Да, Галя, ну а государство-то должно как-то помогать вообще или что-то делать? Галина Артеменко: А вы знаете, мне государство даже пособия детские не платит. Не, знаю, наверное, конечно, должно. Я об этом давно не задумываюсь. Но я знаю, что государство, оно обязано помогать тем, кто не может сам, в первую голову, а уже во вторую - тем, кто сам что-то может. Вот подтолкнуть человека, дать ему удочку, а не рыбу - вот задача государства. Вот в этом главная ошибка, что у нас начинают раздавать. Вы заметили, что помогают-то у нас какой семье? Алкоголикам, асоциальным, там, где детей много, а ими не занимаются. А помочь семье с одним, с двумя детьми, нормальной, обычной семье, которая работает, выбиваясь из сил... Вот когда это начнется, тогда мы прекратим порочный круг, когда мы начнем помогать нормальной, обычной семье стать на ноги - вот это будет правильно. Виктор Резунков: Спасибо. У нас звонок еще. Здравствуйте. Слушатель: Александр из Новосибирска. Спасибо. Вы знаете, вы просто сейчас ответили на мой вопрос. Вы совершенно правы, не нужно протягивать... Вы правы. Виктор Резунков: Хорошо. Спасибо. Очень лаконично. Галина Артеменко: Не нужно протягивать руку помощи? Нужно, нужно протягивать, но нужно очень дифференцированно эту руку протягивать, вот что я хотела сказать. Виктор Резунков: Последняя статистика, которую Главное контрольное управление президента России распространило, в ней сообщается, что совершенно перестали даже строить уже детские дома. Я уж не говорю о домах для юношества. Вот из 15, допустим, строек, которые сейчас ведутся, ни один дом так и не построен. И это уже не один год длится. Вот эту ситуацию как объяснить вообще? Государство даже не пытается построить дома? Гания Замалдинова: Вы знаете, я бы на самом деле даже была бы очень рада, если бы детских домов вообще бы не строили в нашем государстве, и такой институт, как детский дом, просто сокращал бы свое существование. Поскольку ребенок от своего рождения может, должен и имеет право иметь семью. И вот право быть в семье, принадлежать сообществу семьи, право наблюдать за тем, как его родители, вообще взрослые воспитывающие люди с этой жизнью договариваются с успехом - вот это основное право ребенка, которое как раз таки детским домом и лишается. И если говорить о детских домах как таковых, то я не думаю, что они вообще способны решить проблему, так сказать, любого порочного круга. Потому что это система достаточно жесткая, достаточно хорошо работающая, себя обеспечивающая. И говорить о том, что детский дом может спасти духовно или психологически, мы можем в крайне редких случаях. Это слишком маленький процент и слишком большие деньги государства - это нерационально и неэффективно с точки зрения политики. Виктор Резунков: У нас опять звонок. Здравствуйте. Слушатель: У меня вопрос к Галине и к вам. Мы затронули такое, что было после революции, во время войны и после войны. Я коротко. До революции (это к Галине) кто хорошо жил, они так и остались. Кто там... крестьяне, они пошли в беспризорники. Во время войны все мы хорошо жили, как говорится. То же самое - были беспризорники, но беспризорников мы не бросали, мы с ними делились, хотя и сами голодали, как говорится, в какой-то степени, подбирали их. И государство тоже, как говорится, извините меня, как говорят, Иосиф Виссарионович Сталин такой-сякой... Я быстро сейчас. Он сделал и Нахимовское, и Суворовские, и все. И сейчас у нас получилось что? Я пенсионер, как говорится, военного времени. Виктор Резунков: Поставьте вопрос, пожалуйста. Слушатель: Кто-то живет хорошо, а кто-то плохо, особенно старики и дети. Почему? Потому что сейчас люди свыше 40 лет не могут устроиться на работу. Гания Замалдинова: Вы знаете, мне бы хотелось сказать о том, что сирота военного времени, революционного времени и сирота современности - это совершенно разные категории. Сирота военный, он, вы знаете, может даже гордиться своими родителями, его подвигами и тем, что он остался, чтобы продолжить жизнь своих родителей, их труд. А современный сирота, вот тот самый социальный, у которого родители живы и лишены прав, ему как бы и нечем гордиться. У него корни такие, что ему стыдно вспомнить, что его родители алкоголики или не справившиеся с жизнью. Чаще всего он ощущает себя найденным в помойке, потому что ребенок знает, что он с детства в Доме ребенка рос, и он вообще не ощущает никаких корней. И поэтому как бы объединять эти темы вообще, вы знаете, я бы ни за что не стала. Это очень и очень разные темы, очень разные проблемы. Виктор Резунков: Гания, я хотел бы вас спросить. Вы занимаетесь в Корчиковском Центре сейчас программой "Реальный путь". Что это за программа, чему она посвящена? Гания Замалдинова: Мы назвали так свою программу, как путь помощи выпускникам детских домов, которые сами становятся родителями. Эта программа - такое доброе начало помощи семье для того, чтобы семья, которая как раз таки этих корней не имеет - бабушек и дедушек, ощутила в нас как в общественной, негосударственной организации вот тех самых психологических родителей, у которых можно учиться жизни. Мы помогаем нашим родителям почувствовать счастье родительское, научиться общаться с детьми, ухаживать за ними, помогаем им найти, так сказать, внутреннюю основу, ну, какой-то путь для того, чтобы верить себе и людям. И вы знаете, я бы хотела сказать еще по предыдущим звонкам, особенно первому, который был в нашу студию, относительно свободы. Свобода - вещь коварная. Вот у любого человека есть свобода выбора: жить достойно или жить не достойно. У выпускника детского дома очень часто нет такого выбора. Он уже идет по той дороге, которую когда-то для него определил кто-то, кто называется государственный служащий. Он взял и лишил его родителей и семьи и определил его на путь, где он идет-идет неизвестно в какой свободе, и нужна ли ему эта свобода. И вот в этой свободе ощутить выбор в сторону добра и любви к тем людям, которые есть вокруг, и к своему собственному ребенку, чрезвычайно сложно. Вот этому надо учить, этому надо помогать, так сказать, как-то, не знаю, находить в себе эту любовь и свободу выбора вот именно в этом направлении. Это просто работа. Виктор Резунков: Тяжелая работа? Гания Замалдинова: Достаточно тяжелая работа. Виктор Резунков: Хорошо. У нас звонок. Я предлагаю послушать нашего слушателя. Здравствуйте. Слушатель: Коротко ответ на ваш вопрос. Лидия Ивановна из Москвы. Такое катастрофическое положение с подростковым поколением и не только, а вообще в Российской Федерации, это результат антисоциальной политики капиталистического государства. Вспомним, какая мысль проходила в первом послании президента Федеральному собранию где-то четыре года назад - охрана прав собственности. А народу предоставлено право быть ответственным за самого себя. И сегодня бюджетный российский пирог, как я предполагаю, распиливают не в пользу граждан, а в пользу класса капитала, российского и иностранного. И нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал, даже под страхом виселицы, если он будет иметь прибыль где-то 300 процентов, гласят классики. А у нас сегодня олигархи до реформ имели тысячу рублей, а сегодня имеют некоторые десятки миллиардов долларов. Спасибо за внимание. Виктор Резунков: Спасибо за звонок. Действительно, детям-сиротам в России пытается помочь и государство, и различные благотворительные организации неправительственные. Правительственная программа вообще так и называется "Дети-сироты". Давайте послушаем репортаж, подготовленный корреспондентом Радио Свобода Дмитрием Казниным. Дмитрий Казнин: В России, по мнению специалистов, с 1991 года права детей-сирот практически не соблюдались, так как не были даже четко регламентированы законом. Именно с этого времени начался резкий рост количества таких детей. Только в 1996 году Государственная Дума ратифицировала Семейный кодекс, а в 1998 году кодекс дополнили списком поправок. Правительственные постановления, без которых кодекс был бесполезной бумагой, были приняты лишь в 2000 году. Затем появились правительственная, а потом президентская программа помощи детям-сиротам. Правительственная программа "Дети-сироты", принятая в 2003 году, предполагает финансирование всего комплекса мер по профилактике и предупреждению сиротства в России в размере 2 миллионов 330 тысяч рублей на три года. Даже специалистам, занимающимся этой проблемой, неизвестна статистика по этому вопросу и количество благотворительных организаций, пытающихся в частном порядке помогать детдомам. Благотворитель Герман Пятов считает, что государство пытается решать проблему детей-сирот, но масштабы проблемы столь велики, что результатов усилий практически не видно. До последнего времени на содержание ребенка в детдоме выделялось 20-30 рублей в сутки. Для сравнения, в Москве на собаку в питомнике тратится 60 рублей. Есть много не связанных между собой и российских, и международных неправительственных организаций, таких как Российский детский фонд, Организация "Мурзики" или программа "Помощь детям-сиротам России" Агентства международного развития США, пытающихся помогать точечно, на местах, привозя детям зимнюю обувь и компьютеры. Однако системно проблема не решается, и, по мнению экспертов, не решится еще очень долго. Виктор Резунков: Я хочу предоставить слово нашим слушателям. Здравствуйте. Слушатель: Меня зовут Владимир, я из Санкт-Петербурга. Экономика государства ориентирована на распродажу сырьевых ресурсов. Поэтому и социология его направлена на экономию вот этих самых ресурсов за счет общества. Проблема занятости... Если бы государство жило, если бы государство кормилось трудом квалифицированных людей, то была бы работа, а так работу за рубежом найти квалифицированному человеку значительно легче, чем здесь. Понимаете? Виктор Резунков: Понятно, хотя и не очень, но в общих чертах. Гания, скажите, как вы думаете, насколько корректно сравнивать, допустим, уровень государственного обеспечения детей-сирот с уровнем помощи неправительственных организаций вообще? Вот такой вопрос. Гания Замалдинова: Вы знаете, мне кажется, это не очень корректное сравнение, потому что государство тратит огромное количество денег как на сирот, так и огромные деньги тратятся вообще на какие-то компенсации, пособия, так сказать, в целом для семьи. Другое дело, вот как Галина говорила, я совершенно согласна, тут речь идет о том, как бы именно каким категориям и почему эти денежки предоставляются. Собственно говоря, может быть, надо просто думать о том, какие социальные услуги с точки зрения эффективности выхода из создавшегося положения здесь для государства разумнее. Вот на эту тему вряд ли думают какие-то мониторинговые программы. И, собственно говоря, когда обычно программы пишутся, например "Дети-сироты", то чаще всего денежки распределяются таким образом, что обновить, допустим, такой-то детский дом, покрасить стены, или, не знаю, организовать такой-то новый клуб, скажем, для сирот. А с точки зрения помощи самому сироте... собственно, какая это вообще-то помощь, если говорить честно. Знаете, если вас оденут, накормят и дадут вам в руки флажок или, так сказать, на елку приведут - это еще не означает, что вы станете счастливым, благополучным гражданином своей страны. Вот сколько мы работаем в нашем центре с выпускниками детских домов, никто и никогда не жаловался на то, что ему не хватило хлеба или икры на хлебе, потому что ее давали по праздникам. Но основная человеческая, страдальческая жалоба, она заключалась в том, что в порыве отчаяния человек говорит: "Ну, я же никогда и никому не был нужен. У меня никогда не было близкого человека. Зачем мне жить, и зачем мне жить достойно, если я никому не нужен?". А вот это "я никому не нужен" и возникает оттого, что я живу, извините, общежитием на 300 человек при хороших воспитателях, и нам оказывают какую-то точечную помощь в виде конкретных благотворительных акций. Я бы просто на самом деле изменила систему помощи. Это еще очень большой вопрос, как качественно ее надо менять, но для меня, совершенно однозначно, она не должна быть такой. Виктор Резунков: Спасибо большое. Галя, а что вы думаете? Галина Артеменко: Что я думаю по этому поводу? Вы знаете, мы как-то все подходим, подходим и не можем никак подойти к тому, что нужно сделать так, что если ребенок оказался сиротой, его очень быстро надо пристроить в специально обученную семью. И вот именно на это нужно обратить внимание. Вот государственная программа подготовки семьи, не программа благотворительная... да, у нас есть, например, в Петербурге Фонд "Родительский мост", который получил грант от голландцев опять же, а не от нашего правительства, который готовит эти семьи. Есть Корчиковский центр, который вот этих мамочек-детдомовок учит любить собственных детей - они не умеют любить. Они не знают не то что как перепеленать, они боятся подойти к этому ребенку. Нужно сделать так, чтобы если ребенка нельзя вернуть в биологическую семью, то нужно сделать так, чтобы была семья, готовая его взять. Вот это деньги, вот это вливания, вот это важно. Виктор Резунков: Мы подошли вплотную к слову "усыновление" опять таки. Галина Артеменко: Не обязательно усыновление. Вы понимаете, усыновление - очень серьезный шаг. Это шаг настолько серьезный потому, что как только ты ребеночка усыновил, ты по закону - кто? - родитель. 70 рублей тебе пособие полагается. А 70 рублей, что это такое? Причем заметьте, что на 70 рублей алкоголикам напиться можно, вот они и получают его, а нормальному человеку невозможно на это ничего купить. Целый ряд ведь есть... фостерские семьи, есть опека - то есть вот этот надо развивать, вот это надо рассмотреть внимательно, проанализировать, разные градации. Потому что опекунская семья, она же получает все-таки хорошие деньги более-менее. То есть на эти деньги можно хоть ребенку одежду покупать иногда. Понимаете? То есть усыновление усыновлением, но это целый ряд градаций помещения ребенка в семью. Эти люди, они сотрудники государства, но они, тем не менее, семья. И ребенок знает, что, в принципе, да, это не родные родители, но он получает тепло домашнее. И там, как повернется, как у них будут складываться отношения, начнется ли вот эта связь людей друг с другом - и получится настоящая семья. Вот на это надо смотреть. Виктор Резунков: Вот эксперты, которые исследуют эту тему, они постоянно говорят, что... и причем мнения расходятся, если говорить опять-таки по поводу усыновления, о том, что многие говорят, что усыновлять ни в коем случае западными гражданами, ну, европейцами, американцами, русских детей нельзя, а другие говорят, наоборот: давайте предоставим полное право, так сказать, очень легко это все оформлять. Давайте посмотрим, почему этот процесс вообще усыновления в России идет очень медленными темпами, и послушаем репортаж корреспондента Радио Свобода Дмитрия Казнина. Дмитрий Казнин: Проблема детей-сирот в России усугубляется тем, что при огромном их количестве на усыновление стоит очередь, так как родители хотят брать в семьи в основном детей до года, а таких лишь 3 процента от общего числа. К тому же, сама процедура усыновления и приема в семью столь сложна, особенно для иностранцев, что документы часто приходится собирать годами. До 1996 года, по мнению специалистов, в России действовало множество агентств-посредников, в том числе и иностранных, которые занимались усыновлением детей-сирот, зарабатывая на этом деньги и налаживая непрерывный вывоз таких детей за рубеж. Тогда судьба ребенка зависела от росчерка пера местного чиновника. Если за год, например, в Рязани иностранные граждане усыновили и увезли 77 детей, то россияне смогли усыновить лишь двоих. Даже иностранные государства требовали от России разобраться в процедуре усыновления. После принятия Семейного кодекса появились законы, регламентирующие подобные действия. Однако усыновлений внутри страны стало еще меньше. Процедура осталась очень сложной, к тому же, низкий уровень жизни людей в целом не позволил усыновлять детей. Кроме того, нет никакой общей доступной базы, нет работающей системы информирования людей, желающих усыновить ребенка. По мнению многих правозащитников, Генеральная прокуратура России просто хотела прекратить практику усыновления российских детей иностранцами, так как в сфере посреднических услуг здесь крутились большие деньги. Специалисты считают, что основной задачей государства на данном этапе должно быть просто удаление препятствий на пути приемных родителей, введение пособий и льгот, предоставление кредитов, создание системы психологической и социальной поддержки приемных родителей. Сегодня же в некоторых городах России сотни детей вообще нигде не зарегистрированы, являясь даже не "мертвыми душами", а душами, никому не нужными. Виктор Резунков: Давайте послушаем наших слушателей. Здравствуйте. Слушатель: Добрый день, родная страна и дорогие граждане. В 41-ом году я был подростком, самым юным бойцом партизанского отряда. И вот в глубине брянских лесов в Навлевском районе была организована школа для детей, родителей которых предали полицаи, жандармы. Они были под надзором и со вниманием. Они ходили всегда с сухими ногами, плели для них лапти педагоги, занимались животноводством посильным, на зиму заготавливали дрова... ну, какие там дрова, сучья. Я уже не говорю о внимании, которое проявлял Феликс Эдмундович Дзержинский, не говорю о том, какая программа была "Ликвидация ", патронаж установлен при советской власти. Сейчас же до тех пор, пока величайший интеллект планеты - академик Алферов - будет получать 6 тысяч, а те, которые не умеют расщеплять молекулы на атомы, не умеют изобрести порошковую металлургию, не могу создать ни третью, ни пятую, ни девятую симфонию, не могут написать "Войну и мир", а могут только вершить преступления, но за них не будет следовать наказание, пока толстосумы будут платить 600 тысяч за одну ночь, чтобы переночевать на острове Корсика, количество беспризорных детей будет увеличиваться, нация будет уменьшаться, та, что без восстановления советской власти, до тех пор, пока не будут уничтожены эксплуататоры, кровососы, (?) будет в России увеличиваться, а нация будет гибнуть. Виктор Резунков: Спасибо вам за ваше мнение. Итак, у меня вопрос Гание. Скажите, как вы считаете, надо ли предоставить возможность европейцам, американцам усыновлять российских детей как можно, так сказать, активнее и с меньшей бюрократической волокитой, или, наоборот, надо продолжать ставить этот заслон и держать, который существует ныне? Гания Замалдинова: Вы знаете, я на самом деле за свободный мир. И если иностранные граждане желают помогать российским детям, то, конечно, да. И очень много честных, порядочных людей, которые это и делают. И столько историй, сколько я слышала, то они в основном связаны с тем, что иностранные граждане берут таких детишек, которых мы уже с вами не способны даже вылечить иногда. Потому что на них ставится диагностический такой крест, что, вполне возможно, ребенок не проживет и года. И поднимают, и дают образование, и воспитывают. Другое дело, что бывают и другие истории, когда увозят детишек, и дети могут погибнуть от руки насильника. Есть такие известные миру, к сожалению, страницы усыновления международного. Но вот я за открытый мир, и мне кажется, это совершенно нормальное явление. Другое дело, что и российской семье тоже тут надо помогать усыновлять. И мне кажется, просто мы еще забыли, может быть, вспомнить о том, что ведь есть некоторые культуры, вообще культуральные обычаи, когда даже если родители не справляются с воспитанием детей, то дети передаются в этой же семье другим родственникам. И там, насколько вы знаете, я знаю, там просто нет детских домов, потому что там огромный клан, семья воспитывает детей. Это, так сказать, дети в нашей семье. А то, что происходит у нас... Вы знаете, мне просто сегодня очень какие-то звонки такие любопытные. Как-то мы все склонны искать причины внешнего, технического характера. На самом деле мир усложняется, он становится более техничным, более материальным. Но я не думаю, что люди в XVIII веке, в XV или в XIX жили не в этих же проблемах, что мы с вами. И вопрос воспитания детей, он всегда стоял актуально. И мы вообще никогда не должны забывать, что у любого ребенка есть папа и мама. Это их ответственность - родить, и их ответственность - дать жизнь, воспитание и при этом не пенять на царя, на коммунизм, на, так сказать, Гитлера и так далее. Просто это тоже уход от реальных причин, от реальных проблем. Я за то, чтобы смотреть в суть проблемы. А суть в том, что родители не ответственны все, ну, о которых сейчас мы говорим, они просто не ответственны. Виктор Резунков: Спасибо, Гания. У нас слушатель. Здравствуйте. Слушатель: Я тоже считаю, что это вопрос не столько экономический, сколько моральный, нравственный. Вот раньше, до революции, если случался пожар, и дети оставались без родителей, этих детей не отдавали в интернаты, их разбирали по домам и воспитывали бедные, может быть, люди, и не считали копейки. А сейчас, к сожалению, у нас такие люди, что они готовы лучше кошек и собак держать, чем детей и нуждающихся. Поэтому если у нас народ такой, то лучше отдавать иностранцам. Виктор Резунков: Спасибо. Галина, вы усыновили ребенка... Галина Артеменко: Нет, немножко не такая была история. Вы знаете, я, поскольку журналист, в свое время снимала фильм о диабете, погрузилась в проблему. И вот буквально года два назад я пришла в больницу Рауфуса в петербургскую, и там увидела мальчика Сашу, который некоторое время назад был в коме диабетической. Мама его - пьяница. И этот мальчик, в общем, оказался никому не нужен. Она даже в течение двух месяцев не посещала его в больнице. И я поняла, что я вот так оставить ребенка этого не могу. И началась такая эпопея спасения. Не только я, многие журналисты принимали участие буквально в спасении этого ребенка. И, в конце концов, мы нашли приют "Берег" - огромное им спасибо еще раз, если они нас слышат, - которые согласились после больницы этого ребенка забрать. Отдавать в семью его было нельзя. Мы стали думать, что делать дальше, потому что в детский дом нельзя - там инсулин, у ребенка - это сложно. И нашелся человек за границей - это некая Ольга (я не буду называть здесь фамилию, ни к чему это), женщина достаточно зрелая, с взрослыми детьми, которая была готова усыновить ребенка этого. Но для этого нужно было, чтобы у него был русский опекун. И я взяла на себя эту ответственность. Это было очень трудно, поверьте, потому что я не могут вот этому ребенку все отдать, поскольку я работаю с утра до ночи, и тоже двое в семье. Ну, это была огромная эпопея по усилиям очень многих людей. Но государство постоянно делало так, что вот только соберем документы - опять какая-то препона, документы устаревают, нужно все снова и снова начинать. В банк данных не внести. А мальчик рос. Это же годы длилось. Его мама, периодически выходя из запоев, приходила, эту ситуацию разбалансировала. В итоге, нам просто сказали: либо мы его отдаем в детдом, и тогда процесс усыновления еще как-то пойдет, либо, извините. И пришлось, понимаете, снять эту опеку и отдать ребенка в детдом. В детдоме все были в шоке, потому что инсулинозависимый ребенок. В итоге были еще раз собраны документы. Ольга приехала из Парижа и готова была его забрать. Но мамаша, вышедшая из запоя в очередной раз, сделала все, чтобы ребенок (он уже сознательный, ему 12 лет) отказался поехать во Францию. Все. Вот сейчас мальчик остался в детском доме. Мамаша периодически то выходит из запоя, то опять туда впадает. Вот что будет с ним дальше? А ведь, может быть, он был бы спасен, в принципе, вот эта ситуация. То есть для меня эта история, ну... я нисколько не жалею, что мы потратили годы усилий, но эта история - еще одна зарубка на сердце для меня. Виктор Резунков: Спасибо, Галя. У нас есть очень много пейджинговых сообщений. Вот как раз относительно судьбы детей, которые вышли из детских домов. Вот пишут: "Из выступавших никто не сказал, куда должны деться дети, окончившие детский дом. Приютов тоже мало. И тех детей, которых подбирают на улицах, тоже не представляется возможным где-то поселить. В детских домах выращивают детей-белоручек, не учат никакой профессии. Лидия из Санкт-Петербурга". Что вы можете сказать на это сообщение? Гания Замалдинова: Вы знаете, относительно это правда и неправда. Потому что это связано с тем, что ребенок из детского дома, он всегда выходит прежде всего в тот мир, который, так сказать, потенциально готов его принять. Во-первых, у ребенка по закону есть дом, он обеспечен жильем, у него всегда есть профессия, потому что он из детского дома отправляется на учебу в училище, как правило, очень редко спрашивается желание. Я знаю несколько случаев, когда дети просто добивались своим собственным волевым усилием высшего образования, а оно им просто не светило при той системе, которая работает. И, собственно говоря, вы говорите: куда он уходит? Он уже, как правило, созревший, ему 16-17 лет, он созревший для того, чтобы вести ту жизнь, которую он ведет. Просто дети, они не белоручки, как вы говорите, их потенциально всему обучают. Потому что есть специальные уроки для обучения. Но если система детского дома внутри, так сказать, проживания ребенка, она организована таким образом, что очень многое делается за вас из серии обеспечения безопасности вашей жизни, то есть вам не разрешают, например, готовить еду - вам ее просто подают, то, как правило, вы через 10 лет такой жизни не знаете, что сахар надо положить и размешать, и достаточно одной ложки, а не 25, чтобы чай стал сладким, вы не знаете, что булка растет не на дереве, а что она печется, вы не знаете, как намазать масло, вы не знаете, сколько надо выдавить зубной пасты на щетку, потому что вам ее просто выдавливали. И на самом деле, здесь таких очень много казусов, но я бы не объединяла это все в одну общую стандартную историю. Это очень все индивидуально, и очень часто зависит от того конкретного человека, который воспитывает конкретного человека в детском доме. Если есть контакт, один на один воспитатель и ребенок, чаще всего такому ребенку очень везет в жизни. Если контакт не случился, а это происходит по разным причинам, в том числе и из-за социально-психологической какой-то несовместимости, тогда такому ребенку просто не везет. К сожалению, это так. Виктор Резунков: Спасибо большое. У нас еще звонок. Здравствуйте. Слушатель: Это Елена из Москвы. Я хотела бы ответить на вопрос, предложенный вами, по поводу брошенных детей и проблем, с этим связанных. Мне кажется, что вся проблема заключается в том, что у нас нет достаточно четкого и последовательного выполнения предложенной президентом программы ликвидации бедности и либерализации экономики. Дело в том, что если бы мы этой программе следовали, то у нас сейчас к году 35-му, по Маргарет Тэтчер, население сократилось бы миллионов до 15-ти, а количество брошенных детей было бы практически нулевым. Потому что Мальтус, идеолог и политолог западный, еще в позапрошлом веке, по-моему, сказал, что природа повелевает этим людям, то есть брошенным детям, нищим, больным, удалиться, и сама не преминет привести этот приговор в исполнение. И проблемы бы не было никакой. Виктор Резунков: Вот такая точка зрения. Я хотел бы хотел еще зачитать одно, достаточно спорное заявление, которое на пейджер пришло. "Причины всех наших бед, - пишет Михаил Семенович из Петербурга, - в том, что мы подразделяем наше общество на стариков, на детей, на блокадников и так далее. Пока мы не научимся работать просто на человека, нам не выбраться из этой ямы. Нам нужно научиться уважать просто человека и власти, и друг друга". То есть просто человека уважать. Галина, пожалуйста. И предыдущий звонок по поводу Мальтуса. Галина Артеменко: Просто человека... ну, естественно, всех надо уважать - это как бы кодекс такой поведения. Но с другой стороны, я опять же возвращаюсь к своей любимой мысли: помогать нужно тогда, когда сам человек уже помочь себе не может. И помогать нужно очень дифференцированно. Действительно, то, что касается семьи, то, что касается детства, если видно, что ребенок живет в семье погибающей, не надо тянуть, нужно очень быстро изымать ребенка из семьи, очень быстро передавать его в нормальную, подготовленную семью. А что касается уважения, ну, смешно говорить, что мы не уважаем друг друга. Виктор Резунков: Гания, давайте, может быть, уже подведем итоги в целом. Я очень был удивлен вашей позицией по поводу того, что детских домов не должно быть, как института. Я хотел бы, чтобы вы высказали свою позицию и об этом тоже. Гания Замалдинова: Моя позиция заключается в том, что детских домов не должно быть, а должны быть, как Галина сказала, я абсолютно согласна, семьи, которые готовы взять на себя ответственность, так сказать, в любом режиме, там временное помещение или более длительный срок, это подготовленные семьи, и вот им оказывается государственная поддержка. Я также считаю, что нужно вообще в сложных ситуациях искать так называемые сильные стороны той семьи, которой оказывается помощь, например, ее родственников, и тогда помощь ребенку оказывать через вот этих самых сильных родственников. Ну, вы знаете, здесь очень много разных вариантов помощи ребенку, но детских домов не должно быть. Виктор Резунков: Спасибо. Галя, подведите итоги тоже. Галина Артеменко: Вы знаете, я согласна с Ганией. Я была в целом ряде стран, где нет детских домов - Финляндия, Швеция. Там просто они исчезли как класс давно уже. И действительно, прежде всего давайте помогать тем, кто уже сам больше ничего не может. Мы будем работать сами. Если человек можем сам выкарабкаться, пусть он это сделает. А то, что касается детишек маленьких, пусть они будут счастливы. Виктор Резунков: Спасибо. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
