Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-12-05]
Час прессыПочему в России женщина не может стать президентом страны?Ведущий Виктор Резунков
Виктор Резунков: Правозащитная организация "Международная амнистия", как сообщают российские газеты, заявила, что 70% замужних женщин в России являются жертвами семейного насилия. Много это или мало? В чем причины семейного насилия? Об этом мы и поговорим сегодня.
В гостях Петербургской студии Радио Свобода независимый журналист Светлана Гаврилина и юрист правозащитной службы "Александра - кризисный центр для женщины", адвокат Светлана Романюк. Я предлагаю нашим радиослушателям также ответить на вопрос: почему в России, как считают социологи, женщина не может стать президентом страны? Но в начале нашей передачи традиционная рубрика. Час прессы. Что происходит? Виктор Резунков: 15 декабря около 11 часов утра была совершена попытка нападения на заместителя директора Агентства журналистских расследований Евгения Вышенкова, который публикует свои материалы еще и в газете "Ваш тайный советник" под псевдонимом Егор Иванов. Последние публикации этого журналиста были посвящены переделу рынка Санкт-Петербурга. Мы связались по телефону с Евгением Вышенковым. Евгений, доброе утро! Скажите, что произошло 15 декабря в офисе Агентства журналистских расследований? Евгений Вышенков: Ситуация была следующая. Примерно в 10:30 в агентство пришли два красавца спортивного телосложения с уголовным выражением лица. Попросили руководство. Но так как на лбу у них ничего не написано, я одного провел в приемную, говорю: "Чем обязан?" И тут началось ярко выраженное хамство, он рвался на конфликт, он говорил: "Сейчас руководство дождется. Где тут Егорушка Иванов проживает?" Он пытался скинуть монитор со стола секретарши. Мне пришлось его развернуть и придать ускорение к выходу. Но парень был подготовленный, мы обменялись несколькими ударами в лицо друг другу. В конечном итоге более-менее вышли из ситуации. У него, наверное, что-то с носом, у меня не в порядке с лицом. Дело житейское, если бы это не было публичным местом, не было девушек рядом. Виктор Резунков: А с чем вы это связываете? Это связано как-то с вашими публикациями? Я знаю, что вы последнее время очень много писали по поводу захвата предприятий в Санкт-Петербурге. Евгений Вышенков: Дело в том, что этому предшествовало следующее. В ту пятницу номер был в электронном виде отправлен в типографию. И в субботу в эту типографию стали звонить анонимные молодые люди и предлагать крупные суммы денег, чтобы выкупить этот тираж. Во-первых, это технологически невозможно. Во-вторых, это глупо и так далее. Разумеется, им было отказано. Тогда начались угрозы, угрозы физической расправы, с "типографией все будет хорошо". Затем в понедельник, когда тираж появился в розничной торговле, подъезжали какие-то товарищи, которые покупали где 80 экземпляров, где 50, при этом оставляли свои мобильные телефоны, что если подвезут еще, звоните - в долгу не останемся. Затем, очевидно, они подсчитали скупленные свои тиражи хором и позвонили в редакцию, попали на секретаря. Опять же в лагерной манере: "Что, Егор Иванов - Змей Горыныч? У него несколько голов, что он так себя ведет?" И все это продолжалось, пока они не пришли к нам. Виктор Резунков: Спасибо, Евгений. Мы вам желаем удачи в вашей работе, будьте аккуратны и осторожны. Вернемся к нашей теме. В предпоследнем номере газеты "Коммерсант" опубликован обзор только что вышедшего доклада правозащитной организации "Международная амнистия". Давайте послушаем обзор, который подготовил корреспондент Радио Свобода Дмитрий Казнин. Дмитрий Казнин: Правозащитная организация "Международная амнистия" заявила, что 70% замужних женщин в России - жертвы семейного насилия, - пишет газета "Коммерсант". Организация считает ситуацию катастрофической и призывает правительство России создать отдельную статью в Уголовном кодексе, наказывающую за побои в семье. Российские законодатели посчитали, что подобная статья излишня. По данным доклада, в России от рук мужей ежегодно погибает от 9 до 14 тысяч женщин. У проблемы, распространенной во всем мире, в России есть своя специфика. У россиян не решен квартирный вопрос. К тому же, считают правозащитники, насилие в семье - проекция насилия в обществе. Нужно также учитывать, что побывавшие в Чечне и Афганистане мужчины расходуют нереализованную агрессию в семьях. К тому же 90% насилия совершается в состоянии алкогольного опьянения. Как отмечают авторы доклада, пишет газет, в России нет института, который бы помогал женщине уйти от мужа-тирана, нет и централизованных горячих линий. Главная же проблема, считают правозащитники, в безнаказанности насильников. Милиция крайне редко отзывается на такие вызовы. А в суде для мужа, избивающего свою жену, максимальный срок наказания составляет до трех лет. Депутаты Госдумы не видят необходимости в отдельной статье. Дело в воспитании, - считают они. "Да и в суды женщины обращаться не будут, в России не любят выносить сор из избы", - цитирует "Коммерсант" главу Комитета по законодательству Павла Крашенинникова. Как пишут "Ведомости", детское пособие для матери в России составляет теперь 140 рублей в месяц, а пособие по рождению ребенка - 8 тысяч. До последнего времени эти цифры были 70 рублей и 6 тысяч соответственно. При этом население России с января по октябрь нынешнего года сократилось на 550 тысяч человек. Для поддержания численности населения в каждой российской семье должно быть, как минимум, в два раза больше детей. Между тем, как пишет региональная "Комсомольская правда", депутат Госсобрания Башкирии Эдвард Мурзин выступил с инициативой узаконить многоженство и заявил, что его поддерживает мусульманское духовенство. "По исламу мужчине разрешается иметь трех жен. Кроме того, нормальных мужиков мало, на всех дам не хватает. Оттого и рождаемость низкая", - заявил Эдвард Мурзин. С инициативой депутата солидарен первый заместитель муфтия Духовного управления мусульман республики Аюб Бибарсов. Он заявил, что многоженство стоило бы разрешить при условии, что муж будет содержать всех своих жен и детей, а не бросать жену с детьми и не уходить к другой, как это часто происходит сегодня. Виктор Резунков: Светлана, мы слышали в обзоре о том, что насилие в семье - это проекция насилия в обществе. Как понимать эту фразу, о которой говорят правозащитники? Светлана Романюк: Я думаю, тут речь идет о том, во-первых, что в обществе пока еще не сформировано понятие того, что насилие в семье и преступления, совершаемые в семье, - это те же самые преступления, которые совершаются вне семьи. То есть то, что происходит внутри семьи, не считается преступлением. Если домашний насильник совершит что-то на улице, где-то в общественном месте, он знает, что он понесет за это наказание, и общество будет его осуждать. Если он те же самые действия, моральное, физическое насилие, совершает в семье, то как бы это и не преступление, это внутреннее дело семьи, это милые семейные разборки. И дело в том, что поколение за поколением растет в семье, в которой посредством насилия разрешаются какие-то вопросы, ребенок, вырастающий в этой семье, не видит иного способа разрешения конфликта. И, вырастая, он несет эту модель разрешения спорных, кризисных ситуаций в общество, в армию, на работу, в свою семью. И таким образом получается, что это причина дальнейшей эскалации насилия и дальнейшего развития насилия в обществе. Виктор Резунков: Вот то, что 70% замужних женщин в России - жертвы семейного насилия, это много или мало? Если сравнивать статистические данные по другим странам? Светлана Романюк: Я думаю, много. Я думаю, что Россия - одна из стран, к сожалению, лидер в этом вопросе. И пока еще сознание общества, женщин и мужчин, не доросло до того, чтобы понимать, что это невозможно и неприемлемо. Потому что ведь насилие бывает разного вида. И очень многие сами жертвы и насильники даже не очень понимают, что это есть уже насилие - подмена интересов одного человека другим, навязывание своего мнения по разным вопросам. Это же ведь не всегда удары, синяки и побои. Это моральное часто насилие. И вот в эту процентную массу входят как раз любые виды насилия. Оно страшно тем, что поначалу жертва как бы не понимает, что с ней происходит, потом она к этому пытается адаптироваться, она любит этого человека, она не видит другой жизни без него, потом возникает определенная зависимость, потом привычка, потом человек не видит выхода. А безнаказанность действительно порождает вседозволенность. И насилие усиливается и переходит к более тяжким формам. Если в самом начале насилия не идет противодействия со стороны жертвы, то насилие неизбежно. И если насильник уже раз, другой и третий предпринял какие-то в отношении жертвы насильственные действия, то он вряд ли исправится. Поэтому процент очень большой, что насилие не останавливается. Виктор Резунков: Светлана Давыдовна, а что вы думаете? Светлана Гаврилина: Я бы хотела для начала, когда я шла сюда, мне вспомнились два литературных примера. Вспомним, например Куприна, где в публичном доме офицер пытается ударить пьяную проститутку, его руку отводят, и он очень благодарен человеку, который отвел его руку, что он не ударил женщину, потому что это навеки бы его покрыло несмываемым позором. Это один пример, мораль, что нельзя в принципе не то что жену, а даже падшую и не очень приятную даму ударить. И второе, мы все в школе учили "В дороге" Некрасова. Там сюжет, как бедный несчастный крестьянин, за него выдали девушку-крестьянку, которая воспитывалась в барской семье, вся была изнеженная, и в итоге она зачахла. Мы все жалели крестьянина, который жаловался: "А что бить - так почти не бивал, разве только под пьяную руку". И мы воспринимали, что это нормально. Действительно, изуродовало барское воспитание несчастную крестьянскую девушку. То есть у нас, как всегда, бьет - значит, любит. На самом деле, нельзя говорить, что мы - славяне, у нас всегда так. Неправда, я тут же вспомнила славянскую, белорусскую народную песню, где муж бьет женщину, а она ему говорит: "Не бей, муж, не карай, потому что я тебя покину, а сама поеду за Дунай". То есть в норме народной изначально у героини было право покинуть вот этого мужа, стать свободной, уехать от него за Дунай. То есть это не совсем наша традиция. Ну, а что касается, считается, что мужья бьют жен в каких-то рабочих, маргинальных семьях, - нет. Мой жизненный опыт учит, что даже в семьях, которые мы считаем очень интеллигентными, где все с высшим образованием, я могу сказать, что едва ли не в каждой семье такого рода случаются постоянные избиения жен, они должны камуфлировать синяки, но только скрывается это еще больше, потому что это стыдно. И очень часто, к сожалению, женщины сами в этом виноваты. Потому что несколько стереотипов. Первый - бьет - значит, любит. Второй стереотип: как же быть не замужем? То есть хоть плохонький, но муж. Ради детей - еще такой аргумент. А что касается почему органы не реагируют? Да вот буквально вчера бросала в Интернет клич своим подругам по Интернету, кто что думает по этому поводу? Ну, мне рассказали массу историй. Например, история о том, как муж-милиционер регулярно избивал свою жену. Она уже решила через его собственное ведомство на него повлиять и написала даже заявление, чтобы на работе проработали. Он заставил ее угрозами и побоями забрать это заявление, она уехала к матери, он ее нашел, валялся в ногах, она была уверена, что он больше ее никогда не тронет. Все продолжается по-прежнему. Еще очень часто бывают случаи, когда жены просто убегают от этих мужей-садистов, они заметают следы, чтобы он ее нигде не нашел, потому что найдет - опять будет бить, потому что он уже, видимо, без этого не может. То есть в каких-то случаях все-таки женщина, я считаю, должна просто уходить. Несчастнее от этого не будет ни она, ни ее дети. Виктор Резунков: У нас звонки, Георгий из Санкт-Петербурга, пожалуйста. Слушатель: Это одно из воспоминаний моего детства. Мы снимали дачу, и я часто с ужасом видел, как без всякого повода мужья в соседских домах избивали жен. А мама говорила: "Гоша, не беспокойся, это все семейные вещи". И также мы знаем, как милиция. Почему она не принимает? Потому что берут назад заявления. Это тема личная. В советское время она сглаживалась, что можно было в партком пойти пожаловаться. А сейчас жизнь стала тяжелее, и она обострила. Надо что-то конкретное предпринять, а не общие рассуждения. Виктор Резунков: Как раз мы слышали, что депутаты Госдумы не видят необходимости принятия такого закона. Светлана, что вы думаете, имеет смысл какую-то сформулировать статью в Уголовный кодекс, чтобы она регламентировала наказания за подобного рода преступления? Светлана Романюк: Дело в том, что в Уголовном кодексе достаточно статей, который можно применить к насильнику любого рода, домашний это или уличный. Дело в том, что в Думе уже очень много лет лежит закон, который пытаются продвинуть и общественные организации, закон "О домашнем насилии" - закон, который существует во многих развитых странах, отдельный закон. Но я понимаю прекрасно, что существование этого закона, его принятие потребует мер по его реализации, что у нас гораздо сложнее. Но если бы был этот закон, в нем, я считаю, что достаточно было бы прописать право милиции и обязанность милиции на удаление насильника с места совершения преступления. Это такая болезненная тема. И во многих странах, если полиция пришла и увидела, что совершено насилие, они просто удаляют человека из дома. У нас идет перекос в приоритетах прав. У нас право человека на прописку, право на жилище получается важнее, чем право другого человека на жизнь, на здоровье, на свободу личности, неприкосновенность личности. И надо менять именно понятия в обществе, что именно первое право - это право на жизнь и свободу. Его никто не лишит формального права на жилье, но его удалят с места совершения преступления. И мой личный опыт, я больше семи лет занимаюсь оказанием юридической помощи жертвам домашнего насилия, и я вижу и могу с уверенностью сказать, что если бы был такой закон или подзаконный акт о том, что если застали на месте совершения и явно есть следы и это не оговор, то насильника просто удалить с места совершения преступления в никуда. И это его будет проблема, чем он будет дальше заниматься, где и как. Женщины у нас вынуждены бежать. Почему? Почему жертва должна бежать, скрываться, терпеть какие-то лишения, она должна бросить детей? Это очень сложно, потому что, как правило, дети, имущество, работа. Если бы был такой закон, и был бы принят такой охранный ордер, как существует в других странах, судебное решение, что не подходить на сколько-то метров, не звонить, не писать и так далее, и в случае нарушения человеку грозила бы уголовная ответственность, я думаю, что это было бы ограничительным моментом. Да, иногда страх тоже нужно использовать. Конечно, для того, кому все равно, на него не подействует, но на него можно другие найти способы. Но для большинства это было бы эффективным очень способом. Виктор Резунков: Николай Александрович из Москвы, пожалуйста. Слушатель: Вы только что сказали, что избиения жен - это не славянская традиция, она нам навязана. Это что, продолжение марша русского от 4 ноября на вашем радио? Это что, опять все жидщо-масоны, американцы? Светлана Гаврилина: Не жидо-масоны, не американцы. Почему историю меряют такими короткими отрезками? Я, например, считаю, что, возможно, это какой реликт Золотой орды. Возможно, я ошибаюсь. Возможно, это какая-то трансформация общественных взглядов. Я же не историк общественных отношений, просто у меня такое мнение. Виктор Резунков: Вот Владимир Николаевич нам написал: "Насилие в семье осуществляется по вине женщины. Женщины перестали быть женственными, очерствели, курят, пьют, сквернословят, в машинах они же. Мужья с такими монстрами не справляются, поэтому прикладывают силу". Что вы скажете? Светлана Гаврилина: Очень хорошо сформулировано, что именно мужья не справляются. Но если ты не справляешься, не стоит посредством силы решить вопросы. Значит, это твоя слабость мужская, что ты не можешь найти аргументов, не можешь найти способов. Я считаю, что только слабый мужчина бьет женщину. Сильный не будет, он найдет другой способ. Виктор Резунков: Да, но мы до сих пор, по-моему, говорили только об одной форме насилия. На самом деле, существует еще, как минимум, две формы насилия. Это насилие над детьми и насилие над пожилыми. Вообще, это насколько сильно развито? Вы имеете отношение к подобного рода явлениям? Светлана Романюк: Да, к сожалению, имею. К сожалению, очень сильно развито. И, к сожалению, форма насилия над детьми в последние годы у нас в России приобрели просто чудовищные формы. Дело в том, что у нас в обществе не считаются насилием подзатыльники и оскорбления, крики, тычки, я уж не говорю о каких-то просто грубых замечаниях. И это уже считается как бы не насилие, а форма воспитания. Это абсолютно неправильно. Я уже говорила, что дети, выросшие с подзатыльниками, они, конечно, такую форму воспитания своих детей понесут и дальше из поколения в поколение. Если ребенок рос, его никогда родители не били, а пытались с ним договориться, объяснить, как надо жить, почему так нельзя делать, я думаю, он эту форму понесет в свою семью. Но, к сожалению, помимо просто физического насилия, в последнее время стала сильна форма сексуального насилия над детьми. Это страшная трагедия. Виктор Резунков: Галина из Москвы, мы вас слушаем. Слушатель: Крик души. Слушаю вашу передачу и так много хочется сказать. Да, не обязательно ходить в синяках. Моя подруга - врач, мы 30 лет знаем друг друга. Она живет с таким вампиром, она сейчас погибает. Можно погибнуть не от ножа, а от слова. И вот 19 лет она живет с таким человеком. Недавно она перенесла операцию на сердце, и я чувствую, что женщина погибает. Таких случаев очень много. Светлана Гаврилина: 19 лет - это меня поражает. Хотя с другой стороны, уже теперь можно рассказать, потому что это было в моей прошлой жизни в Советском Союзе. Я как раз сама девять лет прожила в такой обстановке, потому что была тоже масса преград. Никто меня замуж под дулом автомата не звал. И как-то так получилось, что именно тогда, когда началось демократическое движение, я в него вступила, вероятно, почувствовала себя намного свободнее, и я ушла от мужа в никуда, в пустые стены, не взяв с собой даже чайника. И у меня не было постоянной работы, потому что с работы меня за участие в демократическом движении уволили. И тем не менее, я теперь думаю, куда у меня делись эти девять лет? Кстати, тут кто-то говорил о жидомасонах. Так вот последний эпизод был связан с тем, что этому существу показались сережки в моих ушах шестиконечными звездами, и именно за это меня ударили в последний раз, чего я вынести не смогла. И ни секунды не жалею об этом. Многие мои подруги пошли тем же путем, и у них действительно началась новая жизнь. Не нужно бояться, что останешься голодной, холодной и так далее. Сейчас этот человек собирает бутылки. Светлана Романюк: У меня вопрос к Светлане. А вам кто-то помог? Я думаю, что для радиослушательниц и радиослушателей, мы не делаем гендерный упор, что только женщины страдают, бывают и мужчины страдают от домашнего насилия, это важно. Что вам помогло? Помощь психолога, помощь друзей? Ведь иногда бывает, не хватает какой-то именно поддержки, объяснения женщине, что с ней происходит. Светлана Гаврилина: Возможно, если бы была помощь психолога или помощь друзей, этих девяти лет бы не было, и не было бы больших стрессов, которые до сих пор сказываются на моих детях. Они самостоятельно выходят из этих стрессов. Я звонила по тогдашнему советскому телефону доверия, мне там сказали какую-то чушь. А все подруги, как одна: как же ты, все ж таки муж? И мне пришлось делать выбор самой. Я считаю, что именно перемена моего мировоззрения политического и повлияла каким-то образом на мою личную жизнь. Кстати, потом я вернула себе свою девичью фамилию, как раз в один с возвращением нашему городу исторического имени. Виктор Резунков: Елена из Москвы, пожалуйста. Слушатель: По поводу женщины-президента я хочу сказать, что такая женщина, как минимум, была. Это Галина Старовойтова, и ее убили. Я думаю, что она была бы на десять голов выше всех, кто бы претендовал на президентство, и нынешнего тем более. Насчет того, что, по мнению одной из ваших собеседниц, возможно, что это от кочевников или татаро-монгол перешел обычай бить женщин. Я читала Яна и Гумилева о кочевых народах, еще ряд исторических романов, у меня сложилось впечатление, что они как раз женщин уважали. Светлана Гаврилина: Да, возможно. Я как раз не хочу унижать другие народы ни в коей мере. Но это просто как гипотеза. А может быть, речь идет о том укладе, который начал сформировываться именно в связи с Ордой в России. Тут можно много говорить, но это, пожалуй, совершенно другая тема. Виктор Резунков: У нас сообщение совершенно противоположного характера без подписи. "Почему вы выступаете только против избиения жен мужьями, а не говорите об избиении мужей женами? Меня моя жена постоянно бьет по ушам мокрым полотенцем, приговаривая: "Я тебя научу Путина любить". А потом и вовсе выгнала с пожитками, сейчас мыкаюсь по углам". Светлана Романюк: Я как раз в последней своей фразе и пыталась сделать оговорку, что мы не делаем различия между жертвами домашнего насилия и допускаем, что бывают жертвами не только женщины, но и мужчины. Но просто по статистике больше случаев, когда все-таки сильная половина человечества обижает слабую. И я считаю, что причина в том числе незнание, которое порождает многие проблемы. И вот 19 лет - для меня совершенно неудивительный срок. К нам приходят женщины и после 20 лет и 25. И, к сожалению, часто они приходят тогда, когда замечают, что дети их не уважают. Выросшие сыновья их начинают точно так же третировать, как мужья. Потому что дети, сначала жалеющие маму, сначала защищающие ее, встающие между мамой и папой, они потом пытаются адаптироваться, пытаются понять отца, а в конце концов, сделают вывод о том, что раз он ее бьет, а она терпит, и ничего не меняется, может быть, действительно есть за что. Насильники домашние часто пытаются как-то завуалировать, они же пытаются объяснить, почему это происходит, они же не просто молча бьют, она за это, за это, за это. И вроде как объяснение. Вот это такое ложное представление о том, что объяснено - значит можно. Нельзя ни по какому поводу бить, всегда нужно другой искать способ разрешения вопроса. Но дети-то этого не знают. Они видят и думают, что так и надо. И начинают не уважать мать, и мать уже приходит, когда уже ситуация критическая. Виктор Резунков: Марина из Москвы, пожалуйста. Слушатель: Я в молодости, кончив институт, вышла замуж. Муж был студентом-медиком. И он меня так стукнул головой об стену, что у меня было сотрясение мозга с трещиной на голове. Я успела сделать от него аборт и уйти. Было очень тяжело, но я ни о чем не жалею. Разводиться тоже тяжело. Обещал облить кислотой, все что угодно. Женщины, не терпите! Вы всю жизнь будете терпеть и в старости будете жалеть. Светлана Романюк: Вот это как раз то, о чем я хотела сказать. Если женщина начинает или мужчина начинает терпеть это насилие, то насильник, естественно, начинает это понимать и этим пользоваться. Действительно, нельзя терпеть, нужно оказывать с первого самого случая сопротивление. Конечно, не надо, может быть, с первого случай сразу разводиться и убегать, но дать понять человеку, что такие отношения не приемлемы в семье, что так нельзя, так дальше не будет продолжаться. Потому что на самом деле, психологи знают, сейчас есть много служб доверия, что есть круг насилия, сначала идет эскалация насилия, потом идет удар, потом идет время медового месяца, когда извинения, цветы, подарки, потом опять начинается эскалация. То есть это круг. И он нескончаемый. И правильно, женщины, которые это понимают, или им кто-то оказал помощь, они из этого круга просто должны вырваться, выйти. Легко, действительно, редко удается. Виктор Резунков: Татьяна из Санкт-Петербурга, пожалуйста. Слушатель: У меня погибла дочь, оставив двоих детей. И я хочу сказать, терпеть этого ни в коем случае нельзя. Но женщинам надо помогать, должно быть место, куда они могут уйти, они должны обязательно скрыться. Если кто видел бразильский фильм "Женщины в любви", там ситуация, что учительница, интеллигентная женщина, и у нее муж - маньяк. Вот это та ситуация, которая была у нас. Виктор Резунков: Я хотел бы еще такой вопрос обсудить. Светлана, вас как правозащитника не возмущает сама концепция обсуждения возможности введения закона о многоженстве? Светлана Романюк: Нет, почему-то меня это совершенно не обижает. Я не очень сильна в этом вопросе. Я считаю, что если мужчина в состоянии должным образом, не обижая никого, и все стороны согласны. Ведь если все стороны согласны, эти отношения приемлемы. На самом деле, действительно, ситуация получается, что мужчина, раз он по природе не моногамный, то у него возникают какие-то увлечения, и очень часто эти увлечения заканчиваются если не разводом и уходом, то таким унизительным положением женщины, когда она знает, догадывается или подозревает, что у мужа есть любовница. И если там отношения складываются долгие и серьезные, даже иногда рождаются там дети, то унизительно женщине терпеть. Если разрешено многоженство, женщина идет на это сознательно, ей оказывается уважение, материальное содержание одинаково одной и другой жене. Ну, почему бы нет? Виктор Резунков: Могло бы, наверное, это как-то снизить семейное насилие? Светлана Романюк: Вы знаете, я думаю, что да. Потому что мужчина, чувствуя свою вину перед женой, имея любовницу, он же не может повиниться и признаться, что я плохой. Он пытается найти в жене какие-то недостатки, за которые на нее же и можно излить свое недовольство, свое раздражение, потому что от нее не уйти, она вроде бы и мешает. Но уйти тоже не просто так, и получается такая ситуация. Виктор Резунков: Иван из Москвы, пожалуйста. Слушатель: Дошли и до моей страшной боли. У меня 4 июля этого года скоропостижно от сердечной недостаточно скончался сын. Поводом послужило, что любимая бабушка и дедушка развращали сына всячески, запрещали ему общаться со мной. Он женился, 10 месяцев прожил и умирает от сердечной недостаточности. Какие у них были отношения, я не знаю. Он умер 4 июля, а посторонние люди мне об этом сообщили 28-го. Виктор Резунков: Давайте послушаем, что еще пишут газеты. Дмитрий Казнин: В случае участия в ближайших выборах президента двух кандидатов - мужчины и женщины, 44% россиян указывают, что при прочих равных условиях проголосовали бы за мужчину, и только 17% - за женщину, сообщает ВЦИОМ. Женщин во власти слишком мало, - считают при этом 35% мужчин и 55% женщин. Идеи ввести квоты для гарантированного представительства женщин во власти мужчины не поддерживают, но поддерживают женщины. В Совете Федерации России лишь 5,6% женщин, в Государственной Думе - 9,8%, в руководстве Верховного суда и Арбитражного суда - нет ни одной женщины. Среди судей Конституционного суда их 16%. В составе пяти региональных законодательных органов власти в России, например Челябинской области, нет ни одной женщины. Незначителен процент женщин и в руководстве политических партий. В то же время женщины составляют 53% населения России, 48 от общего числа заняты в народном хозяйстве и составляют большинство избирателей. Как считают участники "круглого стола" "Женщины в политике", прошедшего в Уральском социально-экономическом институте, мировая практика показывает, что чем значительнее представительство женщины в органах власти, тем в большей степени проводимая политика ориентирована на адекватное урегулирование острых политических и экономических вопросов и социальные программы. По данным журнала "The economist", самый дамский парламент работает в Швеции, женщин там 42%, в правительстве же этой страны - 50% женщин. На втором месте - Норвегия, в парламенте - 38%. Далее идут Дания и Финляндия, 38 и 35, и 33 и 33% соответственно. В Германии в парламенте 31% женщин, в правительстве - 28%, в Британии в парламенте и правительстве женщин по 20%, в Польше - по 14%, в США, Франции и Италии в правительстве женщин - 28%, 33% и 26% соответственно. В России, как и в Японии, даже до 1% не дотягивает численность женщин в правительстве, чуть больше их в парламенте. Виктор Резунков: Почему женщины российские такую малую активность проявляют и участвуют в политике? Светлана Гаврилина: Во-первых, тут только что было сказано, что избиратели - большинство женщины. А как мы выяснили, большинство замужних женщин регулярно побиваема своими мужьями, значит, соответственно. И тут опять так получается, что я могу говорить о своем личном опыте 90-го года. Я баллотировалась в депутаты Ленсовета, вышла во второй тур. И долго я думала, почему так агрессивно именно женщины были против меня? Причем округ делился на дома ЖСК и хрущобы. Женщины хрущоб были все активно против меня. Потом я расшифровала, дело в том, что очень многие наши сестры, когда они опускаются, перестают читать книжки, когда их заедает быт, они оправдываются: вот у меня жизнь не сложилась, а тут такая же, как они, в такой же стандартной квартире живет, такой же бьющий муж, и вдруг она от него уходит и вдруг она высунулась. Значит, это не оправдание собственной лени, инертности. И они меня не выбрали. Они выбрали человека, который всю свою избирательную кампанию провел в пьяном виде и с фингалом под глазом. Через три дня после выборов они спрашивали, а нельзя ли им снова за меня проголосовать? А потом еще почему не выбирают женщин? Тут уже вопрос культуры. Например, у нас в Санкт-Петербурге губернатор сейчас женщина. И когда эта женщина говорит о том, что нужно восстанавливать советскую культуру рюмочных... Культуры рюмочных - это культура тех же самых милых семейных разборок, о которых мы только что говорили. Просто мы сами друг другу не даем... Обратите внимание, когда женщина-руководитель, кого она больше всех ест? Она есть больше всего именно женщин. Потому что с мужчинами она ведет себя иначе. Почему-то мы друг другу не даем высовываться. Это вопрос культуры. Нас убеждают, что наше призвание прежде всего - замуж выйти, даже не семья, а именно замуж выйти, дабы был. И так это с молоком матери, остальное все - от лукавого считается. Виктор Резунков: Виктор из Москвы, пожалуйста. Слушатель: Я хотел бы сказать несколько фраз в защиту фразы "бьет - значит, любит". Иногда мужчина прилагает физическую силу, чтобы женщина задумалась, что она что-то делает неправильно. Со стороны моей жены была такая словесная агрессия. Я отказался от физической силы, мы разошлись юридически, но живем вместе. Я стараюсь не вмешиваться в ее дела. Но это еще больнее ударило по жене, сейчас у нее конфликты с дочерью. Пусть женщины не сразу собирают вещи, а задумаются, все ли они правильно делают. Виктор Резунков: Вот Наташа пишет: "Есть служба доверия, которая мне помогала, но в последнее время там сменились сотрудники, и помощь неквалифицированная". Светлана Романюк: Я могу дать телефон нашей службы - 320-67-24. На самом деле, много сейчас есть организаций, но, к сожалению, на весь пятимиллионный Санкт-Петербург у нас всего одно государственное убежище для женщин, 19 мест, которые все время заняты. И правильно была поставлена проблема, что некуда уйти. Но пока закона нет о том, чтобы насильника удалили с места совершения преступления. Я считаю, что государственная политика должна быть направлена на то, как и в развитых западных странах, где практически в каждом городе несколько убежищ для женщин на какое-то время, пока она не решит свои остальные вопросы. Как только она из этой ситуации сможет выйти, она уже спокойно, разумно при помощи юристов и других специалистов сможет решить другие вопросы. Конечно, самая тяжелая проблема в жилищном вопросе. Женщина заработает денег, мы знаем, у нас женщины сильные, но ей надо где-то крышу над головой иметь, ей и детям, как правило. И вот если бы эти вопросы государство взялось решить, хотя бы открыло еще несколько центров, потому что открываются центры для бомжей, открываются ночлежки. Это все нужно и хорошо. Но все-таки пока женщина не дошла до уровня бомжихи, надо ей помочь раньше почувствовать себя человеком и начать новую жизнь. Для этого нужны государственные усилия какие-то. Виктор Резунков: Галина из Москвы, пожалуйста. Слушатель: Я возмущена, как может ваша гостья говорить, что она за многоженство? Чему она учит нашу молодежь? Светлана Романюк: Я на самом деле не учу никакую молодежь, я высказываю свое мнение, пытаюсь анализировать, почему я такое мнение высказываю. Я не могу сказать, что давайте все будем жить в многоженстве. Мы просто рассуждаем, было бы лучше или было бы хуже. Светлана Гаврилина: Я бы хотела добавить. Лично я не приму такого варианта никогда, это склад моего характера. А с другой стороны, мы знаем, когда де-факто существуют такие две семьи. И очень часто даже бывает, что первый раз две жены встречаются уже на похоронах человека, с которым они жили. И, как правило, оказывается, что им нечего делить, они обе скорбят. Такие ситуации бывают. Но это ситуация действительно ложная, потому что фактически две семьи, дети. Конечно, тяжелая ситуация. Но если такие вещи есть, они существуют, и если кто-то принимает эти вещи для себя, я вот не принимаю, а кто-то может принимать это, свободный выбор, свободная воля человека. Светлана Романюк: А я вот, например, не могу точно сейчас сказать, приняла бы я или не приняла. Вот, например, в силу моего характера я, например, не люблю готовить, еще что-то делать, мне больше нравится заниматься организацией досуга. И я думаю, что если бы нашелся такой человек, который смог бы меня и мою подругу, может быть, не знаю. Пока до этого не дошло. Запросто может случиться. Все счастливы, главное, чтобы были. Виктор Резунков: Дима спрашивает: "Я дал подзатыльник сыну. Мне тоже можно применить закон?" Светлана Романюк: Можно применить закон. Можно притянуть, конечно, закон, на самом деле за подзатыльники у нас не наказывают. Просто вы имейте в виду, что, возможно, в будущем этот подзатыльник аукнется вам, когда сын вырастет, не обязательно физическим ответом, но может морально потерять контакт, уважение. С другой стороны, ребенок понимает, если подзатыльник по делу, если вы ему объяснили. Хотя я всегда считаю, что с ребенком нужно пытаться найти какой-то способ все-таки ему объяснить. Моему сыну 18 лет, я его ни разу не ударила. Вот мысль даже, что я ударяю того, кто не даст мне ответ. Ну, ты ударь того, кто даст тебе сдачи. Нет, мы бьем беззащитных, безответных и слабых. И это я считаю, достоинство человека должно поднять голову и сказать: я не могу поднять руку на слабого, беззащитного, безответного. Ребенок вырастет, будет ему 25, ударяйте. Тогда посмотрим, что из этого получится. Виктор Резунков: Психологи отмечают тоже, что насилие - это проявление прежде всего слабости человека. Александр пишет: "Семейное насилие было, есть и будет. Такова вековая национальная идея России". Вы согласны с этим? Светлана Гаврилина: Значит, у нас какие-то своеобразные национальные идеи. Вот оказывается. Целые институты ищут национальную идею, а она уже есть: бей своих, чтоб чужие боялись. Пожалуй, ее можно так сформулировать. Я не считаю, что русский народ чем-то хуже других народов. У нас может быть иначе. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
