Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-06-01]
Россия как цивилизацияАвтор Елена ОльшанскаяВедущий Анатолий Стреляный "Инквизиция по-русски"
Андрей БОГДАНОВ, доктор исторических наук, Интитут российской истории РАН Анатолий Стреляный: "Убивайте всех без разбору - Господь отделит своих". Инквизиция - значит следствие. В Средние века - религиозный суд для тех, кто отклонялся от церковных правил. Еретика лишали должности и имущества, его дом разрушали. Не явившиеся на суд считались виновными, явившихся тотчас заключали в тюрьму, где содержали на хлебе и воде. Тюремные расходы должны были нести сами заключенные. Аутодафе - торжественное чтение приговоров испанской инквизиции, собирало толпы. Присутствие при казни считалось богоугодным. Если осужденные каялись, то их перед сожжением удавливали, в противном случае сжигали живыми. В России не было церковной инквизиции ни при князьях, ни при царях. Нечто подобное возникло только при советской власти. Это был ленинско-сталинский суд, каравший за неверие в коммунизм или за неправильную веру. Инквизиция возникла в Европе в конце 12-го века. Это было связано с широким распространением того, что называлось ересью, особенно в южной Франции. Дмитрий Харитонович: Принцип инквизиции - установить сам факт. Ибо предполагалось, что ни один еретик не должен был уйти от должного наказания, но равно, ни один невиновный не должен пострадать. Отсюда принципиальное новшество именно инквизиции. Установление не "прав или неправ", а, что называется, "было или не было" - некое уклонение, отклонение. Разумеется, методы следствия, действительно, на наш сегодняшний взгляд, являлись более чем жестокими, в частности, применение пытки. Но при этом, опять же в отличие от многих других форм судебного процесса, все, включая и характер применения пытки, правила применения пытки и так далее, было очень жестко регламентировано. Перед началом допроса ставился следователями инквизиции вопрос: не знает ли допрашиваемый кого-то из знакомых ему людей, из его соседей, окружения и так далее, который мог бы его оклеветать. Если таковые имена назывались, соответственно, сравнивалось это с именем того, кто подал донос, и в этом случае - нет, это не значит, что человек освобождался от подозрения, но под определенное сомнение ставилось и данное обвинение. После чего проводилось соответствующим образом следствие и инквизиционный трибунал выносил приговор - от порицания, ношения позорящей одежды (желтые кресты, которые нашивались на одежду, знак еретика), иногда это было определенное поражение в правах, заключение, вплоть до пожизненного. Или, в крайних, исключительных случаях, как известно, смертная казнь. Анатолий Стреляный: Доносчиков и свидетелей обвиняемому не открывали, имена их не вносились в судебные протоколы. С 1243-го года свидетелями могли быть не только обычные граждане, но убийцы, клятвопреступники и даже еретики. Если их свидетельства не были достаточно убедительны, то приступали к пытке подозреваемого, которая могла закончиться его смертью. Дмитрий Харитонович: Постепенно, к 13-14-м векам любое оскорбление Бога, а не только ересь, начинают включаться в инквизиционный процесс. Например, в частности, любые дела о половых извращениях, то, что именовалось содомия, но означало далеко не только гомосексуализм, а гораздо более широкий круг неподобающих действий, как это назывались тогда, "нечестивые преступления", то есть, преступления против Природы, которая есть любимая дочь Бога, и, тем самым, преступление против Бога. С 15-го века очень осторожно ведьмовские процессы, хотя в основном пик, как известно, преследований ведьм приходится уже на 16-й век. И хотя там используются методы именно инквизиционные, но, как правило, ведьмовские дела переходили в руки светских судов, светских магистратов. Там пытка применялась чрезвычайно широко, шире, чем в иных других. Среди прочего, потому, что предполагалось, что пытается не столько сам человек, сколько дьявол, овладевший этим человеком. Боль нужна для того, чтобы из человеческого тела изгнать дьявола. Андрей Богданов: В России такого института, как инквизиция, не было в принципе. Церковь у нас не только не занималась пытками, но и практически никогда не инициировала процессы, связанные с расследованием какого-то религиозного инакомыслия. То есть, это кажется странным. А как же новгородские еретики, которых сожгли на костре? Как же Феодосий Косой или Артемий Троицкий в 16-м веке, которые вынуждены были бежать, будучи осужденными за свои прегрешения? Как же Сильвестр Медведев в 17-м веке, который в результате религиозного спора был казнен на Лобном месте, как Степан Разин? Судила и вела эти процессы с пытками светская власть. Другое дело, что в России были политические процессы по своей злодейской сущности и форме, не только не уступающие инквизиции, но даже, как мы всегда можем с гордостью сказать, и превосходящие все, что могли выдумать наши коллеги и оппоненты на Западе. Глеб Елисеев: В православной доктрине существует понятие так называемой симфонии властей, четкое разделение того, чем занимается власть светская и чем занимается власть церковная. Так вот, церковная власть никогда не должна была, не имела права брать на себя функции власти карательной, преследующей, вообще каких-либо юридических функций помимо того, что касалось канонического права, то есть, того, каким образом, скажем, следует обеспечивать жизнь верующих, каким образом живет церковная община внутри себя. Вот разница между католическим и православным подходом, разница, которая в новое время стала откровенно заметна. Она прослеживается больше всего в разном понимании того, что такое анафема. В традиции католической анафема - это действительно реальное церковное проклятие, которое возлагается на бывшего члена церкви. И за наложением анафемы вполне может последовать обращение к светским властям с требованием, чтобы против этого человека возбуждены были какие-то гонения. В православной церкви анафема - это именно отлучение, это не более чем знак, свидетельствующий о том, что взгляды такого-то и такого-то не православны. В свое время были попытки у нас введения инквизиции, то есть не то, что попытки были введения инквизиции, существовала симпатия к самому этому органу. Симпатия была связана с достаточно сложным моментом в истории православия, с моментом деятельности так называемой новгородско-московской ереси, или, как называли ее в дореволюционной литературе, ереси жидовствующих. Ересь, возникшая под явным влиянием реформационных процессов, предреформационных еще, вернее, процессов, шедших в Западной Европе, характеризовалась отрицанием веры в троичность Бога, отрицанием обрядности, отрицанием почитания икон. И в городах, где было наиболее сильное западное влияние, в первую очередь в Пскове и в Новогороде, она получила довольно большое количество приверженцев. Вот тогда архиепископ Новгородский Геннадий выступил с несколькими посланиями, где весьма сочувственно отзывался о западноевропейской практике инквизиции и говорил о том, что неплохо бы и нам что-то такое ввести. Но, по сути дела, то, что призывы Геннадия привели в конце концов к реальному истреблению лидеров еретиков (процесс 1505-го года) и сожжению их руководителей, это был исключительный факт в истории русской православной церкви. Андрей Юрганов: Человек средневековый верил в то, что очень скоро наступит второе пришествие Христа, и мир завершит свое земное существование. Человек в это верил, веками верил, ждал эти даты, когда это наступит, когда это произойдет. Соответственно, и менялась его оценка настоящего, будущего, прошлого, собственной жизни. Дмитрий Харитонович: 1492-й год это семитысячный год от сотворения мира. А поскольку, по Писанию, для Господа тысяча лет как один день, то, значит, создан мир был за неделю, просуществовал неделю, значит, он вот-вот должен кончиться. 1492-й год это - изгнание мавров из Испании, то есть, как бы освобождение, во всяком случае, западно-христианского, католического мира. 1492-й год - это год открытия Америки. А в чем смысл, как понималось, земной истории? Идите и научите все народы, - сказал Господь. До сих пор это было невозможно, потому что не все народы были известны, теперь Америка открыта, народы все известны, значит, мы их обратим в христианство, и смысл земной истории закончится. Андрей Юрганов: В 1648-м году была опубликована книга "О вере", которую благословила русская церковь, и в которой в 30-й главе говорилось буквально, что в 1666-м году произойдет второе пришествие Христа, зло будет наконец побеждено и так далее. Буквально описывались все эти события будущего. 666 - это число Антихриста, ясно, что Антихрист придет. Трудно сейчас, конечно, объяснить всю специфику средневекового миросозерцания, но, поверьте, что главным признаком, и в это свято верил средневековый человек, считалось наступление беззакония. А поскольку в беззаконие всегда верится, то считалось, что 1666-й год принесет с собою всякое зло, зло умножится, явится Антихрист, наступит последняя схватка со злом, и вот после этого явится Христос, который вступит в эту последнюю схватку. Когда эти ожидания прошли, когда ничего не наступило, вот тогда началось очень тяжелое, очень медленное отрезвление. Дмитрий Харитонович: Замечательный французский историк показал, что как раз 15-17 века - это не только эпоха Возрождения, раннего Просвещения и так далее, то есть, как мы привыкли считать, эпоха светлых, радостных надежд, это еще эпоха великих страхов. Потому что, не забудем, что именно в эту эпоху, что называется, выковывалась цивилизация Нового времени, а значит уже тем самым разрушалась традиционная цивилизация Средних веков, да и в определенном смысле, может быть, даже гораздо более древних времен. А любой слом цивилизации, как правило, за исключением относительно узкого круга элиты, в этих переменах активно заинтересованного, воспринимается как некий страх, как распад привычного мира. Перед человеком открыты все пути. Мы знаем, действительно, самые невероятные карьеры, когда благодаря хорошему почерку, истинно римскому почерку, сын сапожника Томмазо Перитончелли становится Папой Николаем Пятым. Мы знаем, что внебрачный сын трактирной служанки и священника Эразм Роттердамский является князем наук. Опять-таки внебрачный сын нотариуса Леонардо да Винчи - великим ученым, художником и так далее. Все так, действительно. Карьера возможна и вне Италии, когда брадобрей Олливье Ленем становится первым советником, скажем, короля Франции Людовика Одиннадцатого. Но когда перед человеком открыты пути, это значит, что он должен выбирать. А ведь это означает и возможность проиграть в этом самом выборе. Ариосто писал, что он не хочет жениться, потому что тогда бы он не мог бы стать священником, и не хочет принимать сан, потому что он тогда не мог бы жениться. Вы понимаете, возможность выбора для него была важнее самого акта выбора. Ариосто шутил, но вот реальная судьба великого Рафаэля: папа предлагал ему кардинальскую шляпу, кардинал Бибиена предлагал ему свою племянницу с колоссальным приданым. Он хотел выбрать сразу все, но смог это сделать только в смерти, в буквальном смысле слова. Он принял на смертном одре постриг и объявил Катарину Бибиена по завещанию своей женой перед Богом, тем самым, она получала юридические права вдовы, право допускало такие вещи. Анатолий Стреляный: В Европе начались массовые процессы над колдунами и ведьмами. Между 1550-м и 1650-м только в Германии устроили более тридцати тысяч таких судов. На теле обвиняемых выбривали волосы и врачи с помощью игл искали места, не чувствительные к боли - это значило, что к этим местам прикасался дьявол. Женщин взвешивали. Способность ведьм летать предполагала меньший вес. Часто почин исходил от крестьян. Община собирала деньги на судебное разбирательство, на оплату чиновников и палача. После казни обычно устраивался банкет. Эти расходы, пишет историк, были высоки и не всегда покрывались имуществом жертв. Дмитрий Харитонович: Образованные люди прекрасно понимали, что волшебство бывает только в сказках, что никаких волшебниц быть просто не может. Следовательно, ведьма не есть более или менее безобидное существо, а чудеса или видимость чудес она может творить только в связи своей с дьяволом. Она - пособница дьявола. Вот, собственно говоря, причина преследования ведьм. Ведь не забудем, что описания всяких шабашей, встречающиеся в знменитом "Молоте ведьм", почти не отличаются от подобных описаний в "Пособии для исповедников" еще 11-го века. Но там вера в это осуждается, глупые женщины только в это верят, как настаивает епископ, образованный епископ. Тогда как потом осуждается именно неверие, потому что само неверие уже является знаком того, что это некая связь с дьяволом. Так что само по себе распространение образования еще ничего не гарантирует. Андрей Богданов: Вся Европа была покрыта кострами. Причем, подчеркиваю, что это уже не Средние века. Настоящие зверства инквизиции на Западе начались именно, когда хлынуло Просвещение. Причем, уже была Реформация в Германии, которая должна была, казалось бы, сбросить это иго духовное, подкрепленное инквизиционными возможностями, когда тебя могут схватить, на дыбу, пытать и сжечь. Оказывается, реформаторы жгут ничуть не меньше традиционной инквизиции. У них это уже не называется инквизицией, это другие учреждения. Но жгут даже в Швейцарии. Швейцария - самая свободная страна, республика, и вся Швейцария в кострах. Процессы над ведьмами они опубликованы. Собственно, самое страшное в них это то, как уничтожение противника пытались изобразить в виде какого-то разумного предприятия, спора и дознания. Анатолий Стреляный: 31-го октября 1517-го года невысокий человек в одежде монаха ордена августинцев прибил к двери дворцовой церкви в саксонском городе Виттенберге большой лист бумаги. Монах был профессором местного университета, звали его Мартин Лютер. Текст содержал 95 тезисов, направленных против индульгенции. Индульгенции - удостоверения о прощении грехов, продавались за деньги от имени папы. Лютер назвал это безнравственным. Римский папа Лев Х поначалу объявил тезисы бредом немецкого монаха, упившегося пивом, но религиозная война разгоралась и привела к разделению церквей. Дмитрий Харитонович: Разорвался "нешвенный хитон", единая Церковь предстала уже в виде нескольких - это тоже проблема выбора. Перед человеком встала совершенно четкая и ясная проблема, что нужно определиться. Да, конечно, огромное количество людей выбирало по традиции, потому что в данном регионе их правитель выбрал именно эту веру, а не другую, я готов со всем этим согласиться. И все равно проблема выбора, а это могла быть еще и проблема спасения, то есть опять-таки выбора между адом и раем. Вот вам увеличение страхов, и отсюда желание, я прошу прощения за современный термин, желание в любом смысле твердой руки, руки, которая заставит тебя пойти по правильному пути. Еще у Блаженного Августина это известное выражение из Евангелия от Луки - "заставь войти". Анатолий Стреляный: Вот как описывает современник публичную казнь Жерара Балтасара, испанского фанатика, убившего принца Вильгельма Оранского за его союз с протестантами. "В первый день приговоренного привели на площадь, где был приготовлен чан с кипящей водой, куда опустили руку, нанесшую удар. На следующий день эту руку отсекли, она упала к ногам преступника, и он ее отбросил ногой так, что рука упала с эшафота на землю. На третий день ему терзали железными крюками сосцы и переднюю часть руки. На четвертый день так же пытали сзади, от оставшейся руки до ляжек. В последующие восемнадцать суток этого человека продолжали мучить без перерыва. Наконец его колесовали и били дубиной. Но еще шесть часов после этого он был жив и просил воды, которой ему не дали. Тогда стали уговаривать лейтенанта закончить это дело и задушить преступника, дабы он не впал в смертный грех отчаяния и не погубил этим свою душу". Это было в 1584-м году. Андрей Богданов: Просвещенный князь Василий Васильевич Голицын, который знал кучу языков, свободно на них читал, писал, общался с иностранцами, обнаружив вдруг, что в Россию приехали коммунисты с Запада, даже не подумал обратиться к православной церкви с соответствующим вопросом, насколько они, собственного говоря, ортодоксальны. Нет, князь Голицын собрал консилиум из польского ксендза, католика, лютеранского патера и священника кальвинистского, и вот они втроем установили, что Квирин Кульман, Кондратий Нортерман и иные им сочувствующие не принадлежат ни к одной ветви ортодоксальной христианской церкви, а являются представителями опасного религиозного направления, которое подразумевает отмену всякой власти, общность имуществ. И тогда именно князь Голицын, мотивируя приговор вот этой консультацией священников, но не православных, повелевает сжечь их всех на костре и останавливает продвижение коммунизма из Западной Европы к нам почти на двести лет. Дмитрий Харитонович: Я полагаю, что это были менониты, от голландского священника Мена Симмонса. Это некая ветвь анабаптистов, знаменитых в 16-м веке, возникших в эпоху религиозных войн, в первую очередь в Германии. Из представления о равенстве всех душ перед Богом, опять-таки жестко поставленного Лютером, они вывели положение о равенстве всех людей. Здесь были, безусловно, эсхатологические идеи, идея возможности достижения тысячелетнего Царства Божьего здесь и сейчас и притом силою. А ведь в этом царстве не будет понятия твое и мое, в этом смысле, они действительно были коммунистами, отрицая любую собственность, причем, обязательную для всех, а не для определенного узкого круга людей монашеского состояния, нет, для всех, вплоть до (это особенно любили повторять полемизировавшие с ними их противники, обожали именно на этом заострять внимание), вплоть до общности жен. Анатолий Стреляный: Менониты, так неудачно приехавшие в Россию в конце 17-го века, считали, что свет придет с Востока. Эта секта существует и сегодня, но коммунистические идеи давно не проповедует. В 1717-м году в связи с бегством царевича Алексея за границу, Петр Первый создает специальный орган политического дознания - Тайную канцелярию. Ольга Елисеева: Пушкин когда-то в "Борисе Годунове" очень важную вещь проговорил: "Чем мы сильны? Не польскою подмогой, а мнением, да, мнением народным". Так вот, мнением народным Тайная канцелярия была чрезвычайно сильна. Тайная канцелярия работала по тем делам, которые подпадали под принцип "слово и дело государево". Он известен с конца 16-го века и он означал, что любой человек, которому известны какие-то факты, касающиеся злоумышления на государеву особу, ее здоровье, жизнь близких членов царской фамилии и так далее, вот он имел право в любом публичном месте выкрикнуть все, что он знает. Он получал за это иногда плату, иногда оказывался, как это часто бывает в любой инквизиционной практике, иногда он оказывался свидетелем, а потом и подельником, бывали такие случаи. Тайная канцелярия имела очень узкий круг сотрудников. Нам сейчас это сложно понять, мы привыкли к огромным ведомствам, надзирающим за гражданами. Так вот эта Тайная канцелярия, действовавшая фактически в течение полувека, в ней было в разное время не более тридцати сотрудников, как вы понимаете, по всей стране. То есть, их держали в двух-трех крупных городах, не более того. Там накопилось не очень много дел, порядка нескольких сотен, двух-трех сотен дел. То есть, масштабы деятельности этого учреждения совершенно не соответствовали тому влиянию, которое оно оказывало на умонастроение общества. Сам факт существования тайной полиции, которая могла надзирать буквально за всеми сферами жизни человека того времени, с одной стороны, пугал обывателя, с другой стороны, создавал для него ощущение собственной безопасности. То есть, никому не хотелось попасть в Тайную канцелярию, но и отказаться от подобного рода учреждения общество было в этот момент еще не готово. И перелом произошел именно в царствование Елизаветы Петровны, когда императрица поклялась никого не карать смертью в ночь своего переворота, и в течение двадцати лет исполняла это обещание. Мы недооцениваем, какую колоссальную воспитательную роль на общество того времени оказало само пребывание России в условиях отказа от смертной казни. В условиях, когда жизнь, имущество подданного были гарантированны, он чувствовал себя более или менее спокойным, что его не схватят, не поволокут никуда и не отнимут то, что он накопил. Вот пребывание в состоянии покоя и безопасности повлияло на русское дворянское общество очень странным образом. Уже к концу царствования Елизаветы Петровны отношение к Тайной канцелярии резко изменилось. Вместо "органа защиты" остались только страх и отвращение. Андрей Богданов: Инициативным документом всех наших следственных дел по поводу инакомыслия был донос. Мало сказать, что это неувядаемый жанр. Юридически именно с доноса начиналось любое дело. Кто писал доносы? Практически всегда без исключения их писали те люди, которые находились на одном уровне грамотности и способности мыслить, то есть коллеги. Интереснейшая картина наблюдалась у нас в конце 17-го века. Времена просвещенного царя Федора Алексеевича. В Москве появляются десятки просветителей, глубочайше образованных людей, причем, на самом высоком европейском уровне, учившиеся за границей или учившиеся по книгам в России. Возникает проект основания университета, причем автономного. Преподаватели этого университета уже тоже есть в России. Через двадцать лет, где-то к 1700-му году, к первым годам самостоятельного правления Петра, все без исключения эти просвещенные люди или казнены или сосланы. Что произошло? Не только церковная, но и светская власть не инициировала ни одного дела, по которому все они пострадали. Все дела были заведены на основании доносов наших первых интеллигентов друг на друга. И когда Петр задумался о том, что все-таки Россию необходимо просвещать, он оказался вынужден приглашать специалистов из-за рубежа, потому что свои истребили друг друга начисто. Это мне напоминает некоторые события в государственных учреждениях и в научных институтах советского времени. Большевики, естественно, писали друг на друга. НКВД, затем МВД сажали друг друга и всех остальных. Среди историков все до единого академики, если не сидели, то, по крайней мере, высылались за 101-й километр. Анатолий Стреляный: "Дорогая мама. Мне 15 лет и я собираюсь вступить в комсомол. Я должна знать, виновата ты или нет? Я все думаю, как ты могла предать нашу советскую власть? Ведь нам было так хорошо. А, может быть, ты не виновата? Тогда я не вступлю в комсомол и никогда за тебя не прощу. А если ты виновата, то я больше не буду тебе писать, потому что я люблю нашу власть, и врагов буду ненавидеть, и тебя буду ненавидеть". Мать ответила:"Я виновата, вступай в комсомол. Это в последний раз я тебе пишу. Будь счастлива". Великий инквизитор, персонаж поэмы, сочиненной Иваном Карамазовым, молодым героем Достоевского, говорит вновь сошедшему на землю Христу: "Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться, и чтобы непременно все вместе". А тот, кто захочет, чтобы пред ним преклонились, должен, по словам Великого инквизитора, иметь в распоряжении три вещи - чудо, тайну и авторитет. Людмила Сараскина: Для Достоевского вопрос социализма - это не рабочий вопрос, это не вопрос средств собственности, управления собственности, распределения собственности, это вопрос сведения неба на землю. И те социалисты, которые придут в Россию управлять государством, они прежде всего скажут не о плановом хозяйстве, не о социалистическом распределении и о социалистическом труде, не о социалистической собственности и о прочих чисто экономических терминах, а они скажут, прежде всего, что "мы вместо Христа". Вот был Христос, было его создание, было его устройство, была его модель мира, теперь мы пришли, теперь Бога больше нет, пришли мы. И вот мы вместо Христа. Вот это - идея и модель русского социализма. Андрей Богданов: Сергей Михайлович Соловьев в дневнике своем писал, что с ужасом читает о том, как народ в фольклоре относится к Ивану Грозному. Ведь это был страшный убийца. И в фольклоре отражена эта его черта. И вместе с тем народ выражает восхищение. Но не это испугало Сергея Михайловича, а то, что он сам в себе, как он написал, почувствовал такое же отношение к Ивану Грозному, что он тоже временами им восхищается. После Соловьева похвалить Ивана Грозного среди образованных людей было практически невозможно. Но прошло совсем немного времени, и во второй половине 19-го века у нас появляются высокообразованные люди, которые начинают хвалить Ивана Грозного. К концу 19-го началу 20-го века миф об Иване Грозном в исторической литературе, даже в научной, уже создан. Сталин ничего тут не придумал, он опирался на труды дореволюционных историков. А исследования моих коллег в институте Российской истории показывают, как в советское время из низов идут требования - больше репрессировать. Если вы сейчас дадите возможность писать и немедленно сажать, уверяю вас, картина будет не менее страшна, чем в 30-е годы. Анатолий Стреляный: "Трагедия русского большевизма, - заметил Николай Бердяев, - разыгрывается не в дневной атмосфере Нового времени, а в ночной стихии нового Средневековья. Коммунизм требует сакрального общества, сакральной культуры". "Суд должен не устранить террор, - писал Ленин в 1922-м году, - обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас". Андрей Богданов: Террор - это ужас, это не просто убийства. Всех не перестреляешь. Хотя опричники пытались. Иван Грозный даже проводил рейд на Тверь, Торжок, Новгород, потом Иван-город, дошел до Пскова, когда пытался истреблять все население поголовно. В 1570-м году опричники шли татарским загоном, с тем, чтобы никого не пропустить. Но, учитывая, что население наше все равно разбегалось и пряталось, сжигали (зимой дело было), прежде всего уничтожая запасы зерна, убивали весь скот, даже кошек и собак, с тем, чтобы те, кто спрятался, все-таки погибли от голода. Опричнина устрашила население настолько, что удавалось его грабить с помощью налогов, очень серьезно разорять, снижать рождаемость. Вы понимаете, чтобы люди отдавали последнее и после этого умирали, надо очень сильно устрашить. Потом сам состав опричнины, она же не была одинакова, он менялся раза четыре, по крайней мере, когда начисто вырезались прежние подручные. Но мы знаем это и по 20-му веку. Почему, собственно говоря, царство Ивана Грозного начинается колоссальными победами, завоеванием Казани, Астрахани, почти уже подготовлено завоевание Сибири и Крыма. А кончается великим разорением государства, когда какие-то ничтожные шайки литовцев и казаков грабят вплоть до Вологды и Устюга Великого. Кстати, православная церковь значительно смелее выступала против опричнины. И у нас два митрополита было казнено. Глеб Елисеев: Я не вижу никаких перспектив повторения чего-либо подобного, как в сталинские времена. То, что происходило в 30-е годы, это было достаточно грубо. И я не могу прогнозировать, во всяком случае, не хочу прогнозировать обращение в какую-либо форму Средневековья, превращения во что-то подобное исламской республике Иран, где уже шли процессы бурной европеизации, где шах делал достаточно много для своего народа, действительно, в прямом смысле, много делал. Реформы шаха приносили благоденствие широким массам. Рабочие, например, были вполне довольны, по сравнению с тем, с чем они столкнулись после того, как Хомейни укрепил свою власть. Тем не менее, возмущение, недовольство этим процессом нагнеталось, и в результате получилась исламская революция, которая действительно отбросила Иран на несколько столетий назад. В отношении России это непрогнозируемо, благодаря тому, что в первую очередь у нас нет основы, нет того слоя, который мог бы обеспечить это возвращение к Средневековью. У нас в стране нет крестьянства. Это слой в наибольшей степени укрепленный в природе, слой, в значительной степени зависимый от влияния, от воздействия природной жизни. От него идет любовь к лидеру, массовые действия, неорганизованные восстания, которые приходится усмирять жесткой государственной властью, в результате чего получается диктатура. Любая диктатура - это ответ на неконтролируемый разгул масс. У нас почти нет сопротивления рыночным реформам, которые проводились при Ельцине, которые проводятся, несмотря ни на что, сейчас. Горожанин - это рационалистически мыслящий человек. Это человек, который привык рассчитывать свои действия. Привык к тому, что, если он неправильно повернет кран, то вода зальет его квартиру. Что если он сунет два пальца в розетку, его убьет электричеством. Соответственно, он привыкает к тому, что если он выйдет на улицу, начнет все громить, то придет городовой и даст ему по голове дубинкой. Андрей Богданов: Россию каждый раз власти приходилось завоевывать. Вещий Олег пришел и установил дань. Но уже князю Игорю, сыну Рюрика, воспитаннику Вещего Олега, пришлось за данью ходить в военные походы и, как вы помните, это плохо кончилось, его поймали древляне и за жадность разорвали между двух деревьев. И тогда княгиня Ольга установила места сбора дани, размеры ее конкретные. Но, странное дело, внуку ее, Владимиру Святому, опять приходится ходить и завоевывать. И потом мы видим раз за разом - наиболее выдающиеся князья, а, как известно, самый выдающийся тот, кто больше завоевал, и особенно наубивал, они опять завоевывают. У нас Юрий Долгорукий завоевывал, потом Дмитрий Донской. Казалось бы, Дмитрий Донской объединил Русь, разбил Мамая, а через три года Москва сожжена, и несколько поколений еще московских князей продолжают завоевывать страну. Иван Третий у нас завоевывает Россию, Василий Третий у нас завоевывает Россию. Иван Третий уже якобы называется царем, а Василий Третий все еще великий князь Московский. Сын Василия Третьего Иван Четвертый Грозный опять завоевывает страну. И к концу 17-го века все уже абсолютно сложилось. Хотя, конечно, помните, после Смутного времени Михаил и за ним Алексей укрепляют наконец новое государство, государство Романовых, великую Россию, к которой прибавляются Малая и Белая. Федор Алексеевич превращает Россию и закрепляет в чине венчания своего на царство, в империю. Через 25 лет Петр Первый подчеркивает, что он - первый, принимает титул Отца Отечества, Императора и так далее, фактически заново завоевывает страну. Опять колоссальные жертвы. 20-й век, казалось бы, мы о нем теперь уже все знаем. Гражданская война, большевики завоевали власть, она уже утвердилась, у нас идет новая экономическая политика, потом коллективизация и так далее. И самые страшные репрессии обрушиваются на страну в 1937 году, когда, казалось бы, власти лично Иосифа Виссарионовича и его команды уже ничто не угрожает. Тут он понимает, что страну надо завоевать. Опять колоссальная война, опять колоссальные жертвы. Ну что ж, такая особенность. Сил власти в России никогда не доставало для того, чтобы достаточно эффективно править, не ударяясь в террор. Ведь террор - это, на самом деле, жест отчаяния. Если у вас есть достаточно сил для того, чтобы держать народ в повиновении, вам не нужно всех убивать. Если у вас таких сил еще нет, и вы даже не можете вырезать, собственно говоря, население, вы должны его запугать. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
