Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-08-01]
Ваши письмаВедущий Анатолий СтреляныйПишет Виталий Матвеевич Шуфрин из Германии: "По России гуляет фраза: "Хотели как лучше, а получилось как всегда". Автором многие считают Черномырдина, тем более, что он ни на кого не сослался. Однако мне известно, что точно такую фразу давно придумал Жванецкий. Бывают же совпадения на свете!" Газетчики, Виталий Матвеевич, назначили Черномырдина собственником этого выражения. Со времён Мопассана считается, что нет людей более поверхностных и самоуверенных, чем они. Не врут - так путают, не путают - так врут. Я думаю, таким презираемым наш брат стал просто потому, что именно он заполняет газетные страницы и эфир. Если бы это делали работники газовой промышленности... В общем, вы поняли, что я хочу сказать. Письмо из Туркмении: "Я гражданин Туркмении и России. Пишу на "Свободу", оказавшись в Москве. У нас проводят аттестацию всех работников образования, здравоохранения и прочих сфер. Аттестация - исключительно на туркменском языке, так что практически никто не может понять какого-нибудь вопроса. За это - увольнение, тем более, что главное - принесение присяги президенту, да, присяги президенту страны с вроде бы республиканским устройством. Увольняют и туркмен - тех, кто не захотел принести присягу из политических соображений или по незнанию туркменского языка (таких тоже немало). А мир молчит. Россия тоже молчит. О закрытии в Туркмении театра оперы и балета, всех хоров и оркестров, филармонии, театра юного зрителя, о запрете произведений русских и европейских авторов было сказано, но как-то вяло, равнодушно. Понимаю: геополитические интересы, невмешательство. Но сейчас уже коснулось русских... Пишу на "Свободу" потому, что ваша радиостанция вне политики, её кредо - права человека. Другого такого радио, телевидения, газеты я не знаю". Не сообщаю имени этого слушателя. Сторож мебельного салона из Петербурга Анатолий Богач пишет: "Ей-Богу, слушая радио "Свобода", я будто слышу голос Родины, находясь где-нибудь очень далеко - ну, хоть в Австралии. Вот вам и внутренний эмигрант. А так живём - не мотаем, пустых щей не хлебаем: хоть сверчок в горшок, а всё с наваром бываем". Прислал нам семь больших стихотворений собственного сочинения. Одно начинается так:
Отчизна-мать! Иль это полный крах?
И в конце: Спасибо за письмо и добрые слова, господин Богач. Написали бы, как вам работается, как "сторожуется" в мебельном салоне? Много ли покупателей? Что пользуется спросом? Что с людьми, если судить с вашей сторожевой колокольни, - отходят от августовского потрясения девяносто восьмого года? Письмо от одного из моих земляков, из Сумской области: "Я помню, как дружно мы голосовали за разгон Союза. А теперь у нас незасеянные поля, снесены с лица земли птицеферма, овцеферма, а коров и половины не осталось против того, что было... Почему поляки живут лучше нас? Стряхнули с себя коммунистическую шелуху, и стали нормально жить. Почему это не получается у нас? За десять лет в колхозе не появилась ни одна новая машина. И не знаем, куда мы придём. Возможно, ты знаешь? Наш колхоз теперь именуется открытым акционерным обществом, сокращённо три ноля - 000. Ежели колхоз был коллективным хозяйством и члены его пользовались транспортом, тягловой силой, техникой, инвентарём для своих нужд бесплатно, то теперь - тю-тю. За всё надо платить: осеменение коровы - 25 гривен, вспахать приусадебный участок - 2 гривны за сотку, привезти топливо - 25 гривен. Один мой знакомый говорит: "Против чего боролись, на то и напоролись!" Рад я и за него, и за вас, Иван Данилович (так зовут автора письма), рад за ваших односельчан, как бы трудно и непривычно всем вам ни было. Слава Богу, что она, наконец, кончилась, колхозная жизнь с её бесплатностью и прочими особенностями, как та, например, что доить коров, за нехваткой доярок, посылали солдат из близлежащих воинских частей. В том, что эта жизнь продолжалась так долго, и содержится ответ на ваш вопрос: "Почему мы стали жить в несколько раз беднее?" За всё платили и раньше, бесплатным бывает только сало в мышеловке, но платили другим способом, тем самым, что и привёл к разрухе, называется этот способ одним словом: "уравниловка". Есть ещё слово: "обезличка". Уравниловка и обезличка и были создателями тех ферм, которые уже почти перестали существовать. Я знаю эти фермы. Они могли держаться, только пока страна могла как-то терпеть их убыточность, восполняя её нефтяными долларами. Не мог, не может существовать коровник, где силос разносят корзинами, не может существовать корова, от которой надаивают меньше трёх тонн молока в год, не могло, не может существовать сельское хозяйство, которое без всякой отдачи пережигает в навоз 60 миллионов тонн зерна в год... В одной из предыдущих передач я читал письмо от адвоката, о котором сказал, что он, может быть, единственный такой в России - бедняцкий адвокат, ведёт дела людей, которые не могут ему платить так, чтобы он жил сытно. Нет, оказывается, не единственный. Из Пскова пишет Силантьев Андрей Альбертович. Ему 36 лет, работал следователем, довёл до суда 150 дел, не было ни одной осечки, за что и выжили. В адвокаты уходят не только те следователи, прокуроры и судьи, которые хотят больше зарабатывать, не беря взяток, там немало и таких, кого эта среда выталкивает за щепетильность. "За ельцинские годы в стране создан карательный аппарат чудовищных размеров, - пишет Силантьев. - Чтобы оправдывать своё существование, он должен показывать результаты. А что такое результаты в бюрократическом понимании? Это статистика, цифры. Весь репрессивный аппарат России работает на статистику. Я знаю, что это такое, по собственному следовательскому опыту. Каждый начальник следит, чтобы выход дел в суд соответствовал некоей норме. Не больше и не меньше, чем у людей. Если твои показатели отличаются от средних, к тебе будут приняты меры. Поэтому и направляются в суды дурацкие дела, поэтому и заполнены места заключения людьми, которые страдают без вины или за пустяки. Существуют, например, отделы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Они тоже работают на статистику, и это, пожалуй, самое ужасное. Оперативники этих отделов знают всех местных сбытчиков: фамилии, имена, адреса, всю подноготную. Их можно привлечь в любой момент. Это значит, что почти в одночасье рынок наркотиков может быть сужен во много раз, а где-то просто ликвидирован. Но это сразу ударит по статистике, упадут цифры повседневной раскрываемости, и отделы могут быть упразднены за ненадобностью. Вот и ловят мелкую рыбёшку, не трогая крупную. В российской наркомании больше всех заинтересованы борцы с нею. Я не удивлюсь, если будет признано, что рассадником наркомании в России является прежде всего милиция. Видимо, за советское время перейдена некая черта, в стране накопилась критическая масса особей бесстыдной и кровожадной породы. Они-то и есть государственная власть в России. Это безумная власть. Руками своих охранителей она просто губит людей. Если и можно говорить о духе законности, о человечности, то это можно встретить только в некоторых районных, маленьких судах, где ещё думают иногда о людях и последствиях своих решений. Выше районного - юридический конвейер. Что или кто может что-то изменить? Общество, скажете вы, общественное мнение. Однажды, в перестройку, когда можно было говорить нестандартные вещи, мой ровесник на комсомольском собрании в ответ на вопрос кого-то из обкома: "Если всё так плохо, то почему вы не боретесь?" ответил: "Не имеем положительного опыта борьбы. Мы точно знаем: пока не придёт высокопоставленный дядя, ничего не изменится. Если поступать иначе, то окажешься в тюрьме, психушке либо будешь изгоем". Вот вам ответ на вопрос, почему в стране до сих пор нет гражданского общества. Я пишу вам на бланке коллегии адвокатов, потому не считаю нужным скрываться. Адвокату стыдно бояться того скопища ненужных людей, которые заполняют карательные ведомства. Андрей Альбертович Силантьев. Псков". Опыт показывает, что человек может извратить любой порядок, любой закон, но всё-таки один порядок извратить легче, другой - труднее. Всё-таки имеет значение, по каким писаным правилам действует та же карательная среда, какую цифирь от неё требуют. Бюрократический механизм улучшить легче, чем природу человека. Из этого исходит всякий вменяемый и грамотный реформатор, а появляется он, когда припирает нужда. Всё зависит, кажется, от одной-единственной цифры, которую никто знать не может: сколько невинных жизней ещё должна искалечить и загубить российская карательная среда, чтобы общество разродилось таким реформатором. Потери уже сопоставимы с военными, да, но с какими военными, какой войны потерями они должны сравняться, чтобы начались перемены? Бесценную вещь вы написали, Андрей Альбертович, о маленьких судах - что там скорее встретишь добросовестность. Судья всех знает, и судью все знают. Я сразу - и в который раз - подумал о самоуправлении - об американском, конечно, о каком же ещё, за неимением российского? Собралось сколько-то человек вместе, решили основать поселение - возделывать землю, пасти скот, охотиться. Видят другу друга впервые, кто чем дышит, не знают. Первым делом, помолясь, избрали шерифа. Над шерифом нет начальника - только закон, шериф знать не знает, что такое "справная цифра" в отчёте и что такое отчёт... Прокопенко Иван Тихонович: "При коммунизме жилось лучше, всё ещё пишут вам на "Свободу" некоторые чудаки. Где? Кому? От Москвы до Хабаровска и от Тикси до Кушки - пайки, карточки, списки, разнарядки, 400 граммов масла на душу - на месяц, поллитра молока на душу - на сутки, и то не на каждую. В Новочеркасске рабочих расстреляли за то, что они были недовольны именно питанием. Я работал в военной промышленности, изъездил матушку России вдоль и поперёк. Тамбов. Общепита нет. Ищу торговую точку "Мясо" или "Молоко". Прошу помощи у местной жительницы. "А вы откуда?" Отвечаю. "О, Киев, Украина! Таких магазинов у нас нет, зато есть деревянная канализация, которой двести лет, и мы ею пользуемся". Новосибирск. В фирменном ресторане "Садко" подают единственное блюдо: печёный (не жареный!) хек со спёкшейся лапшой за рубль двадцать. Пенза. "Пензенский велосипедный завод" (он относится к самому мощному в военной промышленности среднему машиностроению). На территории - горы велосипедов. Спрашиваю: "Сколько их и зачем?" Отвечают: "Примерно 100 тысяч. Вся армия Вьетнама ездит на наших велосипедах, но для этих нет некоторых деталей". Металл потрачен, энергия потрачена, труд оплачен... И так - по всей стране. "При советской власти не было воровства", - пишут вам. Чудаки! Не вы ли припевали:
Тащи с завода каждый гвоздь - ты здесь хозяин, а не гость! Неучтённые стада, отары и табуны, посевы, подпольные производства, подпольная торговля. Грабёж в сфере военно-промышленного комплексе был ошеломляющим, особенно в НИР и ОКР..." Автор, напомню, военный инженер, был изгнан в предпоследний горбачёвский год за то, что, проводя "экономическую учёбу", воспевал частную собственность. "После изгнания, - пишет, - имел своё дело, но без денег, волосатой руки, под давлением налогов, пожарников, санэпидстанций, рэкета и прочих паразитов закрылся в 1995 году". Он хорошо понимает тех наших слушателей, которых называет чудаками, тех, кто всё забыл и всё повторяет, что жил при коммунизме, да не знал, что это коммунизм. "Письма скифов на радио "Свобода" - шок не малого народа. Как им помочь? Чем утешить? Утешают пусть попы, я же скажу вот что. В начале был обман, а не слово, что вытекает и из Библии. Заманивая санкюлотов-бесштанников убивать мамелюков, якобы угнетавших народы Нила, Наполеон обещал каждому вояке три гектара земли под Парижем. Они пели революционные песни и орали: "Вив Бонапарт!" Все остались лежать в иле Египта, не полученная ими земля - во Франции... Ленин: "Люди всегда были и будут глупенькими жертвами обмана и самообмана, пока они не научатся разыскивать интересы тех или иных классов". Разыскали, разграбили, размозжили, убили. Насытились до отвала. До сих пор от Питера до Чукотки нет рецепта от икотки. "Чи була у Хомы голова, чи нэ було у Хомы головы?" Ответ, по-моему, может быть только таким: грешников нет, все обманулись. Но и другое верно: "Княжение и мир не может без греха быти" (Святослав, князь Киевский). А радио "Свобода" слушаю с армейских годов. Услышал однажды странную передачу - на русском языке, но что-то не по-нашему. Мимо проходил офицер: "Слушаешь вражьи голоса?" - "Почему вражьи? Говорят на русском, интересно". Офицер улыбнулся и ушёл". Спасибо, Иван Тихонович, вы мне напомнили, что я не закончил о письме вашего соотечественника из Сумской области Ивана Даниловича, который недоумевает, почему в его селе и в его стране люди живут хуже, чем при советской власти, и хуже, чем поляки, с которыми почти одновременно избавились от коммунизма. Поляки меньше были под красным флагом, у них не прижились колхозы, поляки больше верили в Бога, и среди их ксёндзов было намного меньше сексотов. Средства и умения - вот что нужно человеку и стране, чтобы жить хорошо. В общем, это одно и то же, ведь важнейшее из умений - добывать средства, создавать накопления. А советские накопления - это две сотни атомных подводных лодок, десятки тысяч танков, тысячи ракет, тысячи тонн отравляющих веществ... Было даже такое научное выражение: планирование по остаточному принципу. Военной машине, генералам - сколько скажут, а сельскому хозяйству, легкой промышленности - что останется. Социализм подвёл население к голоду, вплотную подвёл, как написал нам Иван Тихонович Прокопенко, вспоминая свои поездки по Пензам да Ярославлям, и рухнул тогда, когда уже не мог убивать и сажать. Держать людей в страхе сил у него не стало, а чтобы мешать им выбраться из нищеты, - ещё хватает, он ведь - не с большой дороги разбойник, он - в головах людей. Вот вы до сих пор и не можете занять денег под залог земли. А за красивые глаза денег - столько, чтобы на них можно было хозяйствовать, - не дают, как известно. Занять денег под залог земли - это значит потерять её, если не вернёшь долг. Опросите своих односельчан и сообщите мне, многие ли из них согласны на всё такое. Я думаю, один-два из десяти. А в Польше - девять из десяти или все десять. Александр Сергеевич Никольский, кандидат технических наук, вспоминает август 1991 года, он был в ельцинской толпе возле Белого дома: "Я не люблю толпу, я боюсь её, но та толпа была прекрасна. Потом её пытались очернить, представить всё фарсом - бесполезно. Сколько моих друзей не дожили до этого счастья! Я испил его за них. Ни в одном райкоме ни один верный коммунист не залёг с пулемётом, защищая свои идеалы. Они прекрасно знали, как их "любят", и расползлись по щелям. Это они потом обнаглели, когда стали пользоваться всеми благами демократии". Он возражает людям, которые сожалеют, что желали поражения путча, считают, что путч повел бы Россию осторожно и по правильному пути, к настоящей демократии, то есть, так и туда, как и куда повели бы её они сегодняшние, постаревшие, уставшие, думающие, что поумнели. "Осень 1991 года, - пишет он, - встретила нас пустыми прилавками и талонами на продукты, но было ясно, что это не вина новой, ельцинской, власти, а просто догнивает старая экономическая система. И вдруг в начале 1992 года произошли небывалые, качественные перемены. Гайдар, с благословения Ельцина, совершил тот прыжок через пропасть, к которой лишь со страхом подходили его предшественники. Старший Рыжков только заикался об отпуске цен, но где б ему было отважиться! И сразу всё появилось. За дорого, конечно, от пуза не нахапаешь, но исчезла постоянная спутница совдепии - вечная унизительная очередь. Разве одно это не достойно удивления и благодарности? К хорошему привыкают быстро, как, например, к свежему хлебу, за которым раньше побегать надо было. Да, через пропасть не переползают осторожно, через неё только прыгают. При этом можно здорово ободраться об кусты, но главное - перепрыгнуть. Мы и ободрались, пропали сбережения (у кого были), на которые, по совести, и купить ничего путного было нельзя. Я лично и этого не заметил, потому что никаких сбережений у меня, научного работника, отродясь не было, всю жизнь сшибал трояки до получки". Пишет молодая русская национал-коммунистка. У неё три революционных псевдонима: Елена Белградская, Мирьяна Балканская и Роза Красная. "Что должен ответить настоящий государственник, когда Буш говорит о создании собственной системы ПРО? Полагаю, надо ответить следующее: "Вы создаёте ПРО, а мы расторгаем все договоры с вами, а также продаём ядерное оружие Саддаму Хусейну, Ким Чен Иру и другим "изгоям". То-то благополучных американских обывателей страх пробрал бы!" Я не буду говорить, что должен делать настоящий государственник. Я скажу, что сделает настоящий государственник-судья, когда и если такие Розы станут угрожать своими шипами общественному порядку. Он отправит их в арестантские роты. Как раз там, в арестантских ротах, хотел видеть особенно манерных декадентов Антон Павлович Чехов, трезвейший из русских писателей. Декаданс означает упадок, разложение, это модное сто лет назад извращение художественного вкуса. Вдруг стали ценить всё неестественное, всё, что с душком, всякое кривляние. Вызывающая рисовка в поведении, внешности, образе мыслей и прежде всего в сочинительстве была обязательной для того, кто хотел подняться над толпой, прослыть гением ("Я, гений Игорь Северянин..."). Ну, а тут Роза Красная и Мирьяна Балканская. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
