Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[31-05-02]
Ваши письмаВедущий Анатолий СтреляныйПисьмо с Украины: "В январе я слышал новость, что Россия и Белоруссия соединятся в одно государство где-то до конца года. Прежде чем это случится, я предлагаю новому государству наилучшую назву: Соединённые республики Евразии. Или просто: Евразия. Если в новом государстве будет демократия, то возможно к нему присоединятся и другие страны СНГ, и тогда наибольшее государство мира начнёт развиваться большими темпами", - пишет господин Зинченко. Только от белорусскости и украинства вскоре после этого не останется и следа, скажу ему, - всё обрусеет окончательно, всё пространство. Некоторые, правда, говорят: перед тем как окитается. Письмо из Томска: "Жил-был в детском доме мальчик Сережа. Было ему 8 лет. Однажды его детский дом выехал на лечение в Испанию. Сережа полгода прожил в семье Эстер и Андреаса Родригес. Мальчик стал лучше учиться, начал говорить на испанском. Когда пришло время возвращаться в Томск, испанцы решили усыновить его. Два года длилась канитель. Три раза испанцы приезжали в Томск. И только один раз им позволили увидеть Сережу. Есть съёмки этой встречи. Все бегут навстречу друг другу, обнимаются, плачут. И тогда инспектор по опеке Акулова, решила, что мальчик не должен попасть в Испании. Она тут же нашла ему местную семью. Суды, естественно, взяли не сторону испанцев. По местному телевидению показали, как рыдает испанец, когда окончательно было решено их разлучить. Спустя полгода Сережа попал в клинику с диагнозом: психическое расстройство, ограниченное рамками семьи. Стало известно, что усыновили Сережу не совсем законно: женщина там страдала психическим расстройством. А госпожа Акулова продолжала повторять: где родился, там и пригодился. Весь город стоял на ушах. В конце концов мальчик сбежал. Его объявили в розыск. А вчера Сережу нашли мертвым в канале. Он утонул. Ему было только 10 лет. Где родился - там не пригодился. На похороны не пустили никого из телевизионщиков. Все кладбище было оцеплено милицией. Мэр Северска или Томска-7 Николай Кузьменко в официальном заявлении сказал, что мальчик был похищен испанскими шпионами, а телевидение "мочит честных представителей власти". Северск - закрытый город под Томском. Вся история там и разворачивалась. За колючей проволокой. Там проволока не для того, чтобы никто не вошел, а чтобы никто не вышел. Вот Сережа и остался там навсегда. Там "совок" до сих пор, даже в гастрономах - одна касса. Знаете, сначала нужно колбасу взвесить, потом с бумажкой пойти чек выбить, а потом уже колбасу забрать. И все так в этом городе. Неправильно и чудовищно", - так заканчивается это письмо из Томска. Остаётся порадоваться за мальчика, что были таки в его жизни светлые дни. Госпожа Акулова, говорят, получила повышение, господин Кузьменко, кажется, тоже. Они проявили государственнический подход, патриотический, освящённый, к тому же, народной мудростью: где родился, там и пригодился. Мудрость, конечно, народная, но крепостническая. Много такой мудрости. Не выносить сор из избы, например, - окружить кладбище милицией. А говорят, что в России никого не волнует, есть ли свобода печати, нет ли её. В предыдущей передаче мы говорили об указе "гэбэшного" генерала Кулакова, который теперь губернатором Воронежской области. Он разослал в районы перечень угодных ему газет и велел обеспечить подписку на них. Один слушатель в связи с этим предлагает посмотреть в корень. Генерал-губернатор Кулаков точно знает, что за это он не будет изгнан. Всякий советский начальник тоже знал, что за цензурный перегиб никогда наказан не будет, только за "недогиб". И в то же время не хотел, очень не хотел огласки! И мэр Северска, и генерал Кулаков, и любой другой начальник в России знают, что особого вреда им сегодня не причинит никакая огласка, и всё-таки смотрите, как не хотят они, чтобы вещалось, печаталось, читалось что-то, что им не нравится. На всё готовы: Вот кому не всё равно, есть ли свобода слова в России! Если бы свобода слова не представляла собою никакой ценности, как пишут и пишут нам многие слушатели, в Кремль не вызывали бы, как некогда в ЦК, журналистских начальников для дачи им "ценных указаний", мэр Северска не бросал бы милицию против людей с телевизионными камерами. Следующее письмо: "Вы сказали: "Русские не виноваты в том, что за десятки лет жизни в Латвии не выучились по-латышски". Виноваты! Да, они не нуждались в латышском в повседневной жизни. Но не научиться хотя бы элементарному общению за десятки лет - это значит проявить неуважение к народу, среди которого живешь. Это свидетельство душевной лени. Помню, четырнадцать лет назад отдыхал я в маленьком латышском городке на побережье. Обычный советский городок, в магазинах неразговорчивые советские продавцы. В первый же день купил русско-латышский разговорник в крошечном книжном магазинчике и выучил несколько слов. В следующий раз в том же магазинчие сказал продавщице: "Палдиес", что означает "спасибо". Вы бы видели, Анатолий Иванович, как вдруг изменилась эта хмурая женщина - буквально расцвела улыбкой. Ну, что стоило русским в Прибалтике поступать вот так же? Уверен, отношение к русским было бы другим", - пишет этот слушатель. Я сказал, что руссские не виноваты, что, лет живя в Латвии десятки лет, не выучились по-латышски, а латыши не виноваты, что им, русским, теперь из-за этого плохо. Видимо, сначала надо сказать, почему не виноваты латыши. Они хотят быть латышами и жить в своей стране, в независимой Латвии. Но в Латвии так много русских, которые не знают латышского и не хотят, чтобы существовала такая независимая страна, как Латвия, и у них, у этих русских, такой могучий тыл, что если им предоставить такие же условия, какие были в советское время, то латышам будет весьма затруднительно остаться латышами и сохранить свою независимость. Поэтому я и говорю, что они не виноваты, обременяя русских известными пожеланиями: знать латышский язык, не подрывать государственность. Теперь - почему я сказал, что русские не виноваты, что за десятки лет жизни в Латвии не выучились по-латышски. У них была такая вера. Они считали, что это плохо, что у латышей есть свой язык. Они были уверены, что на всём советском пространстве со временем останется только один язык - русский и что это будет очень хорошо для всех: для латышей (к тому времени бывших), для украинцев, и прочих армян с грузинами. А потом, если всё пойдёт по Марксу, а иначе пойти не может, только по-русски заговорит и весь мир, потому что этим языком разговаривал Ленин. "Да будь я и негром преклонных годов, и то без унынья и лени я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин!"- писал лучший советский поэт Маяковский. Итак, они, русские в Латвии, были глубоко уверены: когда они не только не изучают латышский, а и латышам приказывают: "Говорите на общепонятном языке", то творят добро, перевоспитывают этих "фашистов" для их пользы. Что может быть лучше, что может быть полезнее для любого человека на свете, как навсегда забыть всё своё и помнить только русское - советское русское?! Вот главное: русские никому не желали зла, когда стремились всех обрусить, - только добра, поэтому я и говорю, что они не виноваты, как никто не виноват и в том, что теперь они страдают потому, что потерпели неудачу. Письмо из электронной почты: "Слушал передачу радио "Свобода" о русских, которые после распада СССР возвратились в Россию из бывших советских республик. Искренне им сочуствую, я и сам недавно был в положении возвращенца, только на Украину, и столкнулся вплотную с чиновничьим хамством и беспределом. Для меня это уже позади, но теперь я отлично понимаю ту русскую женщину из Баку, которая по возвращении в Россию столько претерпела от бюрократии, что невольно осуждает за свои мытарства весь русский народ! Хочу и ей, и всем людям в ее положении пожелать упорства и удачи. Нашим, извиняюсь, недоделанным государствам от нас требуются лишь налоги, а судьбы людские их не волнуют. Почему у нас так много везде воруют, как вы думаете? Мне кажется, не только корысти для, хотя это и первостепенно. Люди, воруя у государства, иногда просто мстят ему за свои унижения на вроде бы родной земле. Каждый знает, что самый главный и наглый вор - это свое же государство. Разве не цинично звучат слова великого российского кормчего, что все, кто хотел переехать в Россию, могли это сдалать за десять лет? Для решения этого вопроса требуется срок жизни как минимум одного поколения, тому масса житейских причин, по себе знаю. Но ему, государству родимому, так проще. Как был рядовой человек быдлом, так и остался им при новой власти, гордо именующей себя демократией. Я ни в коем случае не призываю назад, к социализму, там своих маразмов хватало, но хочется спросить, за что нам так достается. Может, за уничтоженные храмы и ложные культы? Хочется надеяться, что время у нас еще есть, что мы и это всё переживем, а дети наши будут умнее, чище, чем мы". Не часто попадаются в почте радио "Свобода" письма от людей, которые спрашивают себя, а не нас, за что им достаётся, и отвечают: поделом нам за грехи наших отцов и дедов. Большинство считают, что страдают ни за что: "За отцов, дедов и прадедов" - я говорил бы, имея в виду, конечно, не поступки отдельных людей, тем более - поколений, а просто связь сегодняшнего дня со вчерашним, то, что настоящее вытекает из прошлого, историческую судьбу народа или страны, короче. А чувствовать себя ответственным за деяния предков - это дело глубоко личное, дело личной веры, личной религии, так сказать. "Хочется надеяться, что время у нас ещё есть", - пишет этот слушатель-демократ. А другие так же горячо надеются, что у них ещё есть время сделать так, чтобы у него не осталось никаких надежд. Это верный признак недоделанного государства, оно потому и недоделанное, что люди не могут договориться не о том даже, как его доделать, а каким оно должно быть. Одни стремятся доделать, другие - переделать. "Читаю Библию, - сообщает беспартийный большевик из Москвы, - потому как интересная книга, учит добру и справедливости, совестливости. Познавая Библию, вижу, что западный мир с вашим хваленым капиталистическим (демократическим!?) обществом, насквозь лжив, живет не по Библии, не по заповедям Христа, а с помощью своей религии и "демократии" дурят свой народ, делают основную массу полуживотными. Если ты слесарь, получи свое "слесарево", жри от пуза, катайся на купленой в долг машине, оставайся полуграмотным слесарем и не лезь к земным богам. Образование доступно только денежным людям, нет денег - останешься на своем слесарском минимуме по принципу: зачем поднимать уровнь его знаний, от которых выгоды не будет, зачем нужен слесарь со знанием Шекспира, Пушкина? Еще начитается, допрет, что это общество несправедливое!" Есть, как я уже несколько раз говорил, слушатели, которые терпеть не могут, что я иногда читаю такие письма, надоели, говорят, эти перепевы самой грубой советской пропаганды пятидесятилетней давности, что, между прочим, верно только отчасти: тогда не говорилось, что проклятый капитализм позволяет слесарю "жрать от пуза", наоборот, говорилось, что слесарь, вместе с миллионами тружеников, вот-вот протянет ноги. С шестидесятых годов начиная, стали рассказывать о таком "обмане трудового народа", как потребительский кредит, статьи под названием "Жизнь взаймы" печатались едва ли не до конца горбачёвской эпохи. Тогда же, весьма, впрочем, осторожно стали проводить мысль, которую находим в этом письме: что материально трудящиеся на Западе живут вообще-то неплохо, лучше, чем в Советском Союзе, но морально им тяжело, потому что проклятые капиталисты, во-первых, всё равно их грабят, недоплачивают им, а во-вторых, оболванивают, не дают развиваться духовно, в отличие от советской власти, которая обеспечила высочайшую духовность советского народа. Другие считают, что, читая такие письма, я издеваюсь над жителями России: вот какие они убогие в своём невежестве, самомнении и задиристости. Большинство россиян, мол, уже в общем понимают: если где-то и живут по-христиански, насколько это возможно, так в том обществе, которое этот слушатель называет несправедливым. Прежде всего: раз он пишет, я должен читать то, что он пишет, иначе мне не будет веры, тем более, что примерно так, как он, думают и ещё долго будут думать миллионы, если учесть, что среди них едва ли не большинство теперешних российских воспитателей юношества, во всяком случае, профессура МГУ, как нам недавно писал оттуда один студент, - почти вся такая: проповедует "православный идеал священного царства" в противовес американской демократии, в России, - пишут и заставляют студентов повторять это на экзаменах, - испокон веков "сталкиваются планетарные силы" (какая из них добрая, объяснять не надо). Всё, если коротко, сводится к оценке стяжательства. Очень давно, в первой половине прошлого века, русская общественная мысль окончательно решила, чем плох Запад: духом стяжательства, "мещанским растлением", борьбой "скупости с завистью", как назвал Герцен то, что началось, когда кончился феодализм, деление на "белую" и "чёрную кость". В нынешнем МГУ, по существу, только повторяют более-менее современными словами сказанное тогда. Но тогда труднее было разглядеть то, что сегодня видно невооружённым глазом: в мире сплошного "мещанства", стяжательства, "борьбы скупости с завистью" нашлось место для мощного творческого меньшинства во всех областях, особенно в науке, технике и предпринимательстве, и оно-то и стало кормильцем свободного общества, двигателем прогресса, который всё-таки налицо, что бы ни говорили его отрицатели. Письмо из Екатеринбурга: "Я уже писал вам, как в середине февраля я без всякого повода был задержан милицией. У меня изъяли паспорт и отпустили, а на следующий день мне был предъявлен протокол о моих якобы хулиганских действиях. Моя подпись под ним была подделана - её срисовали с моего паспорта. Задержал меня, если верить протоколу, старший сержант Медведев. Мне он, разумеется, не представлялся. Это у них не принято. Я обратился к начальнику дежурной части капитану Сыскову. Его ответ: "А сержант сказал, что это вы так расписались. У нас нет оснований не верить своему работнику. Проводить экспертизу мы не можем". Я дошел до городского милицейского начальства. Реакция была та же: сержант всегда прав. Такой ответ мне подписал и.о. начальника Тимониченко (кажется, подполковник). Я твердо решил идти хоть до Европейского суда, и всячески это демонстрировал. Вот выдержка из моего письма начальнику областного УВД: "При моем задержании и наложении штрафа были нарушены практически все статьи, регламентирующие эти действия. Судя по реакции городского УВД, подделка подписи не воспринимается как нечто чрезвычайное. Между тем, подделка подписи в милицейском протоколе делает гражданина абсолютно беззащитным. Сегодня мне приписали мелкое хулиганство, а завтра тот же сержант, привыкший к безнаказанности служебного подлога, нарисует мою подпись под признанием в убийстве. Вот ответ генерала Воротникова: "Изложенные Вами факты нашли подтверждение. Принято решение о привлечении ряда сотрудников милиции к дисциплинарной ответственности, а также о направлении материалов проверки в прокуратуру Октябрьского района г. Екатеринбурга для принятия решения по существу". Как видим, выводы городского и обласного начальства противоположные. Может быть, дело в том, что я еще обратился и к уполномоченному по правам человека, о чём сообщил и вам на радио "Свобода", а вы моё письмо прочитали. Но ему я писал не о своих делах, а о том, что видел в милиции, пока меня там держали: как там издеваются над задержаныыми, как их ни за что, просто для развлечения, бьют смертным боем. Выступил и на областной правозащитной конференции. Когда я понял, что мое письмо уполномоченному попало в "долгий ящик", я попросил известных в городе правозащитников поддержать мои предложения по контролю за милицией. Не удалось мне привлечь внимание местной прессы к нарушениям прав задержанных. Им это неинтересно. Вот когда милиция побила заместителя прокурора области, они как-то откликнулись. А то, что на одного зампрокурора приходятся тысячи простых граждан, гораздо менее защищенных, это их не волнует. Александр Ливчак, Екатеринбург". Опасный город Екатеринбург, судя по почте радио "Свобода" - Екатеринбург и Свердловская область. Почти так же опасен (или только чуть-чуть меньше), как и Москва. "Унизительно жить в Москве, - рассказывает наш слушатель, - унизительно ходить по улицам. То и дело видишь (или это только мне не везёт), как милиция издевается над людьми неславянской внешности. А вмешаться - как вмешаться? Кричать: "Что вы пристали к человеку?!" А что ты выкричишь? Его ограбят, а тебя побьют". Автор другого письма просит обнародовать его предложение всем, как он пишет, людям доброй воли в России: создать всероссийскую сеть общественных станций скорой правовой, а заодно, может быть, и медицинской, помощи лицам, пострадавшим от милицейского беспредела. "Милицейского фашистского беспредела" - пишет автор, подчёркивая, что жертвами чаще других становятся люди неславянской внешнести, а также приезжие любой внешности (в той же Москве милиция, как известно, практически в организованном порядке, чуть ли не под прямым руководством городской власти, грабит украинских и белорусских рабочих; кавказцев - само собою). В предыдущей передаче я прочитал письмо от заключённого из Сосьвы, всё той же, Свердловской, области, - о бесчеловечных порядках в лагерях, о мучителях-начальниках этих мест, о безжалостных врачах в погонах и без, жестоком надзорсоставе. Среди откликов нашёл два содержательных, на мой взгляд, соображения. Один человек написал, что российские судьи не из человеколюбия, а исключительно ради справедливости должны делать скидку на условия заключения и давать: год - тому, кто заслужил пять, два - вместо десятки и так далее. Мол, то на то и выйдет, и это в лучшем случае, а нередко и месяц укатает так, словно отбыл всю десятку. Другой увидел вот какую пользу в оглашении того письма: может быть, оно остановит кого-нибудь, кто уже собрался совершить правонарушение. Лучшая, считает, профилактика преступлений в России - постоянно показывать без прикрас жизнь в местах заключения. Читая это письмо, я вспомнил свою недавнюю встречу с одним человеком. Ему тридцать лет, из них почти семь провёл на нарах. Месяца три как освободился. Всё, говорит, болит. Спина болит, ноги болят, живот болит. Вышел сорока килограммов веса при обычном росте. Последнее время, рассказывает, кормили почти одними солёными арбузами. Откуда они там взялись, непонятно. И что же он? За старое - за мошенничество, это его специальность - взялся в день освобождения. Я, говорит, больше ничего в жизни не умею. Да ведь и этого не умеете, говорю ему. Из тридцати лет отсидеть в два приёма семь лет - таких умельцев на Руси полтора миллиона. Отвечает: не на завод же идти! Да, а на второй день женился - по любви с первого взгляда, говорит. А эта женщина его себе, оказывается, давно на особых картах нагадала. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
