Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-02-03]
Кавказские хроникиКавказские эстонцыВедущий Олег Кусов Начиная с 18 века, Кавказ стали активно заселять небольшими общинами европейцы - немцы, шотландцы, чехи. Но они были не первыми. Интерес к региону на Западе проявлялся с давних пор. Еще в 6 веке до новой эры Кавказское побережье, как уверяют историки, заселили греки. В конце 19 века на Кавказ переселились эстонцы. До сих пор в окрестностях Красной поляны находится селение Эстосадок, которое основали 120 лет назад переселенцы из Эстонии. В селении Эстосадок побывал на днях наш сочинский корреспондент Геннадий Шляхов. Геннадий Шляхов: Шумно и многолюдно сегодня на горных склонах хребта Аибга. Едва ли не самый популярный российский горнолыжный курорт Красная поляна полон, сезон в самом разгаре. Небольшое горное селение в сорока километрах от Сочи переживает строительный бум - гостиницы, отели, кемпинги. Всего лишь в километре от лыжных трасс в селе Эстосадок иная жизнь. Сегодня в селе Эстосадок живут не только потомки эстонцев, основавших это поселение, рядом с ними греки, армяне, грузины. По соседству с аккуратными приземистыми домами местных жителей новые русские возводят роскошные виллы и частные гостиницы. Не нравится это местным жителям - русским эстонцам, вот и стараются держаться они вместе, общиной. Говорит Вальтер Герман. Вальтер Герман: Расстраивается, но этим самым культура туризма, отдыха приближение к Швейцарии, по крайней мере дымчатого, а зато культура своя, она растирается полностью. Местное население будет деградировать. На сегодняшний день Эстосадок страдает еще тем, что сейчас прибылые люди, которые в Молдовке находятся, дирекция, им лишь бы продать, получить деньги, для того, чтобы в казино и прочее. А то, как здесь люди живут, никому не нужно. Геннадий Шляхов: Эстонцы появились на Кавказе 120 лет назад. Не заладилась жизнь на родине, господский гнет и поборы, четырехлетняя засуха и неурожай вынудили сняться с насиженных мест. 73 семьи, погрузив на повозки нажитый скарб, отправились в Россию. В Поволжье их не приняли, двинулись в Калмыкию, потом на Ставрополье. Плодородная земля, богатые урожаи, в соседях местное население, промышлявшее воровством и разбоем. Дело доходило до перестрелок, пришлось уйти. В 1884 году, преодолев Кавказский хребет, очутились в Красной поляне, договорившись с местными греками, основали свое поселение. Первая зима на новом месте была самой тяжелой. Во время перегона через перевал угнали весь скот общины, а погонщиков убили. Пережили голод с трудом, стали строиться, обзаводиться хозяйством. Вспоминает Вальтер Герман. Вальтер Герман: Придя сюда, эстонцы привезли культуру земледелия, потому что без труда ничего не росло. Эстонцы сразу стали сажать. С собой везли черенки и саженцы, и буквально через десять лет уже был сад. В 1912 году 29 декабря сход села был, все село собрали и официально тогда решили, что будет село Эстосадок, а до этого был просто село Эстонское. Элен Тинт: Почему назвали Эстосадок? Весной, когда расцвели эти сады, это стал как настоящий парк, и люди назвали Эстосадок. Геннадий Шляхов: Элен Тинт за 80. Соседи в шутку зовут ее "ходячей энциклопедией". О жизни эстонцев на Кавказе она знает все. Ее дед один из основателей Эстосадка. Элен Тинт: Сохранился еще у нас журнал "Вокруг света" 12 года. Интересная статья там была, там было описано про нашу Эстонку, про наш Эстосадок. Каждую осень к нам приезжал учитель с Эстонии. И как люди выходили с молебны, в каких самотканых они были одеждах, какие юбки, какие кофты. Потом рассказывалось про культуру, как они жили, как красиво они гуляли, как они вспоминали все эти старинные обычаи. Эти старинные обычаи до сих пор у нас сохраняются. "Один, два, три, четыре, пять. Где же мой милый? Нет здесь, нет и там, он где-то далеко на водах плавает". Геннадий Шляхов: Песня и музыка в крови у эстонцев. Где бы ни родились, передают друг другу, детям свои веселые и грустные народные песни, учат сызмальства языку, культуре. Вальтер Герман: После того, как сюда пришли эстонцы, первое, за что они рьяно взялись - четырехлетку школу построили. На 36 семей более 60 человек, участвующих в двух оркестрах, был струнный и духовой оркестр. Музыка была впереди всего. Геннадий Шляхов: В 37 репрессии не обошли эстонцев стороной, община поредела. А еще раньше была коллективизация. Вальтер Герман: В колхоз хочешь, не хочешь? Не хочешь - значит расстреляли. Вступили в колхоз, естественно, никто плохо не работал. Фактически народ свою собственность пытался сохранить, поэтому все здесь цвело и благоухало. Элен Тинт: Моя мама работала на сушке и за одну осень высушила 24 тонны слив. У нас сарай был, где под сараем стояли повозки, под сарай положили еще подпоры, чтобы он не упал, и вот эту сливу выгрузили на сарай. А потом уже выбирали, она называлась "Экстра". Геннадий Шляхов: Есть в поселке Эстосадок один дом: беленые известью стены в три окна смотрят на единственную асфальтированную дорогу, что ведет на горнолыжные трассы. Ничем непримечательный стоит в деревне Эстосадок дом-музей писателя Антона Таамсары, классика эстонской литературы, автора пятитомной эпопеи о жизни крестьян, романа "Правда и жизнь", ряда рассказов и путевых очерков, а еще переводчика. Это он в начале прошлого века переводил на эстонский романы Федора Михайловича Достоевского. "Если бы те, кто пытается найти в творчестве Антона Таамсары чье-либо влияние, - говорил о себе классик эстонской литературы, - указали на Достоевского, я не посмел бы отрицать". В 1911 году Таамсара заканчивал юридический факультет университета в Тарту. Заболел туберкулезом. Поправить здоровье отправился на Черноморское побережье Кавказа. Три месяца в Сочи на берегу моря, а потом еще шесть в горах в Эстосадке, в родной эстонской деревне. Врач рекомендовал на время лечения отказаться от литературной работы, но где там - Таамсаара пишет статьи, путевой очерк с побережья Черного моря. "Однажды выдалось ясное бодрящее утро. Ночным дождиком смыло пыль с гладкой каменистой дороги. Мы поехали верст за десять в поместье, где на горном склоне раскинулся прибрежный парк. Дорога шла под обрывистыми утесами. Из расселин нависших скал тянулся бледно-желтый жасмин, предлагая свои цветы проезжим людям и морским шквалам". Музей Таамсара появился в поселке в 1908 году и все благодаря усилиям бывшего директора таллиннского музея писателя, фаната своего дела Элен Трейер. Бывший дом семьи Ваарманов, где квартировал Таамсара, выкупили, привезли и помогли организовать литературную экспозицию. Местные жители понесли изделия народных промыслов. Сегодня рядом с книгами прялки, предметы национального костюма, глиняные фигурки и рисунки. Заведует всем симпатичная молодая женщина по имени Елена Акименко. Елена Акименко: Здесь я, собственно, 15 лет и работаю. Я люблю этот музей, честно вам скажу. Вообще люблю этот поселок. Сама я не здесь родилась. Я бы сказала, что наш Эстосадок - это такая добрая деревня. Я люблю это место, я люблю свой музей, я работаю здесь не из-за зарплаты, очень маленькая, дело не в этом. Дело в том, что я люблю сюда приходить. Все эти комнаты, все, что здесь сделано, я просто это дело люблю. Геннадий Шляхов: Сегодня треть жителей Эстосадка - эстонцы. Молодежь на родном языке почти не говорит, старики помнят лишь то, чему научили их в детстве. Элен Тинт: Нет, мы писать, конечно, не пишем сейчас. Я закончила два класса на эстонском языке, и у нас чисто литературный язык. Когда приезжают из Эстонии, говорят - как вы чисто разговариваете. Но только у нас язык не обновляется. Дети у меня закончили институты, дочка у меня в Нижневартовске живет, сын в Таганроге, домой приезжают, мы разговариваем по-эстонски. Муж у меня русский, и он говорит мне: "Что ты по-эстонски разговариваешь?". Если за столом сидим, мне надо что-нибудь сказать, чтобы принесли или отнесли, у меня сразу язык поворачивается на эстонский язык, я сразу начинаю по-эстонски разговаривать. Геннадий Шляхов: Родившиеся на Кавказе эстонцы считают Эстосадок своей родиной, уезжать никуда не собираются. Хотя зовут. Новые власти независимой Эстонии в 90-е годы предлагали вернуться на постоянное место жительства. Откликнулись немногие. Роза Орров: Две сестры, самая старшая живет в Эстонии. По желанию эстонцев, они агитировали в Эстонию, она уехала. Там же живет, хорошо живет. Им предоставили хорошую пенсию, предоставили квартиру. Она живет, не жалуется. Нас агитировали в Эстонию, но мы родились тут, чувствуем, что наша родина здесь. Родственники там, мы ездили проведать их, они приезжали. Геннадий Шляхов: Раз в пять лет хор села Эстосадок, состоящий исключительно из женщин, ездит на певческие праздники в Таллинн. Оплачивает расходы, оформляет визы эстонская сторона, а они поют и дома, и в гостях. Музей Таамсары в Эстосадке хоть и называется литературным, но давно уже стал народным, сюда несут русские эстонцы свое самое дорогое - семейные фотографии. Рассматривают их каждый раз, когда собираются вместе. Вот семья Аасман, а это Накхуры - основатели поселения. Женщины и девочки в красивых самотканых блузках и юбках, мужчины в тройках. Элен Тинт: Посмотрите, как она одета, какая на ней кофта и какая юбка, какая пряжка, пояс какой у нее. У нас очень культурно одевались люди. Наши мужчины, все в стройках. Карманчик, тут обязательно часики висят. Туфлей не было, самодельные, но они очень аккуратные, и все было аккуратно. Геннадий Шляхов: Сегодня национальные костюмы старики одевают только по праздникам, которые отмечают всегда вскладчину. Во дворе дома-музея Таамсары накрывают стол, обязательно готовят национальные блюда, и не только на праздники. Элен Тинт: Например, мы в новый год обязательно делаем кровяную колбасу. Капустная каша с крупой и салом, с мясом делаем, тушим это все. Это у нас два блюда таких еще сохранились. А еще солонина была в старину. Когда сварится мясо, туда картошку и брюкву кидали, воду потом сливали, и это тоже наша еда. Геннадий Шляхов: 120 лет на Кавказе. В поселке Эстосадок подрастает уже четвертое поколение русских эстонцев. Подрастает и уезжает, изредка наведывая родителей. Дома остается старшее поколение. Как и раньше, собираются вместе, как и всегда держатся общиной. Живут воспоминаниями, строят планы и не забывают своих корней. Олег Кусов: Переселение на Кавказ европейцев фактически прекратилось только в 20 веке в годы революционного подъема и утверждения советской власти. Однако миграция продолжается на Кавказе и сегодня. Надо сказать, что этот процесс уже носит совершенно другой характер: люди вынуждены бежать от очагов вооруженных конфликтов. В подобной ситуации, например, оказалось большинство ногайцев, проживающих на территории современной Чеченской республики. Лада Леденева: За весь период двух чеченских войн проблемы миграции коснулись не только основных по численности народов, населяющих республику. В начале 90-х в тяжелейшей экономической ситуации оказался немногочисленный ногайский народ, и прежде не слишком избалованный какими-либо льготами и привилегиями, а теперь буквально брошенный в пропасть безработицы и нищеты. Говорит руководитель региональной общественной организации по поддержке беженцев и вынужденных переселенцев в Дагестане Саид Магомедов. Саид Магомедов: В Чеченской республике в Чечено-Ингушетии ногайцы, как и другие малые народы, не имели какого-то широкого представительства во власти. Я не думаю, что они влияли на какие-то политические процессы в Чеченской республике, потому что это были времена Советского Союза, это были времена коммунистической партии, это была номенклатура. Всегда во власти сидели люди, которых сверху поставили, посадили. Лада Леденева: За пределами Северного Кавказа о ногайцах знают очень мало. Этот степной народ, взявший начало в 14 века от татаро-монгольского рода, двести лет кочевал на огромной территории, от нынешнего западного Казахстана до степей Молдавии. В 16 веке Ногайская орда была разгромлена русскими войсками и ногайцы ушли в причерноморские степи и на Кавказ. Ногайцы по языку тюрки, по вере - мусульмане суннитского толка. Монголоидные черты лица резко выделяют ногайцев из их нынешнего славянского и кавказского окружения. Общая численность в России и за рубежом составляет около 90 тысяч человек. Основная область их расселения - территория ногайской степи, расчлененная в 1957 году административно-территориальными границами между Дагестаном, Чечней и Ставропольским краем. Только в Дагестане ногайцы имеют административный район со своими национальными кадрами - администрацией, образованием и культурным обеспечением. Это Ногайский район республики, куда с началом первой чеченской войны устремилась основная часть беженцев. По данным правозащитных организаций, на сегодняшний день на территории Ногайского района Дагестана проживают около четырех из 13 тысяч ногайцев, за годы войны мигрировавших в республику из Шелковского района Чечни. Саид Магомедов: Найти работу они практически не могут, потому что Ногайский район - это в основном сельский район, где нет совершенно никаких предприятий и так далее, где 99% населения занимаются сельским трудом. Дело в том, что это люди, которые приезжают из Чечни, за бесценок продав свое жилье и имущество, и это люди, которые не имеют средств к существованию, оказавшись в Дагестане. И единственная нить надежды - это компенсация по 510 постановлению, которое составляет и поныне до 120 тысяч рублей. Но и там большие очереди, и большие проблемы с оформлением документов. Это единственное, на что они могут опираться, надеяться со стороны государства. Это получают пока только единицы, очень мало. Точно также у них проблемы с получением земли, с построением жилья, нет у них для этого средств, нет работы, чтобы зарабатывать эти средства для обустройства новой жизни в новом месте. Лада Леденева: Однако не только безработица стала основной проблемой ногайских беженцев. Бесконечная чиновничья волокита в выплате пенсий и детских пособий, проблемы с получением регистраций, компенсационных выплат, все это мало отличает ногайцев от вынужденных переселенцев других национальностей. Однако исторически ногайцы - народ кочевой, отсюда в Чечне наряду с понятиями внутренней, в пределах республики, и внешней миграции - в соседние регионы, возникло определение миграции транзитной. Не находя поддержки и помощи в Дагестане, Ставропольском крае и Астраханской области, ногайцы стали массово мигрировать на север страны. Если сегодня сотни чеченских беженцев добровольно или принудительно, но все же возвращаются в Чечню из ингушских палаточных лагерей. То процесс с транзитной миграцией ногайцев необратим. Саид Магомедов: Часть ногайцев, переселившись в Дагестан, и видя, что и там их перспектива очень неясная и не устраивающая их, они уезжают на Север, в Сургут, Кагалым, в эти края, многие работают и живут там. Этот процесс миграции продолжается и сейчас. Но часть ногайцев осели в Дагестане в Ногайском районе и продолжают там жить и решать свои проблемы там. Но проблема ногайцев, их особенность в том, что их мало, и им опираться на своих земляков, на своих собратьев, то есть их опора ограничена. Если дагестанцы, чеченцы, русские, они, переселившись откуда-то куда-то, они всегда опираются на представителей своего этноса, представителей одного языка, одной религии и так далее. Хотя ногайцы - это люди, которые исповедуют ислам, им все равно тяжелее всех. В Чечне их права начались нарушаться давно, еще с 90-х годов до первой чеченской войны, когда перестали действовать законы нормального общества в Чечне, когда пошло беззаконие и нарушился правопорядок, когда люди остались сами по себе и стали незащищенными. И в первую очередь эту незащищенность почувствовали на себе ногайцы. Они бы хотели возвращаться, но необратимая тенденция и процесс, который идет не в их пользу и не располагает к возвращению, этот процесс они бессильны изменить. Лада Леденева: Рассказывает председатель ногайской национально-культурной автономии Карачаево-Черкесии Валерий Ганзуков. Валерий Ганзуков: Дело в том, что ногайцы сами, коренные ногайцы в Карачаево-Черкесии, молодые люди выезжают за пределы Карачаево-Черкесии от того, что рабочих мест нет. Нет такой семьи в Карачаево-Черкесии, где бы из этой семьи кто-то, допустим, не выехал и не работает, не находится за пределами своего аула. Выезжают, даже не выписываясь, выезжают в северные регионы зарабатывать деньги на прописку, а потом прописываются, живут у своих близких, друзей. Допустим, семья - там могут жить братья, невестки, родственники, близкие. Вот так живут, обустраиваются. Лада Леденева: До недавнего времени чеченские ногайцы успешно занимались скотоводством, обеспечивая республику мясом, шерстью и молоком. Саид Магомедов: В этой сфере экономики - в животноводстве, ногайцы занимали очень важную часть в экономике Чеченской республики. У них около десяти героев соцтруда, чабаны-ногайцы. У них на территории, на которой проживали ногайцы, существовали госплемзаводы, которые подчинялись властям в Москве, Минсельхозу. И в этом виде производства у них были большие успехи. Но сейчас, в настоящее время все это разрушилось, всего этого нет. Лада Леденева: Несмотря на разрозненность и тяжелый груз экономических проблем, ногайцы очень бережно относятся к своей истории и национальной культуре. Саид Магомедов: Они очень болеют за свою культуру, в отличие от многих других соседних этносов. И им удалось сохранить, у них очень интересная культура, как нематериальная культура, как культура кочевого народа. У них есть в Ногайском районе краеведческий музей. Правда, это очень ветхое здание, где все держится на энтузиазме сотрудников этого музея. Валерий Ганзуков: Много у нас поэтов, много художников, много музыкантов. На сегодняшний день Иса Капаев - известный писатель не только в России, более 50 книг у него на русском и ногайском языке. В Карачаево-Черкесии живет, работает. Лада Леденева: На сегодняшний день большой проблемой ногайцы считают отсутствие в национальных школах преподавания на их родном языке. Отчасти тому виной неоднократные смены традиций национальной ногайской письменности. Валерий Ганзуков: Ногайцы поменяли пять раз свою грамматику. Первый раз ногайцы пользовались древнетюркским алфавитом, после этого перешли на наймано-уйгурский алфавит, после наймано-уйгурского алфавита ногайцы перешли на арабскую графику, когда приняли мусульманство. Когда революция социалистическая совершилась, до 29 года ногайцы пользовались латиницей. Потом кириллицей. Пять раз - представьте себе. Лада Леденева: В последнее время ногайцы все чаще поднимают вопрос о создании единого информационно-культурного центра, который способствовал бы решению проблем ногайского народа. Возможно, это укрепило бы в их сознании уверенность в равноправии с другими российскими народами и разрядило бы межнациональную напряженность в Северокавказском регионе. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
