Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[Архив]
Революция 1917 года и Гражданская война в РоссииЛенинское "Учения о восстании": "вчера - рано, завтра - поздно"Автор: Александр Горянин
Анатолий Стреляный: Первый вопрос из тех, который будем сегодня обсуждать, касается одного из положений ленинского "Учения о восстании": "вчера - рано, завтра - поздно", - так он выразил это положение. Что имелось ввиду? Что было между слов? Ближайшие ленинские соратники, Каменев и Зиновьев, рассказали в открытой печати о готовящемся вооруженном выступлении большевиков, против Временного правительства. Почему это ничего не изменило в октябрьских событиях? Почему Ленин простил предателей? Почему после захвата Зимнего дворца они были возвращены в ленинскую команду? И был ли у Временного правительства шанс переломить ход событий в 20-х числах октября 1917 в свою пользу? Что стояло за ленинскими словами о вооруженном восстании против Временного правительства в октябре 1917 года - "вчера рано, завтра поздно"? Иван Савицкий: Тут несколько факторов. Этот вопрос - очень сложный, многоплановый. Во-первых, у Ленина, конечно, было большое чутье момента - это, я думаю, несомненно. Но тут еще несколько вопросов дальнейших. Во-первых, располагал ли Ленин достаточной информацией, когда он так ставил вопрос - это первый вопрос. А второй вопрос - говорил ли он своим соратникам правду - то, что он думал. Я думаю, что на оба этих вопроса нужно ответить отрицательно. То, что у Ленина не было достаточной информации - это вытекает из некоторых его проектов - явно утопичных. И когда он получил информацию, то он от них отказался. Например, выступление большевиков в Москве и захват власти через Москву. Это было построено на совершенно неверных данных, и Ленин от этого отказался. С другой стороны, было ясно, что нарастает новая революционная ситуация. Временное правительство непрерывно сталкивалось с разными - очень мощными - организациями. Например, "ВИКЖ" - значит железнодорожный транспорт, это была мощнейшая организация. Потом - с "Центрофлотом", потом - с войсковыми частями Финляндии, затем - с петроградским гарнизоном - это все с 20-х чисел сентября. Так что, естественно, было ясно, что революционная ситуация нарастает. Но из этого можно было сделать вывод, что достаточно немножко подождать, и Временное правительство падет само, как перезревшая груша, что оно окажется не у дел, и совершенно мирным путем власть перейдет к кому-то другому. Но к кому - вот это вопрос. Ленин в своих статьях конца сентября и в октябре все время настаивает, что вот - опасность со стороны Временного правительства, Керенский в ставке собирает юнкеров, еще "вандейские войска" - как Ленин писал, имея в виду, прежде всего, казаков. Но если посмотреть, что Временное правительство во всех конфликтах, в конце концов, отступало, то это кажется как-то не очень вероятным, что Ленин так уж пугался. Конечно, информация могла быть у него плохая, и он мог переоценивать силы и возможности Временного правительства. Но есть не менее, на мой взгляд, вероятное объяснение, что Ленин действительно опасался, но он опасался не того, что Временное правительство, которое уже было безвольным, мобилизует свои силы. Он опасался съезда Советов, который мог поддержать Учредительное собрание. А в Учредительном собрании, уже было ясно, большинства большевики не получат. И если бы Учредительное собрание собралось до захвата власти, то Учредительное собрание могло бы создать более действенную власть. Вот в чем, вероятно, вопрос, но об этом Ленин никогда не писал. Николай Симонов: Заявляя о том, что " вчера было рано, а завтра будет поздно" - Ленин имел ввиду следующее: начиная восстание, нужно идти до конца, играть с восстанием нельзя. "Вчера было рано" т.е. соотношение классовых сил, политические настроения, а также некоторые рычаги реализации замыслов большевиков, они еще не были приведены в действие. Но вступать в действия, после того, как благоприятный период уже прошел, было уже неразумно с политической точки зрения. Какова была ситуация в стране в тот период, когда Ленин говорил об этом? В стране объективно закручивались три процесса. Первый процесс - это радикализация масс, которую вела левая социалистическая партия на свержение Временного правительства. Раскручивался демократический процесс, связанный с деятельностью предпарламента и предстоящими выборами в городские и губернские органы власти. И третий процесс был связан с консолидацией антидемократических сил, стоявших на позициях восстановления в стране монархии, посредством военной диктатуры. Эти силы возглавлял небезызвестный Каледин, и они были активно поддержаны русским генералитетом. Неудача большевиков в реализации их плана восстания могла привести их к тому, что либо получали шанс одержать верх те силы, которые стояли левее большевиков, либо те силы, которые стояли правее кадетов. Силы левее большевиков - это левые эсеры, анархисты, синдикалисты, это неуправляемая солдатская масса, которая не имела четко выраженных политических пристрастий, позиций и могла пойти за любым популистским лидером, который провозгласил бы передачу частнособственнических земель в руки крестьян. Таисия Осипова: Вопрос здесь решался буквально днями и часами, потому, что в стране уже разгорелось крестьянское восстание. Были посланы карательные экспедиции - и не в одну губернию. Кавалерийские части, отборные, наиболее дисциплинированные и верные правительству и отряды Георгиевских кавалеров. Войска, которые Временное правительство в карательные экспедиции направило, их было, может быть, и достаточно было, для того чтобы подавить восстание крестьян, и Ленин учитывал этот момент в разработке планов вооруженного захвата власти. И он говорил: "Если мы позволим подавить крестьянское восстание, то уже следующая очередь, безусловно, за нами". С другой стороны, эсеры и меньшевики требуют от правительства принятия закона о земле, о передачи земель в ведение земельных комитетов. Начало здесь положено было тамбовскими эсерами, принявшими так называемое "распоряжение №3". Ракитников и другие лидеры эсеров намерены были и требовали это решение распространить на всю страну. Это, безусловно, погасило бы волну погромов и волну крестьянского восстания в деревне. Но, по требованию союза земельных собственников, помещиков и крупных частных собственников из крестьян, правительство не решилось пойти на это. 24 октября Временный совет республики, так называемый "предпарламент", принял решение о недоверии Временному правительству. 128 голосов за недоверие Временному правительству, 108 приблизительно голосов против, и несколько голосов воздержавшихся - не голосовали за эту резолюцию, потому что Временный совет республики требует от правительства принять законы о земле и немедленно решить вопрос о мире. Обсуждался широко вопрос о перемирии, но тут - приезд французских социалистов и их мольбы о том, чтобы Россия не ставила вопрос о перемирии и прекращении военных действий. Марсель Кошен на коленях стоял перед Керенским и умолял его не поднимать этого вопроса, иначе Франция через неделю потеряет свою независимость и будет разбита Германией. Керенский, выполняя союзнические обязательства, тянул с этим вопросом и никогда официально ни перед правительством, ни во Временном совете республики этого вопроса не поднимал. 24 октября, перед голосованием во Временном совете республики, он сказал, что едет на фронт для того, чтобы собрать войска, разгромить ожидавшееся выступление большевиков. Но после его ухода Временный совет республики принял резолюцию о недоверии Временному правительству, и не считаться с этим нельзя. Здесь действительно все решалось буквально часами. Сергей Кулешов: На мой взгляд, это более чем фраза из тактического лексикона революции. Это - своего рода ключ к пониманию причин победы именно данной политической силы, которую персонифицировал Ленин и его окружение. Ленин открыто говорил, что любая дестабилизация общества, любые провалы политики и тактики его политических оппонентов и противников, пусть даже чреватые ухудшением общесоциального, экономического состояния общества, играют ему на руку. Так, например, в работе "Один из коренных вопросов революции" Ленин с восторгом, с нескрываемым восторгом - говорил о "свежем ветре корниловщины, который позволил создать ту революционную бурю, в которой массы и его партия большевиков показали свою настоящую роль". Упоминание о "свежем ветре" у меня лично вызвало одну ассоциацию, которая также характеризует психо-ментальный облик Ленина и большевиков. В свое время Федор Степун - будущий публицист, известный литератор, наблюдая приход большевиков к политической активной деятельности, обронил такую фразу, что первые речи Ленина казались глупыми, но на самом деле это были не глупые речи, это были паруса, в которые лидер большевиков улавливал безумные вихри революции. Через все работы Ленина данного периода проходит одна ключевая мысль - "Главная задача партии большевиков - прийти к власти". Причем, очень интересно, как меняется даже вербальный характер построений аргументаций Ленина. Вначале это - логические, рациональные вещи, он говорит о "переломном моменте", буквально вдалбливает в головы соратников, что кризис назрел, что необходимо браться за оружие, а затем меняется и вербальный строй. Он буквально проявляет чудеса революционного шаманства, он вскрикивает: "Было бы идиотизмом упустить шанс", а потом всячески педалирует, обыгрывает эту категорию, что это - идиотизм. Он говорит, что если руководство партии не пойдет за его идеей вооруженного восстания, то он выйдет из состава Центрального комитета и сам пойдет агитировать массы. Кстати, к методу политического шантажа он прибегал не раз, в том числе - и в период Брестского мира. Анатолий Стреляный: На волнах Радио Свобода, в очередной передаче к 80-летию Октябрьской революции, историки разбирали ленинские слова, с которыми Ильич обращался к своим людям накануне восстания против Временного правительства - "вчера рано, завтра - поздно". Сказать о том, как важно выбрать момент для вооруженного переворота - невелика мудрость. В словах "вчера рано" - нет делового смысла - вчера и есть вчера, было и прошло. Вся суть в словах - "завтра - поздно". Обычно такими словами подталкивают колеблющихся. Есть мнение, что Ленин боялся правительства, которое все лучше понимало, как он опасен со своей партией. Участники сегодняшнего обсуждения говорили о другом: "еще больше Ленин боялся - говорили они - что даже если Временное правительство падет, хозяином положения окажется не он". 18 октября 1917 года газета "Новая жизнь" напечатала заметку под заголовком "Ю. Каменев. О "выступлении" ("выступлении" - в кавычках). В ней он заявлял сначала, что ему неизвестны какие-либо решения большевистской партии о каком-либо выступлении против правительства. Потом - что подобных решений не существует. Неизвестно одно, не существует другое. И, наконец, что не только он и Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков - это я цитирую: "...находят, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент, за несколько дней до съезда Советов, было бы недопустимым и гибельным для дела революции шагом". Вот в этих словах и заключалась их - Каменева и Зиновьева предательство. Из этих слов следовало, что кто-то в большевистской партии хочет взяться за оружие, но они - Каменев и Зиновьев - не хотят. Для правительства, для всех демократических сил тут было важно (должно было быть важно) не то, что Каменев и Зиновьев не хотят, а то, что кто-то хочет штурмовать Зимний дворец - аккурат перед съездом Советов. Почему же это сведение никого не заставило действовать? Никак не повлияло на ход событий? Иван Савицкий: Ну, я начну именно с этого предательства. В смысле того, что они выдали то, что состоится восстание - это, я думаю, никакой роли не играло. Потому, что, в общем-то, подготовка к восстанию проходила, если можно так выразиться, на глазах у публики. Тот же Ленин в статье "Кризис назрел" и.т.д. - он в легальной печати выражался, что нужно брать власть и.т.д. Ну, играла какую-нибудь роль дата или не играла - это второстепенный вопрос, потому, что Временное правительство ни за неделю до этого, ни за неделю после этого ни к чему не было бы готово. Так что, я думаю, что Ленин это предательством (в смысле выдачи тайны "Родзянкам и Керенским", как он где-то написал), по существу, не считал, потому что всем это было более или менее известно, это был секрет полишинеля. Но что было очень серьезно, и что Ленин подчеркивал, например, в своей статье "Письмо к товарищам" или "Письмо к членам партии": это то, что выступление Каменева и Зиновьева демобилизует членов партии, что именно оно вносит, если не ошибаюсь, Ленин писал - "колебания и смуту". А это было очень опасно, потому что, действительно, я не берусь судить, сколько процентов, но примерно было половину на половину. И в военной организации, и в местных организациях половина считала, что преждевременно выступать, что еще нужно подождать, когда еще ослабнет Временное правительство. Мне кажется, что ясно, почему не изменила, потому, что все-таки во всех органах, в конечном счете, в большевистских органах, победила ленинская точка зрения, а Временное правительство уже не в состоянии было что-либо предпринять в это время. Николай Симонов: Известное выступление членов ЦК - Зиновьева и Каменева в "Новой жизни", - в котором они заявили о своем несогласии с решением большинства ЦК о вооруженном восстании - ничего не изменило. Временное правительство о планах большевиков было осведомлено вне зависимости от того, что говорили Зиновьев и Каменев. Хотя, может быть, выступление Зиновьева и Каменева каким-то образом подтолкнуло Временное правительство к мысли о том, что, может быть, большевики и не пойдут, не совершат соответствующую авантюру, раз такие видные деятели большевистского руководства выступают против восстания. И что, может быть, удастся, в конце концов, договориться и согласовать позиции по вопросу о формировании правительства и созыва, ускорения созыва Учредительного собрания для решения кардинального вопроса о власти. Таисия Осипова: Всем было и без того ясно, что на съезде Советов вопрос о взятии власти большевиками и левыми эсерами будет поставлен и будет решен. И поэтому никакого секрета из того, что большевики готовили вооруженные силы, тоже ведь не было, об этом писали все газеты. Ведь в заявлении Зиновьева и Каменева не было указано ни конкретной даты, ничего. Они просто заявили о том, что они - противники насильственного решения вопроса о власти, что они - сторонники демократических преобразований и демократического пути передачи власти в руки Советов. Вот, собственно, содержание их выступления. По существу, заявлению Каменева и Зиновьева никто значения и не придал. Но Керенский только учел этот момент в своем выступлении 24 октября на заседании предпарламента, но все-таки превалировала надежда на то, что власть к Советам перейдет путем решения съезда, где большевики и левые эсеры имели большинство. Сергей Кулешов: Сказать о том, что Ленин не испугался и не переживал, в связи с поступком Зиновьева и Каменева - было бы неверно. Ленин очень испугался. Он не только заклеймил своих соратников как штрейкбрехеров, как предателей дела революции, но он понимал, что ситуацией, когда раскрылись конкретные и тактические и стратегические цели большевиков, может воспользоваться Временное правительство. Однако этого не произошло по целому ряду обстоятельств. Во-первых, Ленин сумел сломать, фактически выломать руки - Центральному комитету и навязать свою тактическую установку о немедленном взятии курса на вооруженное восстание. Во-вторых, народ, к этому времени, начинал впадать в апатию, он уже изверился в обещаниях и Керенского, и Временного правительства, и социалистов. Массы жаждали решительных, активных, не останавливающихся ни перед чем вождей. И такой тип вождя Ленин персонифицировал реально. И, в-третьих, за Временным правительством уже не было реальной силы. Гарнизон и армия были не на его стороне, политический мандат социалистические партии, входящие в ЦК не давали Временному правительству, и сам личный рейтинг Керенского был необычайно низок, его никто не поддерживал. Никто не был готов проливать кровь в его защиту. Кстати, здесь рождается явственный аналог с фигурой Горбачева и его ситуацией в 1991 году, когда ни лично Горбачева, ни его дело - никто защищать не хотел. У Керенского и у Горбачева были разные цивилизационные вектора. Горбачев хотел сохранить отжившую систему, Керенский хотел, хотя и не имел средств для развития новой демократической системы ценностей. Анатолий Стреляный: Историки обсуждают предательство Каменева и Зиновьева - так Ленин оценил заметку Каменева в газете "Новая жизнь", из которой можно было понять, что кто-то в большевистском руководстве готов выступить с оружием в руках против Временного правительства, а они - Каменев и Зиновьев возражают, считая, что это погубит революцию. Революция имелась в виду Февральская; Октябрьская была еще впереди. Все пока спасали Февральскую: противники правительства спасали ее от правительства, правительство спасало ее от своих противников. Каменевскую заметку Ленин назвал "Разглашением секретного решения ЦК о восстании" и потребовал исключить Каменева и Зиновьева из партии. В партии их оставили, но из ЦК исключили. А после успешного штурма Зимнего дворца они - опять в ленинской команде и опять ближайшие его соратники, первейшие из первых в партии. И так будет долго, Ленина уже не будет, а они будут первейшими из первых. Пока с ними не расправится Сталин, в том числе - и за эту странную заметку. Иван Савицкий: Мне кажется, что мы все время находимся под впечатлением того, что было потом, через много лет. Хотя Ленин и строил партию нового типа, но тогда он еще не достроил. Партия была вполне демократична, и это еще проявляется в начале 20-х годов в борьбе с рабочей оппозицией, с правым уклоном и.т.д. Но в условиях демократичных, не только для большевистской партии, но я приведу совершенно другой пример. Уилсон Черчилль - "крыл" перед войной своего предшественника на посту премьера - Чемберлена и члена той же Консервативной партии - последними словами. Ругал предательскую политику, глупую политику и т.д. Но, когда он стал премьером, он включил Чемберлена в свой военный кабинет, т.е. нужно сказать, что в эти годы политический стиль был такой, что люди ругались последними словами, и это не мешало через неделю совершенно спокойно сотрудничать. Николай Симонов: Через пять лет после Октябрьской революции в знаменитом письме к съезду, которое также называют "ленинским политическим завещанием" было сказано, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева также мало может быть поставлен им в вину лично, как и небольшевизм Троцкому. Что Ленин здесь подразумевал? Ленин прекрасно осознавал, что выступление Зиновьева и Каменева отражало не только и не столько их личных настроения, сколько настроения определенной части руководства партии и рядовых членов партии. Как известно, эти настроения впоследствии вылились в присоединение к требованию создания однородного социалистического правительства, коалиционного правительства в составе всех социалистических партий: меньшевиков, эсеров левых и правых, народных социалистов, максималистов. Таисия Осипова: У меня нет точного ответа на вопрос о том, почему Ленин простил Каменева и Зиновьева. Во-первых, полного прощения не было, потому что они были оставлены в составе партии, их исключили из членов ЦК - и, видимо, Ленин все-таки считался с их потенциалом. Около него было слишком мало подготовленных и культурных людей, чтобы кому-то можно было передать какие-то властные полномочия в последующем. Ленин никогда не напоминал Каменеву и Зиновьеву об этом их поступке, но вот соратники Ленина никогда этого не забывали, и особенно Сталин - он не простил им этого и не забыл. Сергей Кулешов: На это ответил Сталин в газете "Рабочий путь" от 20-го октября 1917 года. Он сказал, что резкость тона Ленина не меняет того, что мы - единомышленники. Да, это и Зиновьев, и Каменев, и Сталин, и Троцкий, которые фрондировали, но все равно они были единомышленниками. Сразу после критики Ленина и Зиновьев, и Каменев отреклись от своих требований. Одна была ситуация, когда взбешенный Ленин резко атаковал своих соратников, чувствуя, что может все это привести к поражению в революции. Другая ситуация, когда революция победила, когда нужна была команда вот этих единомышленников. А они были единомышленниками. И не потому, что жили вместе в ссылках, не потому, что общались друг с другом, а потому, что они были, как когда-то сказал меньшевик Валентин Вольский: "людьми одной породы, и они могли работать в одной упряжке". Зиновьев потом замечательно себя показал как ленинский соратник, работая в Петрограде, он получил там прозвище "Гришки Отрепьева" за свою жестокость и за неистовую преданность делу революции. Мягкий и якобы либеральный Каменев, наверное, не был первым учеником в системе большевизма, но и троечником он не был. И Зиновьев, и Каменев прекрасно показали свои бойцовские качества, когда в 1924 году боролись с Троцким и выстилали путь Сталина к власти. И очень комфортно чувствовали себя в системе политических аутодафе, которые они устраивали над своими противниками. Другое дело, что потом все вспомнилось. Ленин и прощал - и никогда не прощал; вообще в этой системе ценностей не было таких категорий как прощение, а были иные критерии - прежде всего, революционная целесообразность и функциональная нужность общему делу. Вот потом, в 1924 году, Зиновьев и Каменев вместе со Сталиным вспомнили Троцкому фразу Ленина о нем как об "Иудушке". В 1927 году, когда Зиновьев и Каменев находились в рядах новой оппозиции, была опубликована работа Ленина 1917 года, которая клеймила их предательский поступок, и им вспомнили их роль в 1917 году. Да и вспомнил это все и Ленин в своем завещании, вспоминая прегрешения Зиновьева и Каменева в 1917 году, произнес, на мой взгляд, загадочную фразу о том, что их лично нельзя в этом поступке винить. Загадочная, потому что рационального ответа на нее - я не вижу, что на самом деле подразумевал Ленин - никто не знает. Анатолий Стреляный: Еще несколько дней и кучка плохо вооруженных людей, кинется на Зимний дворец, готовая обратиться в бегство при первых же признаках серьезного отпора со стороны охраны. А пока на повестке дня - последняя склока в большевистском руководстве. Историки рассуждали о том, почему она так странно благополучно исчерпалась. Почему Ленин не только вернул в свою команду предателей Каменева и Зиновьева, но и написал перед смертью, что в этом предательстве не было их личной вины. При желании, конечно, можно увидеть тут часть хитроумного ленинского плана. Можно сказать, что Каменев писал свою заметку если не по прямому указанию вождя, то с его ведома, чтобы сбить с толку Временное правительство. Ну, а о готовности большевиков взяться за оружие, как напомнили участники нашей передачи, писали все газеты. В те дни это был обычный предмет всех политических тусовок, а заговора как такового, заговора в полном смысле слова, налаженной, правильной, так сказать, подготовки к восстанию - тоже не было. Хотя существовал Военно-революционный комитет. В его работе, в нем самом порядка было не больше чем вокруг, а вокруг никакого порядка давно не было. Ленинский штаб был частью общего беспорядка. Есть скрупулезные исследования, которые рисуют именно такую картину 1917 года, особенно августа, сентября и октября, а потом и ноября с декабрем и далее вплоть до середины 1918 года. Перед большевистским штурмом Зимнего дворца, и во время самого штурма "власть валялась под ногами" - это сказано давно, с этим никто не спорит. Был ли у правительства шанс в последний момент поднять эту вещь, взять то, что оно в общем беспорядке выпустило из своих рук? Иван Савицкий: Я бы сказал одну вещь, которую Лев Толстой говорил о Леониде Андрееве. Как-то раз он сказал, что - "меня пугают, а мне не страшно". Но я не знаю, как в литературе, а в политике и, особенно в революционные периоды - это гибельное дело, а Временное правительство постоянно это делало. Когда ВИКЖей угрожал забастовкой, Керенский пугал железнодорожников, что он примет меры и.т.д., а потом - отступил. Когда Центрофлот занял чью-то квартиру или что-то такое, он сказал, что он вообще разгонит Центрофлот, - и отступил. В отношении гарнизона петроградского - он тоже отступил. Просто Керенский делал самое плохое, что мог - угрожал, а потом угроз не выполнял, т.е. его переставали бояться, и с ним никто почти не считался. Его уже называли "главноуговаривающим", а не главнокомандующим и.т.д. Так что именно это была последняя капля, которая, по-моему, совершенно подорвала возможности Временного правительства защищаться. Другой вопрос - могло ли вообще демократическое правительство создать такие формы, чтобы оно могло защищаться? Опыт других революций нас учит, что в определенный момент революции всегда приходит более-менее недемократическая власть. Конечно, мне могут сказать, что в России с 1991 года относительное, конечно, демократическое правительство удерживает власть. Но тут, я думаю, совсем другая ситуация, потому что революция тут начиналась сверху, с перестройки, это все не дошло, хотя были и кровавые конфликты, Преднестровье, конечно, в Чечне и.т.д., но подлинной революции снизу тут не было. Николай Симонов: Были ли у временного правительства какие-то шансы переломить неприятный для них ход событий? Определенные шансы были, причем, они не были связаны только с вооруженным сопротивлением предстоящему выступлению большевиков. Они были связаны и с заключением целого ряда политических соглашений, например, с меньшевиками и левыми эсерами, с профсоюзами. Что такие действия предпринимались со стороны Временного правительства и его эмиссаров, - документы об этом есть. Сразу же после выступления большевиков лидер партии эсеров Чернов поехал на Западный фронт с тем, чтобы уговаривать Советы солдатских депутатов Западного фронта выступить в защиту Временного правительства и против большевиков. Еще был шанс, конечно, противодействия Второму Всероссийскому съезду Советов рабочих и солдатских депутатов со стороны съезда крестьянских депутатов, и решение Съезда крестьянских депутатов также в значительной степени могло повлиять на изменение расстановки политических сил и вынудить большевиков отказаться от формирования Временного правительства только из членов партии большевиков. Большевики и сами прекрасно осознавали, что они не смогут удержать власть в своих руках, не вступая в коалицию с одной из более-менее массовых партий, пользующейся поддержкой в народе. Вскоре после того, как большевики взяли власть в свои руки, они вступили в переговоры с левыми эсерами и заручились их непосредственной поддержкой. Ставка Временного правительства на вооруженное противодействие планам большевиков, конечно, имела меньше шансов, нежели достижение политических соглашений с партиями и профсоюзами, которые стояли на почве демократии и скорейшего созыва Учредительного собрания и организации конституционной власти в стране. Снять войска с Северного фронта, что попытался сделать Керенский, оказалось делом безнадежным. Кроме Казачьего корпуса Краснова, на призыв Временного правительства не откинулась ни одна войсковая часть. То же самое произошло и с войсками Западного фронта, которые тоже не сдвинулись с места на спасение Временного правительства. Таисия Осипова: В последний месяц существования Временного правительства, очевидно, у него еще был шанс сохранить свою власть, если бы они не тянули с созывом Учредительного собрания, принятием закона о земле - это единственная возможность, которая позволяла Временному правительству удержать власть в своих руках. Сергей Леонтьевич Маслов - заместитель председателя Главного Земельного комитета и главный организатор и руководитель разработки земельных проектов - дважды пытался поставить в повестку заседания Временного правительства свой земельный проект. Но ни разу Временное правительство не нашло времени обсудить этот вопрос. Ведь последний раз этот вопрос Маслов предлагал обсудить 24 октября, и, поскольку Временное правительство отклонило обсуждение этого вопроса, то 24 октября поздно вечером, предпарламент выразил недоверие Временному правительству. Проект Маслова был компромиссным проектом. Ленин неоднократно подчеркивал, называя его полукадетским и.т.д. Это была попытка сохранения производительных сил в сельском хозяйстве. Не приняв его к рассмотрению, Временное правительство тем самым подписало себе смертный приговор. Вопрос о земле собственно для 1917 года - это был основной вопрос, вокруг которого, собственно, вились все и вся. Именно аграрный вопрос, а не рабочий вопрос. Рабочие уже завоевали себе самовольно все права, на которые они претендовали, а крестьянам требовался государственный закон. Сергей Кулешов: Дело в том, что шанс есть всегда. Безальтернативной и безшансовой ситуации не бывает. Были варианты у Временного правительства заставить пойти события по иному сценарию. Можно было все-таки более активно решить проблему петроградского гарнизона, который надо было срочно отправлять на фронт. Виноват во многом и предпарламент, у которого не хватило смелости дать мандат Керенскому на более решительные действия. Над ним висел этот призрак корниловщины, они боялись, что тем самым возможно установление новой диктатуры. Говорят иногда о том, что мог бы генерал Алексеев помочь Керенскому подавить большевистский мятеж. Действительно, в Петрограде было много офицеров, но они ненавидели, как правило, Керенского. Многие считали необходимым и возможным приход большевиков к власти, тотальной дискредитации всех возможных своих обещаний и затем на этой волне уже собственно занятие властных постов, поэтому они тоже не поддержали Временное правительство. Были и иные модели, и иные сценарии развития событий. В частности, можно было бы пойти по пути конструирования однородного социалистического правительства, и такой шанс был. Но речь шла о правительстве, куда входили бы представители ряда социалистических партий, правительстве, которое бы стоилось на принципе левоцентристского общественного консенсуса своего рода, но здесь опять не на высоте оказались меньшевики. Во-первых, они "прохлопали" Второй съезд Советов, они должным образом к нему не готовились, и когда уже на съезде Советов возникла реальная возможность для вот этого консенсуса, они обиделись и ушли, фактически оставив поле политического действия для их оппонентов. Поэтому шанс был, но шанс не был реализован. В целом, политическая карма Ленина оказалась счастливой, но за это счастье мы все ответили сполна. Анатолий Стреляный: На волнах Радио Свобода в передаче к 80-летию Октябрьской революции историки обсуждали: могло ли Временное правительство в последних числах октября 1917 года, изменить ход событий в свою пользу, был ли шанс у него или у кого-либо еще? Мы помним, что и сами захватчики Зимнего дворца считали, что им просто повезло. Тот же Ленин до последнего дня своей политической жизни считал чудом каждый лишний месяц и год существования Советской власти, особенно первый год, пока сам не пожалел об этом чуде, если верить известной записи одного из его последних разговоров с приближенными. Разговор о шансах и вокруг шансов мы продолжим в следующей передаче. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
