Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
ЭкслибрисВпервые по-русскиЛитература киберпанка. Нил Стивенсон и его роман "Криптономикон"Предисловие, перевод: Остап Кармоди
(От ред. В русскоязычных сайтах Интернета имя американского писателя Neal Steрhenson иногда неверно спеллингуется, как "Нейл Стефенсон"). Как все мы знаем, в конце 80-ых в мире начался компьютерный бум. Интернет из забавной диковинки начал превращаться в такое же распространенное явление, как телевидение. Количество программистов с каждым годом удваивалось. Хай-тек компании росли как грибы после дождя. Их основатели за считанные месяцы делали состояния, равные тем, которые нефтяные магнаты копили десятки лет. Владельцы дорогих магазинов Сан-Франциско и Нью-Йорка уже не могли определить кредитоспособность покупателя по его внешнему виду: любой зашедший в ювелирный салон двадцатилетний бомж в застиранной футболке и драных джинсах мог достать из кармана платиновую карточку American Express c кредитом миллионов на 50. Конечно, не все новые технари были миллионерами, но все они были молодыми, активными, хорошо обеспеченными людьми, весьма далекими от старого истеблишмента. И было их чертовски много. Миллионы в США, десятки миллионов - по остальному миру. Целая нация. У них одна, весьма традиционная, система ценностей. У них один язык, который нормальные понимают с трудом. У них даже есть своя страна - Интернет. За независимость этой страны от национальных правительств, прежде всего американского, они неустанно борются. И эта страна - Интернет, - будь она признана ООН, была бы самой богатой и быстроразвивающейся в мире. И самой бескультурной - потому что у нации компьютерщиков не было своей литературы. Все, кто пытался писать о программистах и системных аналитиках, ни черта не смыслили в предмете - пока в 1999-ом году на этой сцене не появился Нил Стивенсон. Нет, у технарей, конечно, был свой киберпанк, жанр научной фантастики, описывающий близкое будущее - чаще всего середину 21-го века. Героями киберпанка были не звездолётчики, а программисты, местом действия - не далёкие галактики, а трущобы Нью-Йорка и Лос-Анджелоса. В начале 90-ых Нил Стивенсон был одним из лидеров киберпанка. Его романы "Сноукрэш" и "Алмазный век" входят в любой top 10 киберпанковских книг. Стивенсон начал писать почти на 10 лет позже, чем отцы-основатели движения: Уильям Гибсон и Брюс Стерлинг. Но сразу же встал с ними в один ряд, и даже выше: в отличие от отцов-основателей киберпанка, Стивенсон знал, о чём писал. До того, как взяться за перо, был он хакером. Это же, видимо, и заставило Стивенсона довольно быстро покинуть киберпанк. Людей, которые формируют настоящее, мало интересует будущее. Программисты наряду с микробиологами - именно те, кто формирует образ современного мира. Стивенсона, как бывшего программиста, волновало не столько будущее, сколько прошлое. Дело в том, что у компьютерщиков не было своей истории. У Соединенных Штатов в этом смысле было хотя бы 200 с лишним лет, у программистов - всего 10. И Стивенсон решил создать эту историю. В 1997-ом он начал писать "Криптономикон" - книгу, которая после своего выхода в 1999-ом стала Библией компьютерного мира. Есть книги, которые сравнивают с Библией. "Библия домохозяйки", "Библия автомеханика" и так далее. Этот штамп вызывает только ухмылку. Но у "Криптономикона" больше оснований называться Библией, чем у любой другой книги. Во-первых, роман почти такой же толстый. Во-вторых, речь в нём тоже идёт об основании мира - только компьютерного. В третьих, в нём, как в Библии, есть всё: любовь, война, предательство, дружба, сокровища, лежащие на дне морском, и даже изгнание из Рая. Есть даже рассуждения на темы морали. И все же 900-страничный написан так, что не оторваться. Его прочитываешь за ночь. Вернее, за одни бессонные сутки, причем, и во время еды. Здесь две главных сюжетных линии. Первая, где действие происходит в наше время, рассказывает о борьбе американских интернетчиков за независимость, причем, порой даже с оружием в руках. Время действия второй и главной - сороковые годы ХХ века. Место действия - весь мир. Главные герои - англичане и американцы, союзники, сумевшие взломать коды знаменитой немецкой шифровальной машины "Энигма". Эти герои второй мировой - прямые предки современных программистов. Люди, которые точно так же пишут коды. Но книга не о об "Энигме", о которой и без того написаны десятки книг. "Криптономикон" начинается с того, что "Энигма" уже раскодирована. До появления Стивенсона все триллеры, все шпионские романы вертелись вокруг того, как добыть информацию. Вопрос, остро стоявший в прошлом веке. Помните? "Кто владеет информацией - владеет миром". Сегодня добыть информацию - проще простого. Главный вопрос в том, как этой информацией правильно распорядиться. Именно это сегодня - вопрос вопросов. Нил Стивенсон понял это раньше других авторов литературы киберпанка. Поэтому и смог создать то, что критики называют "Первым Великим Романом Информационного Века".
Нил Стивенсон. "Криптономикон" Итак: Вторая мировая, год 1943. Союзники уже раскрыли все главные шифры немцев. Они знают, куда идут военные конвои и где прячутся подводные лодки противника. Но если английские миноносцы каждый раз будут без проблем находить и топить фашистские субмарины, немцы поймут, что шифры раскрыты, и изменят их. Поэтому нужно запудрить противнику мозги. Для этого создано специальное англо-американское секретное подразделение 2702... Мачту пеленгатора установили еще до того, как над новой штаб-квартирой отделения 2702 настелили крышу, и антенну подняли, когда еще не было электричества, чтобы ей управлять. Уотерхаус изо всех сил притворяется, что его это заботит. Он дает рабочим понять: огромные танковые армии, утюжащие гусеницами пески Северной Африки, это, конечно, модно и романтично, но судьба этой войны решается (если, как обычно, игнорировать Восточный Фронт) в Битве за Атлантику. Мы не можем выиграть Битву за Атлантику, если мы не потопим несколько немецких субмарин, мы не можем потопить их, если мы их не найдём, и нам нужен лучший способ искать их, чем методом проб и ошибок, то есть, позволяя нашим конвоям наткнуться на них и быть разнесенными в щепки. Так что, ребята, нужно подготовить эту антенну к работе чем быстрее, тем лучше. Уотерхаус - плохой актёр, но когда второй за неделю ледяной шторм наносит антенне тяжелые повреждения, и ему приходится всю ночь оставаться на ногах, приводя её в порядок при свете фонаря, ему кажется, что он их зацепил. Прислуга из замка работает в ночную смену, чтобы обеспечить его горячим чаем и бренди, и строители утром приветствуют его дружным "Гип-гип-ура!", когда залатанная антенна опять прикреплена на мачту. Они настолько уверены, что спасают жизни в Северной Атлантике, что узнай они правду, его, наверное, линчевали бы. Эта история с пеленгатором до смешного правдоподобна. Она настолько правдоподобна, что если бы Уотерхаус работал на немцев, он бы что-то заподозрил. Антенна - узконаправленной модели. Она получает сильный сигнал, когда направлена непосредственно на его источник, и слабый во всех остальных случаях. Оператор ждёт, когда подлодка начнёт передачу, и затем вращает антенну из стороны в сторону, пока не поймает максимальный сигнал; положение антенны в этот момент даёт ему азимут на передатчик. Две или три таких пеленгации, произведенных разными станциями, позволяют точно определить местоположение подлодки. Чтобы создавать видимость работы, кто-то должен находиться на станции 24 часа в сутки, что почти убивает Уотерхауса в первую неделю 1943-го года. Остальной личный состав отделения 2702 в назначенное время не прибыл, так поддерживать иллюзию деятельности приходится ему. Каждый в радиусе 10 миль, фактически всё гражданское население Квгхлма, или, другими словами, вся квгхлмская нация, может видеть новую радиопелленгационную антенну, торчащую на мачте над замком. Это не глупые люди, и, по крайней мере, некоторые из них, должны понимать, что эта хреновина не приносит никакой пользы, если она всё время смотрит в одном направлении. Если она не двигается, значит, она не работает. А если она не работает, то тогда что за херня творится в замке? Так что Уотерхаус должен её двигать. Он живёт в часовне, спит - когда он спит - в гамаке, подвешенном на опасной высоте над полом (местные крысы - отличные прыгуны, как он успел заметить) Если он спит днём, даже случайные наблюдатели из города могут заметить, что антенна не двигается. В этом нет ничего хорошего. Но он не может спать и по ночам, когда немецкие передачи между подлодками в Северной Атлантике и их базами в Бордо и Лорьене отскакивают от ионосферы как теннисные мячики: какой-нибудь страдающий бессонницей слуга из замка, или немецкий шпион среди скал, вооруженный биноклем, заподозрит, что неподвижная антенна пеленгатора - только прикрытие. Так что Уотерхаус пытается идти на компромисс и спать несколько часов на закате и ещё несколько - на рассвете, - план, который не очень нравится его организму. А когда он встаёт, его не ждет абсолютно ничего приятного, кроме сидения за консолью пеленгатора 8 или 12 часов подряд, и наблюдая, как пар идёт у него изо рта, вращать антенну и прислушиваться... ни к чему! Он охотно признает, что является себялюбивым ублюдком, жалеющим себя в то время, как других разрывает на части. Он делит свое время между мыслями о сексе и мыслями о математике. Первые всё время прерывают последние. Ситуация еще более осложняется, когда полную пятидесятилетнюю повариху по имени Бланш сменяет Маргарет, которой около 20-ти и которая весьма привлекательна. Маргарет приводит его мысли в полный беспорядок. Когда это становится совсем невыносимым, он идёт в уборную (чтобы слуги не прервали его в неподходящий момент) и Работает Руками. Но ещё на Гавайях он убедился, что работа руками, к сожалению, совсем не то. Достигнутый эффект слишком быстро проходит. Маргарет должна обойти вокруг замка, чтобы принести Уотерхаусу еду, и пока она добирается до него, её щечки становятся красными от мороза. Пар, выходящий у неё изо рта, окутывает её лицо как шелковая вуаль - Прекрати это, Лоренс! Тема сегодняшней лекции - четырехроторная Энигма, называемая немцами Тритон, а союзниками - Акула. Её начали использовать 2-го февраля прошлого (1942-го) года, и только 30-го октября, с обнаружением выброшенной на берег немецкой подлодки U-559, Блечли Парк получил достаточно материала, чтобы раскрыть код. Пару недель назад, 13-го декабря, Блечли Парк, наконец, взломал Акулу, и внутренние переговоры германских военно-морских сил опять стали для союзников открытой книгой. Первым, что они обнаружили в результате, было то, что немцы раскрыли коды торгового флота союзников, и что весь год они точно знали, где искать конвои. Вся эта информация была предоставлена Лоренсу Причарду Уотерхаусу в течение последних нескольких дней. Блечли говорит ему о таких вещах, потому что они затрагивают вопросы, которые является его областью и его задачей. Вопрос состоит в том, как быстро мы можем заменить наши взломанные торговые коды, чтобы немцы не заподозрили, что мы взломали Акулу? "Всё в порядке?" Уотерхаус вскакивает и оборачивается, его сердце колотится как ненормальное. Это Маргарет стоит здесь, окутанная вуалью собственного дыхания, серыми шерстяными варежками держа поднос с чаем и лепешками, серый шерстяной плащ накинут поверх платья служанки. Единственное, что не закрыто тканью - её щиколотки и лицо. "О! Позвольте мне взять поднос!" выпаливает Уотерхаус и устремляется вперед с неуклюжестью, рожденной страстью, смешанной с переохлаждением. Беря поднос у неё из рук, он неумышленно стягивает одну из её варежек, которая падает на пол. "Извините", - говорит он, понимая, что никогда раньше не видел её рук. На ногтях оскорбленной им руки у неё красный лак. Она подносит руку ко рту и дышит на неё. Её огромные зеленые глаза смотрят на него с безмятежным ожиданием. "Прошу прощения?" - говорит Уотерхаус "Всё ли в порядке?" - повторяет она. "Да! А почему что-то должно быть не в порядке?" "Антенна", - говорит Маргарет - "Она не двигалась больше часа". Уотерхаус приходит в такое замешательство, что с трудом удерживается на ногах. Маргарет всё ещё дует на свои лакированные ногти, так что Уотерхаус видит только её зелёные глаза, которые теперь озорно блестят. Она бросает взгляд на его гамак. "Вздремнули на работе? Ай-ай-ай!" Первый импульс Уотерхауса - опровергнуть это и объяснить правду, заключающуюся в том, что он думал о сексе и кодах и забыл повернуть антенну. Потом он понимает, что Маргарет снабдила его лучшим оправданием. "Признаю себя виновным, - говорит он. - Засиделся вчера допоздна". "Чай поможет вам не заснуть", - говорит Маргарет. Её взгляд снова возвращается к гамаку. Она натягивает варежку. "И как оно?" "Что оно?" "Спать в такой штуке. Удобно?" "Очень удобно" "Можно я попробую?" "Э... Туда очень трудно забраться - высоко". "Вы же как-то забираетесь, правда? А я фермерская дочка", - говорит она ворчливо. Уотерхаус чувствует, что краснеет. Маргарет подходит к гамаку и сбрасывает туфли. Уотерхаусу больно смотреть на её голые ноги на каменном полу, который не был теплым с тех пор, как корсары поджигали этот замок. Ногти у неё на ногах тоже выкрашены красным. "Помогите же мне!" - говорит Маргарет. Уотерхаус полностью утратил те остатки контроля, которые имел над ситуацией и над собой. Его язык, похоже, сделан из пещеристой ткани. Он неуклюже приближается, сгибается и подставляет сцепленные руки. Она ставит на них ногу, и, взлетев наверх, с победными воплями и хихиканьем исчезает в громоздком гнезде из серых шерстяных одеял. Гамак раскачивается туда-сюда в центре часовни, как кадило, распространяя легкий запах лаванды. Раз, другой. Раскачивается пять раз, десять, двадцать. Маргарет не шевелится и не издает ни звука. В первый раз за многие недели он не знает, что будет дальше, и утрата контроля ошеломляет его и оставляет беспомощным. "Это мечта", - говорит она. Мечтательно. Потом, в конце концов, поворачивается. Уотерхаус видит, как её личико, закутанное в серую рясу одеяла, показывается из-за края гамака. "Ой!" - вскрикивает она, и опять плашмя валится в гамак. "Что-то не так?" - упавшим голосом спрашивает Уотерхаус. "Я боюсь высоты!" - восклицает она. - "Мне так жаль, Лоренс, я должна была предупредить вас. Ничего, что я зову вас Лоренс?" Её голос звучит так, как будто она будет страшно обижена, если он скажет "нет". Не может же Лоренс оскорбить чувства симпатичной, босоногой, боящейся высоты девушки, беспомощно повисшей в гамаке. "Пожалуйста. Конечно же", - говорит он. Но он прекрасно понимает, что мяч всё ещё на его стороне. "Я могу как-то помочь?" "Я была бы весьма вам признательна", - говорит Маргарет. "Может быть, вы спуститесь мне на плечи или что-нибудь в этом роде?" импровизирует Уотерхаус. "Я боюсь", - говорит она. Остается только один выход из ситуации. "Вы не истолкуете мои действия превратно, если я поднимусь к вам, помочь?" "Это было бы героизмом с вашей стороны, - говорит она. - Моя благодарность не знала бы границ". "Хорошо. Тогда..." "Но я настаиваю, чтобы сначала вы выполнили свой долг!" "Прошу прощения?" "Лоренс, - говорит Маргарет, - когда я выберусь из этого гамака, я должна буду идти на кухню мыть пол - который и так уже достаточно чистый, благодарю вас! Вам, с другой стороны, надо делать важную работу - работу, которая может спасти жизни сотен людей какого-то атлантического конвоя. И я знаю, что вы плохо себя вели и спали на работе. Я отказываюсь пускать вас сюда, пока вы не исправитесь". "Прекрасно, - говорит Уотерхаус, - вы не оставляете мне выбора. Долг зовёт". Он расправляет плечи, разворачивается на каблуках и марширует назад к своему столу. Крысы уже утащили все лепешки, но он наливает себе немного чаю. После чего возвращается к написанию инструкции в Блечли: ТОЛЬКО ДЕЙСТВОВАТЬ В ЛОБ БУДЕТ БЕЗОПАСНЫМ ВОЗЬМИТЕ КНИГУ НА КОРАБЛЬ ПОМЕСТИТЕ КОРАБЛЬ В МУРМАНСКИЙ КОНВОЙ ДОЖДИТЕСЬ ТУМАНА ВРЕЖТЕСЬ В НОРВЕГИЮ. Он долго шифрует сообщение. Лоренс может считать по модулю 25 не просыпаясь, но выполнять это с эрекцией - совсем другое дело. "Лоренс? Что вы там делаете?" - спрашивает Маргарет из своего гнезда в гамаке, в котором, представляет себе Уотерхаус, становится всё теплее и уютнее. Он исподтишка бросает взгляд на её скинутые туфли. "Готовлю отчёт, - говорит Лоренс. - Мне нет никакого смысла делать наблюдения, если я не отправляю их на базу". "Совершенно верно", - говорит Маргарет задумчиво. Это прекрасный момент, чтобы затопить стоящую в часовне жалкую железную печурку. Он кидает в неё несколько совков бесценного угля, свои листки и шаблон одноразового шифра, который он только что использовал. "Сейчас должно стать теплее", - говорит он. "О! Восхитительно, - говорит Маргарет, - я вся дрожу" Лоренс понимает это как намек, что пора начинать спасательную операцию. Примерно 15 секунд спустя он оказывается в гамаке с Маргарет. Здесь неудобно и тесно; не сказать, чтобы это кого-то из них страшно удивило. Они некоторое время барахтаются, после чего Лоренс оказывается на спине, а Маргарет - на нём, её бедро между его бёдер. Она шокирована, обнаружив его эрекцию. По всей видимости, ей совестно, что не предвидела такой его потребности. "Бедный мальчик! - восклицает она. - Ну конечно! Как я могла быть такой бесчувственной! Тебе должно быть так одиноко здесь". Она целует его в щёку, что очень мило с её стороны, так как он настолько ошеломлён, что не может двигаться. "Храбрый воин заслуживает всей поддержки, какую мы, гражданские, только можем ему оказать", - говорит она, нащупывая его ширинку. Затем она ныряет под одеяло и переползает в другую позицию. Лоренс Причард Уотерхаус ошарашен тем, что происходит потом. Он смотрит на потолок часовни из-под полуприкрытых век и благодарит Господа за то, что он послал ему что-то, что, очевидно, является немецким шпионом и ангелом милосердия в одном очаровательном пакете. Когда всё кончено, он снова открывает глаза и глубоко вдыхает холодный атлантический воздух. Всё вокруг он видит с новообретённой ясностью. Маргарет явно сможет творить чудеса с его производительностью на криптологическом фронте, - если только ему удастся заставить её прийти снова. (...) "Сэр! Не можете ли Вы сказать мне, куда мы плывём, сэр!" Лейтенант Монкберг тяжело вздыхает, его грудь сотрясается, как жестяная лачуга под напором тихоокеанского циклона. Он не слишком уверенно выполняет отжимание. Его лицо отрывается от унитаза. Он отрывает кусок туалетной бумаги, европейской, больше похожей на наждачную, вытирает рот, и, наконец, смотрит на сержанта Шафто, торчащего из люка. "В Н-Н-Н-Норвегию," - говорит лейтенант Монкберг. Он выглядит настолько жалко, что Шафто уже собирается предложить ему немного м-м-м-морфина, который сам вызывает небольшую тошноту, зато помогает от куда худшей тошноты при морской болезни. Потом к нему возвращается рассудок, он вспоминает, что лейтенант Монкберг является офицером, чей долг - посылать Шафто на смерть, и решает, что лейтенант может идти трахать свою бабушку. "Сэр! Какое у нас задание в Норвегии, сэр?" Монкберг громко рыгает. "Врезаться и бежать", - говорит он. "Сэр! Врезаться куда, сэр?" "В Норвегию". "Сэр! Бежать куда, сэр?" "В Швецию" Шафто нравится эта мысль. Рискованное морское путешествие по водам, кишащим немецкими подлодками, столкновение с Норвегией, отчаянное бегство через замерзшую, оккупированную нацистами территорию, всё это кажется мелочью, по сравнению с ослепительной перспективой посетить самый большой в мире заповедник настоящих шведских девчонок. "Шафто! Проснитесь!" "Так точно, сэр!" "Вы заметили, как мы одеты" Весь Отряд 2702 и вправду одет странно - в гражданское или в форму торгового флота. Военные жетоны у них тоже забрали. "Так точно, сэр!" "Мы не хотим, чтобы фрицы, или кто-нибудь ещё, узнал, кто мы на самом деле". "Так точно, сэр!" "Вы, возможно, спрашиваете себя: если мы хотим выглядеть как гражданские, какого черта мы таскаем автоматы, гранаты, взрывчатку и всё такое". "Сэр! Это был бы мой следующий вопрос, сэр!" "У нас есть легенда, разработанная специально для этой цели. Следуйте за мной". Монкберг внезапно полон энтузиазма. Он встает и ведёт Шафто по бесконечным коридорам и лестницам к грузовому трюму. "Вы видели остальные корабли?" Шафто тупо смотрит на него. "Другие корабли, вокруг нас? Мы в центре конвоя, к вашему сведению". "Так точно, сэр!" - говорит Шафто не совсем уверенно. Никто из них не выходил на палубу с тех пор, как их привезли на субмарине к этой дребезжащей развалине. И даже если бы они вылезли осмотреться, то всё равно ничего увидели бы из-за мглы и тумана. "Мурманский конвой, - продолжает Монкберг . - Все эти корабли везут оружие и снаряжение для Советского Союза. Понятно?" Они достигли трюма. Монкберг включает свет, и они видят ящики. Много, много, много ящиков. "Здесь полно оружия, - говорит Монкберг, - включая автоматы, гранаты, взрывчатку и всё такое. Поняли мой намёк?" "Никак нет, сэр! Я не понял вашего намёка, сэр!" Монкберг подходит ближе. Слишком близко. Теперь он говорит заговорщицким тоном. "Понимаете, мы просто команда торгового корабля, идущего в Мурманск. Опускается туман. Мы теряем конвой. И, бац! Мы врезаемся в гребаную Норвегию. Мы застряли на территории, занятой нацистами. Мы должны прорываться в Швецию! Но, секунду! говорим мы себе. Как насчёт всех этих немцев между нами и шведской границей? Нам лучше вооружиться до зубов, вот что! И кто может лучше вооружиться до зубов, чем команда торгового корабля, набитого оружием? Так что мы несёмся в трюм, в спешке вскрываем несколько ящиков и вооружаемся". Шафто смотрит на ящики. Ни один из них не вскрыт. "Затем, - продолжает Монкберг, - мы оставляем корабль и направляемся в Швецию". Повисает долгая тишина. Наконец, Шафто выдавливает из себя "Так точно, сэр!" "Ну так давайте, взламывайте!" "Так точно, сэр!" "И пусть это выглядит так, как будто вы очень спешили! Быстро! Давай! Шевелись!" "Так точно, сэр!" Шафто пытается проникнуться духом операции. Чем открывать ящики? Лома нигде не видно. Он покидает трюм и идёт по коридору. Монкберг идёт по пятам, торопя его: "Ты спешишь! Наци уже близко! Ты должен вооружиться! Подумай о своей жене и детях в Глазго или Лаббоке или откуда ты там!" "Окономоуц, штат Висконсин, сэр!" - говорит Шафто оскорблённо. "Да нет же! Ни в жизни! В твоей роли выброшенного на берег торгового ублюдка! Смотрите, Шафто! Смотрите! Спасение близко!" Шафто оборачивается, и видит, что Монкберг показывает на шкаф с надписью "ПОЖАР". Шафто открывает шкаф и видит, среди остальных инструментов, один из тех огромных топоров, которые всегда таскают с собой пожарные. Тридцать секунд спустя он опять в трюме, рубит ящик с ружьями. "Быстрее! Больше чувства! - кричит Монкберг. - Это не вышивание, Шафто! Вы в панике!" В конце концов, матерясь, он отбирает у Шафто топор. "Смотрите! - говорит Монкберг, оборачиваясь к Шафто. - Мне нужно, чтобы щепки летели! Мне нужен хаос!" Он взмахивает топором, не сводя глаз с Шафто и одновременно переставляя ногу, потому что корабль раскачивается, и лезвие, на полфута разминувшись с ящиком, врезается прямо ему в щиколотку. "Хуяк!" - говорит лейтенант Монкберг спокойным, задумчивым тоном. Он с удивлением смотрит себе на ногу. Шафто подходит, чтобы поглядеть, что там такого интересного. Добрый кусок левой ноги Монкберга аккуратно рассечен поперек. Фонарь Шафто освещает порванные сосуды и связки по обе стороны кровавой раны, похожие на сломанные мосты и трубы над пропастью. "Сэр! Вы ранены, сэр! Разрешите позвать лейтенанта Рута". "Нет! Оставайтесь здесь и продолжайте работать! - приказывает Монкберг. - Я найду Рута сам". Он нагибается и обеими руками сжимает ногу над раной; кровь хлещет на палубу. "Великолепно! - произносит он, как в трансе. - Это усиливает реализм!" После того, как приказ повторён несколько раз, Шафто неохотно возвращается к ящикам. Монкберг несколько минут шляется по трюму, хромая и шатаясь, и забрызгивает всё вокруг кровью, после чего отправляется на поиски Иноха Рута. Последнее, что он произносит: "Запомните! Нам нужен здесь полный бардак!" Эпизод с ногой проясняет для Шафто куда больше, чем все слова Монкберга. Вид крови напоминает ему о Гвадаканале и других приключениях. Эффект от последней дозы морфина уже проходит, мозги начинают работать лучше. К тому же его, наконец, накрывает морская болезнь, а лучший, как ему сейчас кажется, способ её побороть - это заняться какой-нибудь тяжелой работой. Так что он отпускает тормоза и начинает махать топором. Покончив с ящиками, он раскидывает по палубе ружья и автоматы. Открывает ящик с патронами и расшвыривает их по всему трюму. Он находит какие-то лыжи - им же нужны будут лыжи, так? Тут и там он устанавливает мины, просто чтобы попугать немцев, которые будут обыскивать это корыто. Он открывает ящики с гранатами, гранаты не выглядят достаточно беспорядочно, лежа бок о бок, так что он достаёт примерно дюжину, несёт их наверх, и выкидывает за борт. Туда же отправляется несколько пар лыж - возможно где-нибудь их прибьет к берегу и они внесут свою лепту в то общее ощущение хаоса, которое так важно лейтенанту Монкбергу. Он идёт по верхней палубе, неся охапку лыж, когда что-то там, в тумане, притягивает его взгляд. Он, разумеется, вздрагивает. Десятки бомбежек, под которыми он побывал, приучили Бобби Шафто вздрагивать чаще, чем нужно. Он вздрагивает так сильно, что роняет лыжи на палубу и сам готов уже упасть рядом. Но он всё же удерживается на ногах достаточное время, чтобы сфокусироваться на этой штуке. Она находится прямо по курсу, она выше, чем мостик их сухогруза и она (в отличие от Зеро и Мессершмидтов) не летит на них, а просто висит в тумане. Как облако в небе. Будто туман застыл в твердую глыбу, как картофельное пюре, приготовленное его матерью. Она становится всё ярче, края её видны всё чётче, и он начинает различать ещё что-то, вокруг неё. Это что-то - зелёное. Так, минутку! Он смотрит на зеленый склон горы с белым снежником посредине. "Осторожно!" - орёт он и бросается на палубу. Он очень надеется, что будет удивлён тем, как медленно и нежно они врежутся в сушу. Его воображение рисует что-то вроде того, что происходит, когда направляешь моторку на песчаный пляж, выключаешь мотор и мягко выскальзываешь из воды на пружинящий песок. Это оказывается очень плохой аналогией с тем, что происходит дальше. Сухогруз движется куда быстрее, чем рыбачья лодка. И вместо выскальзывания на песчаный пляж, они чуть ли не лоб в лоб сталкиваются с вертикальной гранитной скалой. Раздается весьма впечатляющий грохот, нос корабля реально загибается вверх, и, вдруг, Бобби Шафто обнаруживает, что он скользит на животе по обледеневшей палубе, набирая скорость. На какую-то секунду, он пугается, что вылетит прямо в воду, но ему удается направить себя на якорную цепь, оказывающуюся эффективным стопором. Он слышит, как внизу примерно десяток тысяч мелких и крупных объектов находят свои собственные препятствия. Следует короткий и мирный промежуток почти полной тишины. После чего воздух разрывают вопли крайне немногочисленной команды сухогруза: "ВСЕМ ПОКИНУТЬ КОРАБЛЬ! ВСЕМ ПОКИНУТЬ КОРАБЛЬ!" Отделение 2702 устремляется к шлюпкам. Шафто знает, что ребята смогут о себе позаботиться, так что он направляется на мостик в поисках чудиков, которые всегда придумают что-нибудь интересное: лейтенантов Рута и Монкберга, а также капрала Бенджамина. Первый, кого он видит - капитан корабля, осевший в кресле, наливающий себе виски и выглядящий так, будто он только что истёк кровью. Бедный сукин сын - военный моряк, откомандированный со своего корабля только ради того, чтобы врезаться в землю. Это явно не укладывается у капитана в голове. "Отличная работа, сэр!" - говорит Шафто, не придумав ничего лучшего. После чего идёт на звуки спора из соседнего кубрика. Главными действующими лицами, разумеется, оказываются капрал Бенджамин, который, стоя в позе пастора, знакомящего паству с малоизвестным аспектом Святого Писания, воздевает к небу большую книгу; лейтенант Монкберг, полулежащий в кресле, с задранной на стол поврежденной конечностью и лейтенант Рут, работающий над ней иголкой и ниткой. "Мой военный долг - ", - начинает Бенджамин Монкберг обрывает его. "Ваш военный долг, капрал, - выполнять мои приказы!" Медикаменты Рута из-за столкновения разбросаны по всей палубе. Шафто начинает подбирать и сортировать их, особо внимательно выискивая маленькие бутылочки. Бенджамин очень возбуждён. У него явно не получается достучаться до Монкберга, поэтому он открывает книгу на первой попавшейся странице и поднимает её над головой. Книга содержит, строчка за строчкой, колонка за колонкой, бессмысленный набор букв. "Это, - говорит Бенджамин, - ШИФРЫ ТОРГОВОГО ФЛОТА СОЮЗНИКОВ! Копия этой книги есть на КАЖДОМ КОРАБЛЕ КАЖДОГО КОНВОЯ в Северной Атлантике! Она используется этими кораблями, чтобы ПЕРЕДАВАТЬ ПО РАДИО ИХ КООРДИНАТЫ! Вы ПОНИМАЕТЕ, что СЛУЧИТСЯ, если ЭТА КНИГА попадёт в руки НЕМЦЕВ?!" "Я отдал вам приказ", - говорит лейтенант Монкберг. Несколько минут они продолжают в том же духе. Шафто, тем временем, прочёсывает палубу в поисках медикаментов. Наконец он обнаруживает бутылочку, которую искал: она закатилась под сейф и, кажется, каким-то чудом не разбилась. "Сержант Шафто!" - говорит Рут повелительно. Впервые за всё время их знакомства, его тон хоть немного похож на офицерский. Шафто выпрямляется. "Так точно, сэр!" "Морфин, который я дал лейтенанту Монкбергу, скоро перестанет действовать. Мне нужно, чтобы вы немедленно нашли мой пузырёк с морфином и принесли его сюда". "Так точно, сэр!" Шафто - морская пехота, и это значит, что он будет выполнять приказы, как бы его тело этому не сопротивлялось. Но даже несмотря на это, е пальцы не желают отпускать бутылочку, и Руту приходится буквально разжимать их. Бенджамин и Монкберг продолжают дебаты, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. "Лейтенант Рут!" - говорит Бенджамин срывающимся голосом. "Да, капрал", - отвечает Рут рассеяно. "Я имею основания полагать, что лейтенант Монкберг - немецкий шпион и что он должен быть отстранён от командования и помещён под арест!" "Ах ты, сукин сын! - вопит Монкберг. Он пытается вскочить, чтобы врезать Бенджамину, но Рут крепко держит его ногу на столе. - Ты у меня под трибунал пойдешь, ублюдок!" "Капрал Бенджамин, какие у вас основания для таких серьезных обвинений?" - невозмутимо спрашивает Рут. "Лейтенант не позволил мне уничтожить шифровальные книги, что является моим военным долгом!" орёт Бенджамин, потерявший последние остатки самообладания. "У меня есть специальный и абсолютно ясный приказ полковника Четтена!" - говорит Монкберг, обращаясь к Руту. "У вас есть письменная копия этого приказа?" - интересуется Рут "Нет, он был отдан устно", - говорит Монкберг. "В этом приказе упоминались шифровальные книги?" - спрашивает Рут. "Да, упоминались", - отвечает Монкберг, так, будто даёт показания в суде. "Говорилось ли в приказе, что шифровальные книги нужно оставить немцам?" "Да, говорилось". На некоторое время, пока Рут затягивает шов и начинает другой, воцаряется тишина. Потом Рут говорит: "Скептик, такой как капрал Бенджамин, может подумать, что вся эта история с шифровальными книгами вами придумана". "Если я соврал насчёт приказа, - говорит Монкберг, - меня расстреляют". "Только если свидетели этой сцены вместе с вами доберутся до дружественной страны и свяжутся с полковником Четтеном", - говорит Инох Рут спокойно и терпеливо. "Что за херня здесь происходит?" - говорит один из английских десантников, выскакивая из люка внизу и взбегая по сходням. "Мы все ждём в гребаных шлюпках!" Он врывается в кубрик, дико озираясь. "Пошёл на хрен!" - говорит Шафто. Десантник останавливается как вкопанный. "Окей, сержант!" "Иди вниз и скажи ребятам в лодкам, чтобы тоже шли на хрен", - говорит Шафто. "Уже бегу, сержант!" - говорит десантник и исчезает. "Как могут подвердить эти нетерпеливые ребята в шлюпках, - продолжает Инох Рут, - шансы на то, что вы и несколько свидетелей доберутся до дружеской страны тают с каждой минутой. И то, что вы случайно серьезно повредили себе ногу, всего несколько минут назад, чрезвычайно затрудняет наше бегство. Либо мы будем схвачены немцами все, либо вы настоите на том, чтобы мы вас бросили и будете схвачены в одиночку. В любом случае, вы спасены - если вы немецкий шпион - от трибунала и расстрельной команды." Монкберг не верит свои ушам: "Но это же был несчастный случай, лейтенант Рут! Я стукнул себе по ноге гребаным топором - не думаете же вы, что я сделал это специально!" "Нам очень трудно это выяснить" - говорит Рут с сожалением. "Почему бы нам просто не уничтожить шифровальные книги? Это же самое безопасное, - говорит Бенджамин. - Я бы просто выполнил пункт устава - ничего ужасного. И никакого трибунала". "Но это сорвет наше задание!" - говорит Монкберг. "Господи Боже!" - кричит капрал Бенджамин и хлопает книгой по столу. "Лейтенант Рут?" - говорит Шафто. "Да, сержант Шафто?" "Ранение лейтенанта Монкберга было несчастным случаем. Я видел, как это случилось". Рут находит это интересным. Он смотрит Шафто в глаза. "Действительно?" "Так точно, сэр. Натуральная случайность!" Рут открывает пакет со стерильными бинтами и начинает обматывать их вокруг ноги Монкберга. Кровь мнгновенно проступает сквозь марлю, быстрее, чем он успевает намотать новый слой. Но, постепенно, у Рута начинает получаться, и бинт остаётся белым и чистым. "Похоже, пришло время принять решение, - говорит он. - Я говорю, что мы оставим шифровальные книги здесь, как настаивает лейтенант Монкберг." "Но если он немецкий шпион - " - начинает Бенджамин. "Если он немецкий шпион, - обрывает его Рут, - ему каюк как только мы вернёмся к своим". "Но вы говорили, что у нас почти нет шансов". "Мне не следовало этого говорить. - отвечает Рут извиняющимся тоном. - Это было необдуманное замечание. Оно не отражает духа отделения 2702. Я уверен, что мы разрешим эту маленькую проблему. Я уверен, что мы пробьемся в Швецию и что мы доставим туда лейтенанта Монкберга." "Отлично сказано!" - говорит Монкберг. "Если Монкберг начнёт симулировать, или требовать бросить его, или если его поведение будет увеличивать наш риск быть захваченными немцами, мы поймём, что тогда он немецкий шпион." Монкберг выглядит абсолютно безмятежным. "В таком случае, валим отсюда к чертовой матери!" - орёт он и вскакивает на ноги, покачиваясь от потери крови. "Постойте!" - говорит сержант Шафто. "Ну что там ещё, Шафто?" - кричит Монкберг, снова почувствовавший себя командиром. "Как мы поймём, что он увеличивает наш риск быть захваченными?" "Что вы имеете в виду, сержант Шафто?" - спрашивает Рут. "Возможно, это не будет таким очевидным. - отвечает Шафто. - Может быть, отделение немцев ждёт нас в заранее согласованном месте, где-то в лесу, и Монкберг приведет нас прямо в ловушку." "Молодец, сержант!" - говорит капрал Бенджамин. "Лейтенант Монкберг, - говорит Инох Рут, - поскольку я в данной ситуации фактически являюсь судовым доктором, я отстраняю вас от командования по медицинским соображениям." "Каким ещё медицинским соображениям?!" - вопит испуганный Монкберг. "Вы потеряли много крови, а та, которая в вас осталась, испорчена морфием, - говорит лейтенант Инох Рут, - так что следующий по званию примет ваши обязанности, и будет решать, куда мы идём." "Но единственный офицер, кроме Монкберга - это вы! - говорит Шафто, - конечно, не считая капитана корабля, но какой он капитан, если корабля уже нет". "Сержант Шафто!" - рявкает Рут. В этот момент он так похож на морпеха, что Шафто и Бенджамин вытягиваются в струнку. "Так точно, сэр!" - откликается Шафто. "Это первый и последний приказ, который я вам отдаю, так что слушайте внимательно!" - требует Рут. "Есть, сэр!" "Сержант Шафто, приказываю вам доставить меня и всё соединение в Швецию!" "Есть, сэр!" - выкрикивает Шафто, и, печатая шаг, выходит из кубрика, чуть не сбивая Монкберга с ног. Остальные двигаются следом, оставляя шифровальные книги. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
