Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[08-08-04]
"Поговорим с друзьями о России"Карен ШахназаровВедущий: Егор ЯковлевВероника Боде: Сегодня у нас в гостях Карен Шахназаров, режиссер, сценарист, продюсер, генеральный директор киноконцерна "Мосфильм". Шахназаров Карен Георгиевич родился в 1952 году в Краснодаре. Окончил режиссерский факультет ВГИКа, дебютировал в кино картиной "Добряки". Снял также фильмы "Мы из джаза", "Зимний вечер в Гаграх", "Курьер" (последний - по собственной повести), "Цареубийца", "День полнолуния", "Яды, Или Всемирная история отравлений", "Всадник по имени Смерть" и другие картины. В 1992 году Карен Георгиевич дебютировал в качестве продюсера, в сотрудничестве с Сергеем Бодровым-старшим работал над фильмом "Белый король, красная королева". Продюсер фильма Николая Лебедева "Звезда". Сотрудничал с Российским телевидением как автор и ведущий телецикла "XX век в кадре и за кадром". С марта 1998 года возглавляет киноконцерн "Мосфильм". Лауреат Государственной премии России и международных премий, народный артист России. У Карена Георгиевича трое детей, дочь и двое сыновей. Егор Яковлев: Карен, я должен сказать, что видел с самого начала все ваши работы, потому что покойный батюшка ваш, с которым мы вместе работали (и от которого мне не раз доставалось), всегда очень серьезно относился к вашим работам и всегда просил меня прийти на премьеру. Вы подарили одни из моих любимых фильмов - это "Гагры...", это "Мы из джаза". Это глубоко оптимистичные, веселые, задорные картины, рождающие, если хотите, целое направление в кинематографе. Что вас заставило вдруг уйти к террору, к "Цареубийце", почему вы так резко изменили свое направление? Карен Шахназаров: Жизнь, взрослеешь... Действительно, вот такие картины, как "Мы из джаза"... Мне часто задают вопрос: "Не могли бы вы снять еще что-то такое? Егор Яковлев: Правильно спрашивают. Карен Шахназаров: Я думаю, что я не смогу снять уже. Я думаю, что мне было 30 лет, когда я снимал "Мы из джаза", все были молодые, - другая энергетика была совсем. И эти картины невозможно повторить. Я думаю, режиссер, автор должен в каждое время оставаться искренним, не надо пытаться себя сделать моложе или старше, а надо соответствовать тому, что ты чувствуешь сегодня, о чем ты хочешь говорить, и пытаться в этом быть искренним. Вот у меня это произошло вполне органично. Сегодня мне это стало интересно, и я обманывать зрителей не хочу. Поэтому я делаю другие картины. Кстати, может быть, пройдет время - и опять ко мне вернется какая-то такая легкомысленность, я не знаю, уже на следующем этапе. Егор Яковлев: Вы знаете, все-таки, что вас заинтересовало в нынешнем герое, в вашей последней работе - в Савинкове? Почему вы вдруг сочли для себя нужным начать им заниматься? Карен Шахназаров: Вы имеете в виду фильм "Всадник по имени Смерть"? Егор Яковлев: Да. Я должен сразу сказать, - я не знаю, что думают зрители, может быть, они со мной не согласны, - готовясь к передаче, я дважды его смотрел. Во-первых, для меня совершенно потрясающий актер, который играет Савинкова, - Панин. Карен Шахназаров: Андрей Панин, да. Егор Яковлев: Потрясающий актер! И какое-то такое воплощение сегодняшнего мужчины для меня. И вообще я хочу вас поздравить, потому что о Савинкове было очень легко написать и создать достаточно большую "липу", потому что он на устах, он много раз с разными примерами употребляется. Поэтому я вас поздравляю с хорошим фильмом. Во-первых, когда вы впервые услышали о Савинкове? И когда вы узнали, кто такой Савинков? Карен Шахназаров: О Савинкове я слышал, еще когда в школе учился. В этом смысле наше поколение все-таки в лучшую сторону отличается от нынешнего, должен вам сказать. У меня произошло на этой картине, кстати, интересное открытие. Поскольку в картине в основном молодые актеры снимаются, то это был еще определенный тест на образованность нашей молодежи. Я вам скажу, что 20-летние вообще не в курсе, кто такой Савинков, просто не знают. Вот где-то 25-27 лет - они что-то слышали, и у них начинаются домыслы, кто это, совершенно разные. Егор Яковлев: Я довольно часто издавался в "Детгизе", и уже последние 10 лет "Детгиз" на слова "Калинин" и "Свердлов" делает сноску... Карен Шахназаров: Ну, да. Короче говоря, я отношусь к тому поколению, когда Савинкова все знали, правда, он был фигурой отрицательной, в общем, в советской идеологии как эсер, как враг большевизма. Тем не менее, он был фигурой достаточно известной, и был даже неплохой фильм снят о нем, назывался он, по-моему, "Крах", двухсерийный фильм. Поэтому сама фигура была известна, но по-новому я его открыл для себя буквально года три-четыре назад, когда прочитал все его произведения, потому что я до этого читал его повесть "Конь вороной", но не читал, кстати, "Коня бледного", по которому сделал "Всадника..." И я должен сказать, что меня это очень заинтересовало. И плюс к этому все материалы уже открылись, что-то я начал читать, и мне это стало очень интересно. Почему интересно? Ну, прежде всего о терроре сейчас много говорят, и это такая горячая тема, и она будет оставаться горячей еще, к сожалению, мне кажется, долго, а может быть, и очень долго. Но я должен сказать, что я давно не читал ничего такого, где Савинков - человек, который о терроре знает из первых рук, поскольку сам был, действительно, крупнейшей фигурой русского террора в конце XIX века. Это такой аналог бен Ладена, на мой взгляд, только гораздо более, мне кажется, образованный и интеллигентный. Егор Яковлев: Я бы Савинкова на бен Ладена не обменял бы. Карен Шахназаров: И этот человек обладал при этом определенным литературным даром и писал неплохие повести. Вот у меня ощущение дыхания какой-то правды, и я поверил в этих людей, которых он описывал. Я не совсем верю в сюжеты его, и это другой вопрос, но то, что характеры, люди, которых он описывает - мне кажется, он знал то, о чем писал. Вот это мне стало интересно. Егор Яковлев: Насколько вы видите актуальность фигуры Савинкова как фигуры террористической? Я более подробно спрошу: откуда "растут ноги", откуда появляется террор? Популярность, актуальность фигуры террориста связана с пониманием появления террора и его ликвидации. Откуда в нашу жизнь приходит террор, и почему он настолько активен? Карен Шахназаров: Это вопрос, конечно, очень важный и очень сложный, который вы задаете, на него очень трудно дать какой-то однозначный ответ, во всяком случае, я не берусь за такую миссию. Я могу только рассказать свои размышления по этому поводу, к чему я пришел, допустим, работая над фильмом, читая достаточно много. Я пришел все-таки к выводу, что надо понимать, что вообще в террор идут люди очень идейные. Вот у нас сегодня, я заметил, очень много говорят о терроре за деньги, а мне кажется, да, безусловно, деньги нужны террористам (они всегда им были нужны, для того чтобы организовывать теракты, элементарно - взрывчатку купить, доставить, подкупить), но можно сказать, что все-таки люди, которые обвязывают себя бомбами или бросают бомбы, или, как террористы в XIX веке ходили с этими бомбами по улице, причем могли взорвался в любую секунду, то есть само передвижение было опасным, - это, конечно, люди, у которых есть мощный какой-то идеологический стимул. Это другой вопрос, можно говорить, правильный он или нет, но для того чтобы бороться с террором, надо прежде всего понять, что толкает молодежь на это. А, прежде всего, конечно, молодежь идет в это дело, и, как правило, молодежь наиболее романтическая, наименее циничная, потому что именно такая молодежь готова жертвовать собой ради какой-то отвлеченной идеи. Егор Яковлев: Да, на примере истории именно так. Карен Шахназаров: Вот мне кажется, что это надо прежде всего понимать, разбираться вот с этим. Просто представить это как некое коммерческое предприятие, в общем, мне кажется, достаточно наивно будет. Вот я для себя такой сделал вывод и, кстати, прочитал это у самого Савинкова. Герои его - молодые люди, которые идут по разным причинам в террор, но они идут эмоционально, они идут искренне в это дело (заблуждаясь - это другой вопрос). Егор Яковлев: В общем, когда-то я пытался определить, в чем особенность личности, - это умение делать то, что ты считаешь нужным, независимо от противостояния. Карен Шахназаров: Да, в общем, это верно. Егор Яковлев: Вашего героя возлюбленная спрашивает: "Зачем вы убиваете людей?", а он говорит: "Я считаю, что так нужно". Карен Шахназаров: Да, он говорит: "Я хочу, я так хочу, и я так делаю". Егор Яковлев: Ну, я постеснялся... В чем же дело, что в человеке закладывается, что ему хочется убивать другого? Карен Шахназаров: Ну, вот такой тип человека, который, мне кажется, сформировался где-то в конце XIX века, а потом именно этот тип принес и эти ужасы XX века, известные, - мне кажется, это и есть герои, в том числе, Савинкова. Как я, во всяком случае, увидел это, и для меня это очень важный момент был. Егор Яковлев: Для меня это форма борьба с терроризмом. Если мы с вами воспринимаем террор, так сказать, как форму внутреннего позыва, тогда как с ним бороться? Понимаете, нас уже столько раз убеждали, что наша армия вот-вот покончит с терроризмом в Чечне, а чем это кончается - не мне вам рассказывать. Как же бороться с терроризмом? Карен Шахназаров: Егор, вы такие вопросы мне задаете... А как бороться с войной? Егор Яковлев: С войной мы научились бороться. Карен Шахназаров: Ну, как бороться с войной? Люди на протяжении всей своей истории истребляют друг друга. Террор, на самом деле, столь же древен, как и война. Мы как-то привыкли, в силу, наверное, своего эгоизма, ко всему этому современному террору. Но убийство Юлия Цезаря Брутом - это тоже террор. Террор сопровождал историю человечества на протяжении всей истории. Поэтому, на самом деле, как с этим бороться... А как бороться с этой страстью решения политических проблем путем убийства? Да и вообще, как бороться с этим, я не могу на себя взять миссию такую и ответить на этот вопрос. Егор Яковлев: Я спрашиваю об этом, потому что каждый день слышу по радио, что опять взорвался очередной снаряд, погибло еще 5 милиционеров... А недавно я слышал, что вообще жена взяла автомат и расстреляла четверых или шестерых людей, которые ворвались к ней в дом. Карен Шахназаров: Если вы имеете в виду вопрос с Чечней... Егор Яковлев: Конечно, куда от нее денешься? Карен Шахназаров: Ну, да, но для начала мне было бы очень важно узнать, что там по-настоящему происходит. Потому что, с одной стороны, мы слышим информацию о том, что вроде бы все закончено, а с другой стороны - то, о чем вы говорите. На самом деле, я не очень понимаю, что действительно там происходит. А чтобы понять, что делать, нужно знать, что реально происходит. Все-таки реально чеченцы, так сказать, это уже как бы преодолели. Егор Яковлев: Что преодолели? Карен Шахназаров: Ну, реально чеченцы хотят жить в составе России или не хотят - вот это вот мне интересно знать. Если хотят примерно 70-80 процентов - значит, надо добиваться того, чтобы остальные 20-30 процентов тоже захотели. А если не хотят, то, наверное, надо решать это как-то по-другому. Вот я так понимаю, я же не политик. И я не знаю, как можно решить эту проблему, потому что реально не знаю реальной ситуации. Егор Яковлев: Я бывал в Чечне и достаточно хорошо знаком с Асланом Масхадовым. И, в общем, это были очень интересные встречи, разговоры, и я не могу понять, что останавливает нас сегодня вести переговоры о мире, когда на противовесе - смерть людей. Карен Шахназаров: Тут трудно сказать. С другой стороны, Масхадов реально, насколько я понимаю, замешан уже в таких крупных терактах, что тоже, наверное, сложно с ним вести переговоры. Это же тоже такой момент сложный. Я не искушен в этом деле, но думаю, что этот момент тоже останавливает ведение с ним переговоров каких-либо. Вообще, это ситуация, которая не может не беспокоить. Егор Яковлев: Я хотел бы, поскольку мы никак от террора отделаться не можем пока (и, наверное, не сможем), взглянуть с другой стороны на этот вопрос. Вы выросли в семье, где, в общем-то, отец ваш был глубоким марксистом и популяризатором марксизма, если хотите. По-моему, никто, кроме него, так быстро и легко не писал на эти темы, и под диктовку, и как угодно. Все это рухнуло, все это ушло, то есть никакой идейной основы, на которой вы выросли, не осталось. Как же быть теперь? Карен Шахназаров: Вообще, я не могу сказать, что я лично был таким преданным марксистом. Я могу сказать, что я ценил Маркса и Энгельса, и в этой же мере я их продолжаю ценить, поскольку считаю, что это действительно выдающиеся были и литераторы, кстати, и философы. С другой стороны, нельзя сказать, что я вырос только на них. Я читал кое-что другое, и мне это тоже нравилось. Так что я бы не сказал, что я лично был такой твердый марксист. Егор Яковлев: Тем не менее, вы выросли в семье, где были определенные идейные устои. Карен Шахназаров: Да, конечно. Егор Яковлев: Это не значит, что вы каждое утро ходили с красным знаменем... Карен Шахназаров: Ну, не знаю, для меня крушение марксизма... я не считаю, что это было крушение. Крушение СССР - это гораздо более болезненно. А крушение марксизма... Любая философия, на мой взгляд, всегда в чем-то ограничена, она хороша для какого-то отрезка времени. У марксизма были и есть свои достижения, и я уверен, кстати, что со временем из него что-то будет черпаться. Но, конечно, то, как преподавался марксизм в Советском Союзе, когда пытались объяснить им буквально все, включая рождение детей, - это тоже достаточно наивно было. Вероника Боде: Нам дозвонился Владимир из Москвы. Здравствуйте. Слушатель: Добрый день. У меня вопрос к Шахназарову. Вы в фильме "Город Зеро" очень хорошо показали одного аппаратчика, который, как мы потом выяснили, был вашим соседом по даче. А вот когда вы делаете фильмы про террористов и контртеррористов, есть у вас такие же живые образцы рядом, с которыми вы встречаетесь на работе или на отдыхе? Это первый вопрос. А к Яковлеву вопрос такой. Верите ли вы, что контртерроризм в нашей стране может принять этакие народные формы, когда народ будет действительно бояться терроризма и будет что-то такое предпринимать, помимо тех специальных структур, которые созданы для этого, но мало что делают? Карен Шахназаров: Я на свою часть вопроса отвечу. Конечно, среди моих друзей, знакомых, честно говоря, нет людей, которые занимаются террором. Но, безусловно, когда ты снимаешь картину, ты можешь наделять героев какими-то чертами, которые ты видишь в жизни, и совершенно не обязательно они должны той же профессии быть. Поэтому, конечно, когда я снимаю фильмы, естественно, я использую свой жизненный опыт, независимо от того, снимаю я картину о терроре, историческая это картина или современная, или вообще фантастика. Все равно я каким-то образом пользуюсь жизнью, которую я вижу вокруг себя и, значит, бывает, заимствую те черты людей, которых я вижу вокруг себя. Такое, конечно, постоянно присутствует. Егор Яковлев: Ваш вопрос ко мне состоит как бы из двух вещей, из двух вопросов - будут ли люди бояться террора и смогут ли противостоять ему. По первому вопросу у меня нет никаких сомнений, люди уже сегодня боятся террора, после взрывов домов в Москве, истории с Рязанью и так далее. Мне просто люди рассказывают, как страшно стало ездить в метро, и когда вдруг поезд останавливается в тоннеле, начинается часто психоз, люди боятся. Что касается того, будут ли люди как-то противостоять террору, я не готов вам на это ответить, потому что пока вся борьба с террором находится в руках силовых органов, и силовые структуры берут на себя все эти проблемы. До тех пор, пока все это будет в руках силовых структур, вряд ли возможно участие нормальных людей в этом вопросе. Карен Шахназаров: Я должен сказать два слова, поскольку я снимал эту картину, немножко об истории. Вообще, очень интересно, надо сказать, что во времена Савинкова, в начале XX века Российская империя была почти поставлена на колени, террор был совершенно сумасшедший - до 600 терактов в год было в стране, просто массовый характер носил террор. И с ним ничего сделать не могли, но потом он несколько пошел на убыль в связи с Первой мировой войной. В общем, очень сложно с ним бороться. Вероника Боде: Еще один слушатель у нас в эфире. Александр из Санкт-Петербурга, здравствуйте. Слушатель: У меня один вопрос к обоим участникам беседы. Вот если бы вам предстояло сделать такой трудный выбор между идеологическим фанатиком и законченным циником, кого бы вы выбрали? Карен Шахназаров: Не очень понимаю, куда бы мы выбрали его. Слушатель: Кто лучше, кто для вас приемлемее как человеческий тип? Карен Шахназаров: Неприемлем ни тот, ни другой. Егор Яковлев: То же самое. Карен Шахназаров: А зачем выбирать между ними, нельзя найти кого-то другого? Мне кажется, сейчас есть и другие люди, почему такой крайний выбор вы дали? Слушатель: Дело в том, что в вашем рассказе об образе террориста прозвучали некоторые нотки уважения, что ли, к их духовной цельности и даже какой-то чистоте, может быть, внутренней. Поэтому такой вопрос и возник. Карен Шахназаров: Вы знаете, нет, вы неправильно поняли насчет уважения. Понимаете, я думаю, для того чтобы бороться с чем-то, нужно реально понимать, что это такое. А себя обманывать - из этого ничего не получится. Мне кажется, и проблема террора очень трудна именно потому, что мы себя обманываем. Во-первых, мы себя обманываем в том, что это люди, которые думают только о деньгах, - нас в этом убедили, а это неправда. А второй момент, кстати, тоже весьма опасный, что у нас сейчас террор как бы един. А террор, на самом деле, очень разнообразен, и причины, которые толкают террористов в разных случаях на это, совсем разные. И это тоже очень важный момент, который надо понимать. Зачем же обманывать себя? В этом нет никакого уважения к террористам, в этом есть понимание реальности. Вероника Боде: И вопрос Карену Георгиевичу пришел на наш пейджер. "Скажите, пожалуйста, планируете ли вы сотрудничество с господином Говорухиным? Какие фильмы появятся в ближайшее время?" - спрашивает Сергей. Карен Шахназаров: Я не знаю, в каком плане сотрудничество имеет в виду Сергей, но на "Мосфильме" сейчас Станислав Сергеевич начал картину по известному роману Дудинцева "Не хлебом единым". И, собственно, сейчас он находится в подготовительном периоде, и уже в скором времени у него съемочный период, и поскольку я тоже имею к "Мосфильму" отношение, мы, конечно, с ним сотрудничаем. Егор Яковлев: Вам кажется, что это может быть интересным сегодня? Почему я спрашиваю, мы все любили этот роман, но он в реалиях того времени. Карен Шахназаров: Дело в том, что Станислав Сергеевич умеет каким-то образом, у него есть вот этот дар очень чувствовать время. И мне кажется, раз он взялся за этот роман, наверное, он знает и чувствует, что с ним нужно сегодня делать. Егор Яковлев: Если он "Не хлебом единым" сделает как "Москва слезам не верит", то конечно. Вероника Боде: И вторая часть вопроса была - какие фильмы появятся в ближайшее время? Это уже речь идет о ваших фильмах. Карен Шахназаров: Поскольку я сейчас только закончил картину "Всадник по имени Смерть", то сейчас я нахожусь в стадии обдумывания следующего проекта. Хотя у меня есть уже несколько продюсерских идей, сейчас тоже сценарии пишутся. В общем, появятся, но я не будут говорить названия. Егор Яковлев: Вы работаете с тем же автором сценария? Карен Шахназаров: Да, я работаю с Бородянским как режиссер, а как продюсер - сценарии нам пишут разные сценаристы, в том числе, кстати, очень молодые. Вероника Боде: И еще один звонок у нас есть. Нам звонит Александр Сергеевич из Москвы. Здравствуйте, прошу вас. Слушатель: Добрый день. У меня вопрос к Карену Шахназарову. Не видите ли вы разницы между побудительными мотивами к террору в начале XX века, например, в России, когда прибегала к террору молодежь, которая пришла к этому выбору уже в сознательном возрасте. Большинство террористических актов сейчас, когда террористы по существу воспитываются в лагерях с младых ногтей и больше ничего не знают, то есть с бессознательного возраста создается по существу инкубатор терроризма. Карен Шахназаров: Не понял, вы имеете в виде общее между ними? Слушатель: Я имею в виду, что сподвижники Савинкова - это была молодежь, которая в сознательном образе уже выбрала этот путь (правильный или неправильный - это другое дело). А сейчас волна этого террора и у нас, и на Ближнем Востоке базируется на том, что террористы воспитываются с младых ногтей в лагерях, по существу в бессознательном возрасте они уже рекрутируются в террористы. Карен Шахназаров: Вы знаете, тут, на мой взгляд, существует и что-то схожее, и, разумеется, определенная разница есть. Все-таки то, с чем мы имеем дело у нас, это такой национальный террор, потому что он связан просто с определенной ситуацией в Чечне, там какая-то ситуация, в которой часть чеченцев выступает против воссоединения с Россией. Тот террор, который был в начале века, был направлен, собственно, однозначно против монархии, это был чисто политический террор. То есть разница все-таки есть. Что касается людей, которые участвуют там и тут, наверное, приходит молодежь, может быть, несколько неуравновешенная, которую легко убедить. Егор Яковлев: Я бы отвечать на этот вопрос стал с того, что мы не знаем побудительных причин сегодняшних отечественных террористов. Если благодаря вам мы имеем какой-то анализ террора в конце прошлого века, то сегодня эти побудительные причины непонятны. Ясно, что один из решающих моментов террора, на мой взгляд, - социальное неравенство, социальный разрыв, социальные страдания определенной части населения. Но я должен сказать, что сегодня мы находимся не в лучшем положении в смысле социального разрыва, невероятного обогащения и невероятного обнищания значительной части населения. И это может, конечно, послужить поводом для террористических начал. А вот я хотел в связи с этим коснуться следующего. Известно, что когда-то называли Горбачева автором второй русской революции (я имею в виду перестройку и так далее). А как вы относитесь сегодня к революции? Мы все время касаемся террора, нам с младых ногтей, как говорил один из слушателей, прививали, что террор противостоит революции, революционному движению и так далее. Как вы сегодня относитесь к революции и видите ли вы в революции какую-то возможность для продвижения? Карен Шахназаров: Я так скажу. Я, конечно, не отношусь к революции так, как сегодня я слышу часто... Я отношусь как Бердяев, мне очень нравится, как Бердяев сказал: "Что толку, что вы упрекаете революцию? Что толку упрекать революцию? Это все равно, что упрекать землетрясение". Понимаете, революция - это стихийное бедствие, и бессмысленно оценивать революцию, она случается, потому что она случается. Я не верю, что есть какая-то группа лиц, которые могут совершить революцию. Революция происходит потому, что там случается, так правильно. Она случается в силу определенной ситуации, которая сложилась в обществе, и она абсолютно бывает неизбежна. Поэтому, конечно, это весьма печально - жить в периоде революций, но в то же время осуждать революцию - это все равно что осуждать наводнение. Конечно, наводнение плохо. Егор Яковлев: Я позволю себе не согласиться с вами, потому что революции, в общем-то, вызываются определенными действиями верхнего класса, правящего класса. Если сегодня врываются в кабинет Зурабова и там устраивают погром - очевидно, мы очень рискуем в отношении населения, лишая его тех льгот, которые, как оно считает, его лишать не должны. Карен Шахназаров: Я с вами согласен, абсолютно верно. Егор Яковлев: И есть достаточно много других моментов, которые провоцируют к революционным выступлениям. Мне одна очень хорошая журналистка предложила выпускать контрреволюционную газету. Я говорю: "То есть как контрреволюционную газету?" - "Это газета, которая будет выступать против всего, что вызывает в людях революционное ожесточение, поскольку за революционным ожесточением идут уже малоприятные моменты". Карен Шахназаров: Я с вами согласен, безусловно. Но с другой стороны, все-таки я не верю, что... Понимаете, я делал картину "Цареубийца" и довольно долго и плотно изучал все, что связано с Николаем II. И действительно, с одной стороны, он как бы провоцировал. А с другой стороны, он не мог просто поступать по-другому, чем он поступал. Это очень странно, и в этом вообще есть некая мистика - в движении исторических сил, как я это вижу. Вероника Боде: Давайте дадим слово еще одному слушателю. Эдуард из Санкт-Петербурга, здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Незадолго до этого радиослушатель сделал упрек господину Шахназарову, обвинив его в симпатиях к террористам на основании того образа, который был показан. И ответ был такой, что надо понять человека - и тогда его можно показать. И тут же была реплика господина Шахназарова, он сказал, что лично не знает ни одного террориста. Мне показалось, что тут какое-то странное противоречие. Может ли тогда принять господин Шахназаров упрек в неискренности какой-то? Я сразу оговорюсь, что никакой симпатии я лично к терроризму не испытываю, скорее наоборот. Егор Яковлев: Не волнуйтесь, вас в этом и не упрекают. Карен Шахназаров: Вы имеете в виду, что чтобы что-то делать, надо обязательно знать личность террориста? Слушатель: Вы просто сказали, что вы лично их не знаете, и я сразу сопоставил. Я слушал цикл радиопередач "Война" Бабицкого, и там человек лично знал. Вы же просто сказали, что лично с ними не знакомы. И тут же вы говорите, что надо знать, чтобы показать, что есть. Противоречие некое. Карен Шахназаров: Ведь не обязательно лично знать. Вы же не знаете лично ни одного кинорежиссера, ну что же вы говорите? Вероника Боде: Еще одна слушательница дозвонилась нам. Это Лидия Ивановна из Москвы. Слушатель: Здравствуйте. Я приветствую всех друзей России. Советское кино, финансируемое государством, несло высокую нравственность, воспитывало в наших гражданах самые лучшие качества: величие духа, патриотизм, смелость, любовь чистоту и все самое лучше, что было присуще нашему великому многонациональному народу и в первую очередь - русскому. Сегодня, когда идет капиталистическая глобализация мира по-американски, в России происходит засилье низкопробного зарубежного кино в нашем кинопрокате: американского производства - 87,5 процента, европейского - 6,1, а российского - всего 5,6. И в то же время Госдума в конце апреля заблокировала принятие законопроекта о квоте на показ в кинотеатрах иностранных и отечественных фильмов. Ваши комментарии? Карен Шахназаров: Комментарии в каком плане, что заблокировала? Я, честно говоря, не знаю. По-моему, этого законопроекта и не было. Я не помню такого законопроекта вообще. Егор Яковлев: Здесь другая вещь, которая интересует меня. Мне трудно оторвать собеседника от его основной работы - руководства "Мосфильмом". "Мосфильм" - самая крупная наша фабрика. Скажите, на что живет "Мосфильм"? Сегодня, когда я слышу разговоры о кино, первый вопрос - деньги: как найти человека, который даст деньги, где найти деньги. То есть все сегодня упирается в деньги. А на что живет "Мосфильм", он живет на государственные деньги? Карен Шахназаров: Нет, "Мосфильм" живет на те средства, которые сам зарабатывает, уже с 1991 года. Более того, он не только живет на них, он модернизирует себя, реконструирует и еще платит налоги. Так что "Мосфильм" нашему налогоплательщику не стоит ни копейки. Другое дело, что кино само, - кстати, здесь Лидия Ивановна сказала о государственном финансировании, - на самом деле, и сегодня российское кино процентов на 70-80 финансируется государством. Что это значит? У меня могут спросить: это противоречие - "Мосфильм" живет на свои средства, а кино... Дело все в том, что я, как режиссер, или любой мой коллега может получить государственную поддержку, финансирование из Министерства культуры, то есть от государства. Другое дело, он может выбрать - прийти снимать на "Мосфильм", на "Ленфильм", на Студию Горького, а может вообще уехать за границу. То есть в данной ситуации если "Мосфильм" предлагает лучшие услуги, то он, как говорится... Егор Яковлев: Карен, как я понял, важно выбрать министра, который даст деньги, да? Карен Шахназаров: Да, если хотите. Хотя там целая комиссия у нас, которая выделяет. Короче говоря, я должен сказать, что на самом деле непосредственно само кино российское сегодня процентов на 70 осуществляется за счет государственных средств. И, к сожалению, оно по-другому пока не может. К счастью, сейчас активно телеканалы стали вкладывать, Первый особенно канал стал вкладывать деньги в производство кино, другие каналы. В общем, это какой-то сдвиг к лучшему. Егор Яковлев: Вы берете деньги за старые фильмы? Карен Шахназаров: Просто они стали делать кино, вкладывать деньги в создание новых картин. Егор Яковлев: А за старые картины вы берете деньги? Карен Шахназаров: Ну, естественно, они все время приобретают права на старые фильмы, но старые фильмы, конечно, все время падают в цене, потому что время проходит, и уже качество этих картин, техническое качество все более и более отстает. И они, конечно, уже становятся все менее привлекательными для телеканалов, хотя все равно остаются еще достаточно мощным резервом. Егор Яковлев: В то время, когда я руководил у вас Останкино, телевидением, надо сказать, что очень большие деньги брались за право показа по телевидению старых фильмов. Карен Шахназаров: Ну, естественно. И стоимость рекламы всегда была недешевой, которая вставлялась в старые фильмы. Вероника Боде: Еще один звонок есть у нас. Алла Вячеславовна из Москвы, здравствуйте. Слушатель: Добрый день. Во-первых, я хочу очень поблагодарить и редакторов, и всех, что вы пригласили на эту передачу Карена Шахназарова. Во-вторых, хочу сказать, что я заметила за свою долгую жизнь, что люди европейского мышления такие фильмы снимают глубокие, даже комедии, а уже о документальном кино и говорить нечего. И вот как раз хочется задать вопрос. Ведь мы все родились как раз в то время, которое теперь многие ругают. И посмотрите, кого рождают в теперешнее время, вот это свободное. Спасибо вам за все. Карен Шахназаров: Спасибо. Егор Яковлев: Спасибо, мне было приятно пригласить Карена. Вероника Боде: Сообщение пришло на наш пейджер. "В свое время фильм "Мимино" сыграл выдающуюся роль в гармонизации межнациональных отношений, в частности, в Грузии. Учитывая сегодняшнюю озверелую националистическую ситуацию на всем постсоветском пространстве, не пора ли создать картину в таком же духе, чтобы смягчить нравы?" - пишет нам профессор Сергеев. Как вы думаете, Карен Георгиевич. Карен Шахназаров: Вообще, конечно, не мешало бы, я согласен. Только не знаю, как это сделать. Конечно, я думаю, это правильный вопрос. Действительно, именно та сфера, которой мы занимаемся, должна свое слово сказать в этом смысле. Егор Яковлев: У меня последний вопрос. Для меня перестройка началась с "Покаяния". Сегодня ничего подобного, такой роли в наших настроениях и наших умонастроениях у кино нет. Почему? Карен Шахназаров: Я не могу сказать почему. Вы имеете в виду, что нет картин, которые... Егор Яковлев: ... которые играют роль в наших умонастроениях, какую сыграло "Покаяние". Карен Шахназаров: А потому что умонастроений таких нет, понимаете. Потому что кино, на самом деле, не первично в этом смысле, а первичны умонастроения. "Покаяние" сыграло, потому что умонастроения были, и "Покаяние" как раз совпало. Егор Яковлев: Оно попало в "десятку". Карен Шахназаров: Да. А поскольку сейчас умонастроений нет никаких, то, соответственно, и никакое кино не играет этой роли. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
