Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-03-03]
Документы прошлогоРедактор и ведущая Ирина Лагунина Судьба офицера. В документе использованы сокращения: РККФ - Рабоче-крестьянский Красный Флот, РККА - Рабоче-крестьянская Красная Армия, НКВД - Народный комиссариат внутренних дел. "Председателю Верховного Совета СССР тов. Калинину. Копия - прокурору Союза СССР тов. Вышинскому. От осужденного О[собым] С[овещанием] старшего лейтенанта Черноморского флота Войнелович Станислава Никифоровича. Заявление В сентябре месяце 1937 года я был демобилизован из рядов РККФ по статье 43 п. "б" - положения о прохождении службы командным составом РККА. В сущности же причин моей демобилизации я не знал и не мог добиться таковых от непосредственных моих начальников. Попытки мои узнать мою действительную причину демобилизации были напрасны. Но я заметил, что старший политрук (комиссар дивизиона) гр. Луконин выражал какое-то удовлетворение и злорадствовал, так как мои отношения с ним были крайне обострены. Потрясенный данным явлением, как большим переломом в моей жизни, я заболел, т.к. за десять лет службы я не был ничем уличен в моих действиях, которые могли бы привести к изгнанию из РККА. Наоборот, посвящая жизнь армии, я стремился в своих действиях и честной службой принести ей только пользу, имея хорошую подготовку, как командира РККА. Поднявшись на ноги после 2-х недельной болезни, я отправился в Полит. Отдел Крымского укреп. района, чтобы выяснить подробно причину демобилизации. Начальнику Политотдела поступили сведения от комиссара т. Луконина о том, что якобы я поляк, имею родственников за границей, владею хорошо польским языком - поддерживаю с ними связь и все это скрываю. Кроме того, нач. политотдела периодически сообщал в политотдел о моих враждебных действиях, направленных против советской власти, и, в частности, Красной Армии, как-то расхваливаю врагов народа, занимаюсь дискредитацией политсостава, занимаюсь вредительством в боехимической подготовке и т.д. Получив данное объяснение от нач. политотдела, меня крайне возмутила наглость всей клеветы, инициатором которой оказался Луконин, но вместе с тем, я был спокоен, и уверен в том, что данную клевету мне удастся легко разоблачить, и автор таковой понесет соответствующее наказание. Кроме того, у меня возник вопрос, почему до сих пор я ни разу не был вызван, ни нач. политотделом, ни Военным Советом, во главе и с Кожаковым для выявления данного вопроса, перед тем, как меня демобилизовать, и это обстоятельство вызвало у меня какое-то подозрение в несправедливости, и я решил обжаловать все перед Наркомом обороны. Придя домой, я в тот же вечер был арестован НКВД и заключен под стражу в Севастопольской тюрьме. Я окончательно растерялся и не знал, что со мной творится, так как я не чувствовал за собой ни малейшей вины. На 22 сутки мне было предъявлено обвинение в контрреволюционной агитации, т.е. ст.58-10. Причем, в обвинительном постановлении я фигурировал, как поляк, которым я никогда не был, ибо родители были украинцы. На допросах, которые вел уполномоченный тов. Чапак, мне были поставлены вопросы в разрезе тех ложных данных, которые были поданы гр. Лукониным и подтвержденными лжесвидетелями, выставленными Лукониным, из числа заслуженно ущемленных мной по службе. Все эти обвинения, как результат клеветы Луконина на следствии мною были легко разоблачены, и после подписания протокола об окончания следствия, я ждал освобождения. Но такового не последовало, и через месяц я вновь был вызван на допрос. Допрос начал вести не гр. Чапак, а гр. Прищепенко, который был знаком с гр. Лукониным и находился в дружеских отношениях с последним. Пом. уполномоченного гр. Прищепенко допрос начал сначала, мотивируя тем, что прежние допросы, которые вел гр. Чапак, велись просто в шутку, а посему перед ним я должен честно себя разоблачить, как агитатора и шпиона. Когда я сослался на приказ Наркома Обороны генерального комиссара государственной безопасности, что, мол, я тогда разоблачил бы себя, если бы чувствовал за собой грехи, - Прищепенко ответил, что данный приказ был издан для дураков, а посему вы о нем не упоминайте. Вопросы, поставленные мне гр. Прищепенко были следующего содержания: о том, что, якобы, я поляк и держу связь с родственниками за границей; о том, что найдена моя фотокарточка в Польше, и что после демобилизации я пытался совершить побег в Польшу и т.д. Топографическая карта, которая хранилась у меня с 1930 года в книгах, о которой я уже забыл и которая была изъята при моем аресте, послужила здесь уликой в воровстве последней, со шпионскими целями. Все вновь предъявленные обвинения, являющиеся вымыслом гр. Прищепенко, последний под угрозами и путем искажений моих показаний, стремился их за мной закрепить и представить меня как действительного врага народа. А перед тем, как предложить мне подписать протокол допроса, гр. Прищепенко сделал оговорку, что "пусть все поставленные мной вопросы не смущают, они придуманы мной для проверки". При подписании протокола об окончании следствия и на этот раз за мной были закреплены ст. 58-10, т.е. контрреволюционная агитация. Я обратился с просьбой дать возможность выставить свидетелей, которые могут разоблачить всю эту клевету. Но гр. Прищепенко ответил, что данной возможности представлено не будет и что мое дело до суда допущено не будет, а передается в тройку. Мной было подано заявление начальнику особого отдела Черноморского флота, с указанием всей лживости предъявленных мне обвинений, но ответа я не получил. Через десять дней, т.е. 4 декабря 1937 года, спустя два с лишним месяца со дня ареста, я вновь был вызван гр. Прищепенко, который предложил мне расписаться на постановлении, гласившим, что на основании личного заключения пом. оперуполномоченного гр. Прищепенко - я обвиняюсь в шпионаже, т.е. по ст. 58-6. Я вторично подал заявление начальнику особого отдела Черноморского флота и прокурору Черноморского флота, где изложил необоснованность обвинений и просил дополнительно расследовать, ибо шпионаж с моей стороны не существует в природе, но и на этот раз ответа не последовало, несмотря на все мои страдания. А 9/??-38 г. я был переведен в Севастопольскую тюрьму, где объявили мне, что за контрреволюционную деятельность Особым совещанием Союза я осужден сроком на десять лет, с отбыванием в исправительно-трудовых лагерях в г. Чивью. Получивши данное извещение и не чувствуя за собой никакой вины, я вынужден обратиться к Вам, гр. Верховный прокурор и просить о пересмотрении моего дела, ибо предъявленное обвинение мне - является исключительно клеветническим вымыслом старшего политрука гр. Луконина, для чего последний выставил лжесвидетелей гр.гр. Хлыкова, Вологдина и Петрова, которых я разоблачил в их нечестных действиях, как военнослужащий. Для того, чтобы Вам была ясна была причина этой клеветы, я прилагаю копию заявления, которое мною было подано прокурору Черноморского флота, и где я изложил все подробно. А так как бумаги в камере имею недостаточно, я только смогу изложить кратко свою автобиографию, что считаю здесь необходимым. Родился я в 1907 году в бедняцко-крестьянской семье, в дер. Тетерки, Пулинского района Житомирской области. Родители по национальности - украинцы, происхождения также из крестьян. Отец, придя с фронта империалистической войны, по доносу кулаков, арестовывался белыми за революционную пропаганду, ибо в действительности развивал большевистские идеи. Состоял в комитете незаможных селян. В 1922 году я поступил в комсомол, высмеиваемый и преследуемый кулацкой частью молодежи, в дни его организации. Работал на выборных руководящих комсомольских должностях. С помощью комсомола я окончил семилетку и прослушал курс агрономического техникума. Работая в Донбассе, я в 1928 году был послан в военную артшколу, г. Москвы. В 1931 г. переведен во 2-ую Ленинградскую артшколу, которую окончил в марте месяце 1932 года, и был назначен в 3-ю крепостную артбригаду береговой обороны Балтийского флота на должность командира взвода. Имея хорошую аттестацию с училища, я вскоре был допущен к обязанностям командира батареи. В январе месяце 1933 года - из числа лучших командиров, я был послан на спецкурсы тяжелой ж.д. артиллерии. По окончании таковых, я получил одно из лучших назначений по данной специальности. Работая по организации новых железнодорожных артиллерийских систем, в должности командира транспортера, я в 1934 году на полигоне, во время обстрела системы, получил благодарность Наркома Обороны за хорошую работу. Командование меня ценило, как хорошего командира-специалиста. Правда, я отличался несколько ретивым и щепетильным характером, заключающимся в том, что всякое ненормальное явление я болезненно переживал и виновников таковых (из вышестоящих начальников) я разоблачал, невзирая на лица, но всегда честно и справедливо. Эта черта не каждому нравилась, что давало иногда чувствовать по службе. Занимаясь лекторской работой по обучению кадров, я, как любитель, руководя хоровым кружком, я зимой 1934 - 1935 года получил болезнь горла. Потеряв голос, (что переживалось тяжело, так как болезнь начала проходить в хроническую форму) я подал докладную о переводе меня на штабную работу, чтобы представилась возможность вылечить горло и перейти опять по специальности. Просьба моя удовлетворена не была и дело дошло до командующего Б.М., который меняет мне специальность и назначает начальником химической службы в другую часть. С этим действием я не был согласен, ибо по данной специальности не был подготовлен и не любил ее, в результате чего я получил соответствующую аттестацию. Осенью 1935 года я был откомандирован на спецкурсы по химической специальности, где в течение нескольких месяцев я ходатайствовал о переводе меня на старую должность, но командующий Б.М. просьбу мою не удовлетворил. С половины учебного года мне химия начала нравиться, и я курсы окончил с оценкой на "хорошо" (балл 4,5), после чего приказом наркома был назначен начальником химической службы в береговую оборону Черноморского флота. Штабом флота я был назначен в 4-й отдельный артдивизион..., где я стал "врагом" комиссара Луконина и впоследствии "врагом народа", вопреки отличным показателям в боевой хим. подготовке за 1937 год, о чем подробно изложено в приложении. 20/??-38 г Войнелович". 1964 год. Цыганская проблема в Советском Союзе. Пишет учитель цыганской школы Саткевич. "Председателю Президиума Верховного Совета СССР тов. Микояну Анастасу Ивановичу от цыгана Саткевича Николая Георгиевича В какие только края не проникали вездесущие землепроходцы! но никому и никогда не удалось побывать в Цыгании, потому что никто не знает такой страны. По всему свету разбросаны цыганские племена. Скупо переняв нервы и обычаи страны, которая становиться для них родной, цыгане повсюду сохраняют свой быт, удивительно пестрый и неуютный, как их кибитки и ветхие шатры. Веселый одаренный, гордый народ цыганский в силу целого ряда причин был, да и сейчас еще в массе своей, оторван от мировой культуры. Необычайна судьба этого народа. Даже историки не могут точно проследить его путь. Можно лишь говорить о том, что в 10 веке вдруг, по неизвестным причинам, цыганские племена покинули Индию и расселились, минуя Иран, Сирию, Египет, в Греции, в Западной и Восточной Европе. И привычка к кочевью и неустойчивый вклад - все это результат многовековых невзгод народа. Вот почему свое существование цыгане поддерживали мелкими ремеслами: кузнечным делом, лужением. Во многих странах и царской России цыгане под ярмом бескрайней нищеты скитались как затравленные волки по дорогам, вдыхая дым костров в шатрах дырявых. Что видел цыганский народ? О чем уныло пел? - о нужде и тоске. Молча, как их кони, они тащили свой нищий хомут. Капитализм ничего не дал цыганам, кроме бед и горя. В царской России основным источником их скудного заработка были: гадание, барышничество. Везде, где побывал цыган, не обходилось без воровства. Постоянное гонение на цыган повлияло не только на характер их трудовой деятельности. Оно глубоко отразилось и на культуре этого народа в целом. В таборном быту, на дорогах скитаний не могли в полную силу расцветать даже устное народное творчество и прикладное искусство. А когда народ не имеет письменности, сберечь сполна ценное, достойное передать из поколения к поколению невозможно. Необходимы для этого были коренные социальные изменения, такие изменения, которые сохраняют все хорошее из прошлого народа и всесторонне способствует их дальнейшему развитию. Такие изменения принесла цыганскому народу Великая Октябрьская социалистическая революция. Ленинская партия уделяет большое внимание расцвету самобытной культуры каждой национальности. При советской власти цыгане получили право по-новому определить свое место в обществе. Президиум ВЦИК и Совнарком СССР 1 октября 1926 года издали постановление, обязывающее союзные республики заняться отведением земли цыганам. Очень важно было вовлечь цыган-кустарей в рабочую среду. Эта забота о немногочисленной кочевой народности указала цыганам путь в новую жизнь. На Украине, в Белоруссии, на Северном Кавказе и других районах страны создавались колхозы. В 1930 году открылись артели цыганской пищевой и химической промышленности в городе Москве. Приучить цыган к земле, заставить их полюбить труд оказалось нелегким делом. Поэтому вопросы трудового воспитания этого народа партия решала с учетом его прежнего образа жизни и духовного склада. В артелях пищевой промышленности работали преимущественно женщины. Проявленная гибкость партии вскоре окупилась тем, что именно здесь появились первые среди цыган комсомольцы-ударники. Оседлость в истории человечества имела положительную роль. Она явилась основой государственности, но в условиях социализма понятие "страна", "государство" - приобрело иной смысл. Цыгане не обособились в пределах СССР, в этом и не было необходимости. Сам принцип самоопределения помогал рождению культуры цыган. Ускоренному духовному перерождению бывших кочевников содействовали все доступные формы воспитательной работы. Основы Цыгании были заложены. Но ее народ не расстался с установившимися в веках обычаями. И под разрушительным натиском военного времени все созданное распалось. Теперь все нужно начинать заново. 20 октября 1956 г. было издано постановление Совета Министров РСФСР. В пункте № 3 написано "Обязать обл.(край) исполкомы, Советы Министров автономных республик, горисполкомы городов республиканского (РСФСР) подчинения и обеспечить культурно-бытовое обслуживание цыган, переходящих к трудовому, оседлому образу жизни, обучению их детей в школах, а также прием детей цыган в детские сады и ясли". В пункте № 4 постановления Совета Министров РСФСР в нашей области не выполняются, несмотря на то, что со дня рождения постановления прошло почти 8 лет. По неполным данным, в Иркутской области проживает 869 человек взрослых цыган и 456 человек юношей до 18 лет. Всего взрослых и юношей 1.325 человек, а работают из них 222 человека. Из всех живущих в области цыган взято на оперучет 123 человека. Цифры говорят сами за себя. Трудоустройством и просвещением в Иркутской области и в других областях страны, на местах жительства цыган не занимаются. Цыганскому народу не хватает образования, которое родит другое, естественно, сознание. Поэтому все усилия необходимо направить на осуществление этой задачи - обучение и воспитание детей и юношей, не забывая о взрослых людях, как в вопросе просвещения, так и в вопросах трудоустройства. Необходимо открыть для детей школы-интернаты, в которых они получат образование и смогут развивать свои способности и таланты. Для молодых девушек и парней надо организовать вечерние школы при клубах на предприятиях или школах, привлекая взрослых. Нам надо сохранить все хорошее, свойственное цыганскому народу: песню, пляску и культивировать их. Это возможно сделать только в школах интернатах. Есть люди, которые не верят в силу цыганского народа. Но мы - соплеменники народа, сами создавали вместе с русским народом Цыганию в 1930-х годах и видели, как она развивалась. Профессор М. Сергиевский в 1930 году сказал следующее о цыганском народе: "Мы не сомневаемся, что процесс этот пройдет вперед еще более быстрыми шагами по мере усиления культурной и политико-просветительской работы среди цыган, и без колебания высказываем уверенность, что через два-три десятилетия удастся наверстать то, что упущено в прежние сотни лет цыганского темного существования". Эти слова профессора Сергиевского говорят сами за себя. Пусть "неверующие" в силу народа цыганского прочтут их внимательно и сделают правильный вывод. Мы, культурные цыгане, поведем народ наш с помощью других народов, с помощью нашей партии и правительства к новой жизни, рождению, росту и расцвету советской послевоенной Цыгании. Народу цыганскому необходима немедленная помощь правительства и общественности. Сам народ не выйдет из того тупика, куда его загнала история. Теперь позвольте мне поделиться моей радостью - нашей радостью. В 1963 году при 56 средней школе г. Иркутска организован цыганский класс. Учиться в нем 20 человек. Конечно, это песчинка. Но для того, чтобы построить здание, не обойдешься без закладки первого кирпича. Первый кирпич Цыгании заложен в Иркутске. Теперь надо закладывать фундамент послевоенной Цыгании, открывая там, где есть цыгане: 1. Школы-интернаты для детей. 2. Школы для молодежи. 3. Артели для работы мужчин и женщин, с учетом их прежнего образа жизни. Обогащенный познанием народ легче отказываться от всего мешающего ему хорошо жить и трудиться. Труд в понятии новых цыган станет потребностью. Цыгане - граждане СССР. Их надо учить. Они будут жить при коммунизме! Учитель Иркутской цыганской школы Саткевич г. Иркутск. 4 августа 1964 года". Анастас Микоян, ознакомившись с письмом, направил его в Совет Министров РСФСР, который 2 февраля 1965 г. подготовил ответ. "В письме на имя товарища Микояна А.И. учитель Саткевич Н.Г. ставит вопрос об улучшении трудового воспитания людей цыганской национальности путем создания специальных школ-интернатов для детей, училищ для молодежи и артелей для взрослого населения. Опыт создания специального класса из детей цыган в средней школе № 56 г. Иркутска, на который ссылается т. Саткевич, себя не оправдал. В классе оказались дети разных возрастных групп (от первого по четвертый класс), качество знаний учащихся было крайне низкое. Не удалась и попытка создать отдельную группу из детей цыган в одной из школ-интернатов г. Иркутска - родители высказались за обучение их детей в общеобразовательных школах по месту жительства. В настоящее время работниками аппарата Совета Министров РСФСР производиться проверка на местах положения дел с приобщением к труду населения цыганской национальности. Зам. Председателя Совета Министров РСФСР В. Кочемасов". В передаче использованы документы из Государственного архива Российской Федерации. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
