Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[30-07-05]
Документы прошлогоДипломатическая "кухня" Большой тройкиРедактор и ведущий Владимир Тольц
Елена Зубкова: В эти дни 60 лет назад в немецком городе Потсдам, что под Берлином, завершала свою работу мирная конференция. Только что в Европе закончилась Большая война. И картину будущего мира предстояло нарисовать собравшимся в Потсдаме победителям, союзникам. Но Потсдамская конференция вошла в историю не только как заключительный аккорд Второй мировой. Встреча в Потсдаме стала последней для участников Большой тройки - этого по-своему уникального союза лидеров Соединенных Штатов, Великобритании и СССР. Владимир Тольц: Надо, наверное, вспомнить, что на встрече в Потсдаме сама Большая тройка была уже, как говориться, "не та", т. е. не в своем первоначальном составе - Сталин, Рузвельт, Черчилль. Франклин Рузвельт ушел из жизни в апреле 1945-го, и его место в Большой тройке занял новый американский президент Гарри Трумэн. Черчилль приехал в Потсдам, но вскоре вынужден был уступить свои полномочия Клементу Эттли, победившему на выборах в Великобритании. От Большой тройки времен Второй мировой войны остался только Сталин. И как знать, может быть именно "смена партнеров" предопределила ее конец? Елена Зубкова: Вообще о личных, человеческих отношениях между лидерами Большой тройки известно не так уж много. Что-то рассказал в своих мемуарах Черчилль, о чем-то поведали переводчики и дипломаты. Вот, пожалуй, и все. Еще меньше мы знаем о том, как работала собственно дипломатическая "кухня", налаживая отношения между союзниками, которые не так давно были не просто противниками, а самыми что ни на есть заклятыми врагами. И здесь тоже не последнюю роль играли личные контакты, личное общение. В конце концов лидеры стран встречались не так часто, а всю повседневную работу выполняли дипломаты, прежде всего послы. Вот об этой, так сказать, "будничной" истории Большой тройки мы и хотели сегодня поговорить. И поможет нам это сделать моя коллега, историк, ведущий научный сотрудник Института российской истории Академии наук Ирина Быстрова. Ирина работает сейчас с документами, которые не так давно считались секретными. Речь идет о записях бесед Сталина с иностранными дипломатами. Скажите, Ирина, а что действительно, эти документы дают нам что-то новое для понимания механизма работы Большой тройки? Ирина Быстрова: На самом деле большие фрагменты личной переписки между Сталиным, Рузвельтом, Черчиллем, так же, как и официальные протоколы дипломатических бесед были опубликованы в Советское время. Однако эти документы публиковались фрагментарно, из них были большие изъятия по соображениям цензуры. Нужно было показать советских руководителей в нужном свете, поэтому многие детали личных взаимоотношений остались вне поля зрения этих официальных сборников. И только в последние годы в архивах были открыты личные фонды руководителей Советского Союза, которые можно изучать в полном объеме. И только на основании этих документов можно судить о всей совокупности этих отношений между дипломатами и советских руководителей без каких-то купюр - самое главное значение этих документов. О значении человеческого измерения истории говорить специально не приходится, поскольку оно является таким более живым, наиболее важным для многостороннего понимания истории. В частности, личные качества того же Сталина, того же Молотова и других советских руководителей предстают в этих беседах совершенно неожиданной стороной и значительно дополняют наши представления об этих людях, как о личностях. Владимир Тольц: В дипломатии, как и в других сферах жизни: лиха беда начало. И, конечно, труднее всего было тем, кто начинал. Как, например, Арчибальд Керр, назначенный послом Великобритании в СССР в марте 1942 года. 28 марта его принимал Сталин. Встреча эта проходила не совсем в обычном месте - в бомбоубежище Кремля (В тот день к Москве неожиданно прорвались немецкие самолеты). Сталин и Керр разговаривали больше двух часов. В архиве сохранилась запись той беседы. В документе упоминается генерал Макфарлан, глава британской военной миссии. "В начале беседы Керр заявляет, что он очень счастлив увидеться с т. Сталиным. В течение ряда лет он много читал и много слышал о Сталине и всегда питал надежду, что сможет познакомиться с одним из великих деятелей нашего времени. Сталин говорит, что он боится, что Керр может преувеличивать значение его личности. Керр отвечает, что за послами всегда идет слава, что они всегда преувеличивают. Но он не таков. Многие годы опыта научили его, что лучше быть откровенным. Сталин отвечает, что это правильно. Наш опыт таков же. Керр спрашивает, получил ли Сталин послание Черчилля, которое он передал Сталину. Сталин отвечает, что он получил это послание. Керр говорит, что если Сталину угодно, чтобы он действовал в качестве почтальона, то он готов передать Черчиллю ответ Сталина на послание. Сталин благодарит Керра. Сталин полагает, что ответ лучше послать через Керра. Сталин выражает Черчиллю благодарность за послание. Сталин заявляет, что наши люди довольны, что Англия хорошо выполняет свои обязательства по поставкам вооружения - аккуратно и лучше, чем мы думали. Но британские люди, работающие в СССР, недовольны нашими людьми. Керр говорит, что он беседовал со своим новым другом Макфарланом. Он выражал удовлетворение приемом, оказанным ему на Севере и при поездке на фронт. Он хотел бы поближе подойти к советским людям и работать с ними в более тесном контакте. Но ему иногда кажется, что его держат на расстоянии руки от советских людей. Макфарлан считает, что совместная работа наших генштабов недостаточно тесная. Он старается сблизить работу наших стран, как это подобает двум союзникам. Сталин говорит, что, возможно, сотрудничество наших штабов недостаточно тесное. Относительно Макфарлана и британских людей, работающих в России, Сталин говорит, что между англичанами и русскими есть некоторые недоразумения. Это недоразумения объясняются тем, что англичане и русские не совсем друг друга понимают. Русские, особенно военные, сильно заняты, мало спят. Фронт большой и требует к себе постоянного внимания. Это не всегда понимают англичане. Макфарлан обижается, что он мало встречается с русскими, мало веселится с ними. С другой стороны, есть ошибки, грубости и недостатки со стороны русских. Например, люди Макфарлана попросили показать им ПВО Москвы. Русские почему-то отказали. Макфарлан думает, что есть приказ не показывать. Систему ПВО Москвы показать можно - это чепуха. Сталин говорит, что Макфарлан делает поспешные выводы. Сталин заявляет, что может быть Макфарлан хочет осмотреть еще что-нибудь, например, образцы трофейного вооружения. В этих случаях он должен обращаться не к малым людям, которые воспитаны в том духе, что все секретно, а должен обращаться к Шапошникову, Василевскому, к нему, Сталину". Елена Зубкова: По-видимому, Сталин и Керр понравились друг другу. Во всяком случае, Сталин приглашал британского посла для личной беседы еще не раз, хотя по протоколу делать это было совсем не обязательно. В конце концов такого рода контакты проходили по ведомству Молотова, наркома иностранных дел. Поэтому я хочу спросить Ирину Быстрову: чем же так заинтересовал Керр Сталина, и вообще что это был за человек - британский посол? Ирина Быстрова: Арчибальд Керр, старый дипломат, профессиональный дипломат, человек аристократического происхождения, который до того. Как был назначен послом в СССР, ему тогда было около 60 лет, проработал в целом ряде стран. Последнее место работы его до Советского Союза - это был Китай, где он работал с известным китайским лидером Чан Кай-ши. И в своей первой беседе со Сталиным он очень много делился о личных качествах Чан Кай-ши, кстати говоря, сравнивал его со Сталиным. И в дальнейшем Керр работал послом Великобритании в СССР практически на протяжении всей войны. То есть с марта 42 года до марта 46 года, даже уже послевоенный период. Он участвовал практически во всех конференциях - Тегеранской, Крымской, Подсдамской, конференции в Сан-Франциско. И в общем-то практически был участником всех важнейших событий. Если говорить о личных качествах этого человека, то нужно отметить его необыкновенно острый ум, необыкновенно углубленное видение событий, английский юмор, который был свойственен как ему, так и Черчиллю. Кстати, беседы с Черчиллем тоже всегда окрашены в живые тона. И безусловно, очень важным качеством Керра была глубокая симпатия к Советскому Союзу. Далеко не все представители союзников, союзных стран относились к СССР положительно, многие из них были настроены антисоветски. В частности, представители, которые работали на Дальнем Востоке, там были большие противоречия. А Керр всегда, практически все источники подчеркивают, что он очень уважал и советский народ, и Красную армию, и товарища Сталина, и всех руководителей. То есть симпатия к СССР ему была свойственна. Он позволял обсуждать серьезные проблемы, серьезные противоречивые вопросы. Такие как, например, вопрос об открытии Второго фронта, польская проблема, вокруг которой всегда было много нелицеприятных высказываний, обмены мнениями. Обсуждать эти проблемы в такой непринужденной манере, сглаживать эти противоречия. И Сталин в беседах с Керром выступает несколько другим человеком, то есть он тоже становится более живым, раскованным, непосредственно реагирует на замечания шутливые Керра, смеется и в ответ на его юмористические пассажи тоже шутит сам. Если, например, сравнить его беседы с Керром с дипломатическими беседами аналогичными с представителями США, то мы увидим, что беседы с американцами в основном носили такой деловой, сухой характер, это было связано во многом и с личными качествами тех американцев, с которыми он говорил. А беседы с Керром всегда очень непосредственные и живые. Достаточно хорошо известен факт, что через послов вожди Большой тройки обменивались подарками регулярно. Практически в одной из первых бесед Керр неожиданно подошел к Сталину, сказал, что он сразу хочет к нему обратиться с неожиданной просьбой - передать ему в руки трубку товарища Сталина. Керр сказал, что он хотел бы начертить контур этой трубку, чтобы заказать для Сталина трубку в Лондоне у своего очень хорошего мастера. То есть это то, с чего он практически начал свои встречи со Сталиным. Естественно, Сталин благодарил Керра и передал ему трубку, и затем этот заказ был выполнен. Беседы и встречи между Сталиным и Керром носили столь неформальный характер, что доходили до таких довольно забавных эпизодов. В частности, через послов Черчилль, Рузвельт обменивались со Сталиным различными посланиями, они очень часто передавались в устной форме и еще через каких-то посредников. В частности, Черчилль со Сталиным в 43 году обменялись рядом посланий через посредничество президента Чехословацкой республики Бенеша. В одной из бесед Керр заявляет, что Черчилль просит передать свои приветствия маршалу Сталину. Сталин благодарит. Керр говорит, что Черчилль был очень доволен тем посланием, которое товарищ Сталин передал ему через Бенеша. Бенеш сказал, что маршал Сталин шлет Черчиллю поцелуй. Черчилль просил его, Керра, передать ответный поцелуй маршалу Сталину. Он, Керр, хотел бы знать, желает ли маршал Сталин, чтобы это было сделано устно или он, Керр, действительно должен поцеловать маршала Сталина? Товарищ Сталин отвечает, что он хочет равенства. Черчиллю через Бенеша поцелуй был передан устно. Владимир Тольц: Лидеры Большой тройки, как известно, встречались трижды - в 1943-ем Тегеране, и в 1945-м - сначала в Ялте, потом в Потсдаме. Но Сталин познакомился с Черчиллем еще до Тегерана. Впервые они встретились в Москве, в августе 1942 года. Об этой встрече и впечатлениях Черчилля посол Керр рассказывал на приеме у Молотова. "Керр говорит, что он вынес впечатление, что в результате последней беседы Черчилля со Сталиным между ними установились хорошие личные отношения. Он, Керр, придает этому особенное значение. Молотов спрашивает, каковы впечатления Черчилля. Керр отвечает, что он был на даче в последний вечер. Черчилль пригласил его на ужин в половине 9-го. Керр считал, что если Черчилль приедет к ужину точно к половине 9-го, то это будет плохим признаком. Но Черчилль опаздывал, и настроение Керра повышалось. Черчилль вернулся домой только в половине 4-го утра. Первое, что сделал Черчилль, когда вернулся - он бросился на один из больших диванов и сказал: "У меня очень сильная головная боль, но, ей богу, это того стоило". Затем Черчилль передал Керру вкратце содержание беседы. Черчиллю казалось, что он достиг очень многого в установлении личных отношений со Сталиным. Он был счастлив. Настроение Черчилля напоминало настроение молодого человека, сделавшего предложение, которое было принято. Керр спрашивает Молотова, является ли такое настроение взаимным. Молотов отвечает, что, по его впечатлению, взаимность была достигнута. Керр говорит, что на Черчилля Сталин произвел впечатление не только как государственный человек, но и как человек. Черчилль говорит, что ему нравится Сталин, и он, в свою очередь, хочет, чтобы он понравился Сталину. Молотов отвечает, что личные симпатии и взаимопонимание имеют большое значение для совместной работы. Керр отвечает, что теперь для Черчилля легче будет обращаться непосредственно к Сталину, т.к. он знает его стиль. Молотов отвечает, что как Сталин, так и Черчилль имеют сложившийся стиль в работе и в подходе к вопросам, и каждый из них, вероятно, будет писать в своем собственном стиле, но впечатление от встречи будет помогать в нахождении лучшего подхода и взаимопонимания вопросов, которые еще предстоит обсудить в очень сложной обстановке. Переговоры и беседы проходили не всегда гладко, но ему, Молотову, кажется, что это скорее плюс, чем минус, т.к. в этих откровенных переговорах выявились мнения сторон. Керр говорит, что ему кажется, что расхождения во мнениях увеличили уважение Черчилля к Сталину. Ему, Керру, кажется, что Черчилль нашел в Сталине все динамические качества, которыми он обладает сам и это его, Черчилля, поразило. На Черчилля произвела впечатление быстрота, с которой Сталин схватывал отдельные моменты переговоров и быстрота, с которой он указывал на сильные и слабые стороны этих моментов. Поэтому он, Керр, принимавший небольшое участие в приезде Черчилля, считает, что его поездка была положительным фактором. Молотов отвечает, что он надеется, что результаты будут хорошими". Елена Зубкова: Для иностранных дипломатов Советская Россия долгое время была закрытой страной. Поэтому вполне естественно, они хотели как можно больше узнать о ней, познакомиться, поговорить с людьми. Сделать это было не так просто. Британский посол Арчибальд Керр жаловался Сталину: "Керр говорит, что... он несчастливый посол. Он ни с кем не видится и ни с кем не говорит, кроме своих сотрудников. Он черпает свою духовную пищу только из своих разговоров со Сталиным, Молотовым, Вышинским и Павловым. Эти беседы дают очень многое. Но это единственные люди, с которыми он говорит. Он хотел бы расширить круг своих знакомых. Сталин говорит, что это придет. Дело в том, что у нас мало людей, знающих английский язык, а в английской миссии мало людей, знающих русский язык. Сталин добавляет, что мы поможем Керру в этом отношении. Язык - говорит Сталин, - вот что мешает. Керр говорит, что если это окупится, то он готов изучить русский язык. Дело в том, что в Лондоне его все спрашивали, что за люди русские. Он им описывал Сталина и Молотова. Он, Керр, полагает, что дал правильное описание. Он, Керр, хотел бы видеть рабочих, работающих на советских заводах, особенно зимой. Сталин спрашивает Керра, разве кто-нибудь мешает ему в этом? Мы поможем Керру в этом отношении. Он скромен. Американцы - те более смелые люди. Они просят все им показывать.... Англичане и американцы разные по характеру люди, хотя они и имеют общий язык". Елена Зубкова: Понятно, что дело было не только в общности языка или, напротив, языковом барьере. За годы войны союзники стали, может быть, чуть лучше понимать друг друга. Но это не значит, что из их отношений исчезли проблемы и взаимные претензии. Перед тем, как покинуть Москву, Арчибальд Керр в январе 1946 года последний раз беседовал со Сталиным. "Керр заявляет, что русские слишком подозрительно относятся к англичанам, а англичане - к русским. После своего назначения в Москву он, Керр, поставил себе задачей устранить эту мнительность во взаимоотношениях между обеими странами, но, кажется, его усилия потерпели неудачу. <...> Сталин говорит, что это происходит потому, что с Советским Союзом не обращаются как с союзником. Он исключает Керра и тех британских представителей, который работают в Москве, но он имеет в виду британское правительство и его главных представителей, которые обращаются с Советским Союзом не как с союзником. Но что же с этим поделаешь! Керр отвечает, что дело будет выправлено. Он обещает, что использует все свое влияние для этого. Теперь он как лорд имеет больше веса. Сталин говорит, что он должен поздравить Керра с новым титулом. Керр говорит, что во время одного из приемов, - это было уже в 4 часа утра, - Генералиссимус Сталин обещал дать ему звание князя и княжество на Кавказе. При этом Генералиссимус Сталин заметил, что к лицу Керра очень пойдет корона. Черчилль помнит об этом и как-то спрашивал его, не получил ли он уже княжество. Он однако не рассматривает это как обязательство со стороны Генералиссимуса, но есть одна вещь, которую он хотел бы получить в подарок перед своим отъездом. Он уже говорил об этом Молотову. Речь идет о выезде из Советского Союза четыре жен британских подданных... Сталин говорит, что некоторые из жен британских подданных, уехавшие из Советского Союза, снова вернулись в Советский Союз. Молотов замечает, что из этих жен в Советский Союз вернулась одна, а другая не может найти в Лондоне своего мужа, который ее бросил. Керр говорит, что мужья иногда убегают от своих жен, и это случается даже в высокопоставленном обществе. Он был бы очень благодарен, если бы был разрешен выезд четырем женам, мужья которых постоянно недоедают ему своими письмами. Сталин отвечает, что это можно устроить. Керр спрашивает, может ли он сказать Генералиссимусу Сталину несколько слов о жизни иностранного посла в Москве. Если иностранному послу в Москве не везет в коллегах, то он будет чувствовать себя в Москве очень одиноким. От времени до времени стимулом для него служат визиты к Генералиссимусу Сталину и Молотову. Он должен сказать, что когда Молотов в хорошем настроении, с ним очень приятно поговорить. Но в настоящее время иностранный посол в Москве вынужден общаться лишь со своими сотрудниками или своими коллегами, которых он, за исключением Гарримана, считает очень нудными людьми. Поэтому в интересах хороших настроений среди послов...он просил бы Генералиссимуса Сталина расширить круг знакомых иностранных послов в Москве, включив в него писателей, врачей, ученых - представителей интеллигенции, с которыми всегда приятно бывает иметь общение. Сталин спрашивает Керра, что нужно для этого сделать. Может быть, основать клуб? Керр отвечает, что в этом нет нужды. Ему приходилось встречаться с очень интересными людьми на приемах, устраиваемых Молотовым. Но оказывалось, что люди не хотели посещать посольство. Когда он, Керр, приглашал их к себе, они очень любезно отвечали согласием, но не приходили. Он думает, что если можно было бы намекнуть как-либо, что с послами можно заводить дружбу, возможно советские люди стали бы приходить в посольство и положение сразу бы резко изменилось. Сталин говорит, что, следовательно, по мнению Керра, советские люди боятся приходить в посольство. Керр отвечает утвердительно. Сталин благодарит Керра за совет и говорит, что это можно будет сделать...". Елена Зубкова: В конце беседы, как водится, предполагался обмен любезностями и подарками. "Керр говорит, что в заключение он хотел бы поблагодарить Генералиссимуса Сталина за многочисленные любезности, оказанные ему лично Генералиссимусом. Сталин выражает сожаление, что Керр уезжает из Москвы и спрашивает его, что он хотел бы получить в подарок на память. Керр говорит, что он хотел бы получить от Генералиссимуса Сталина фотографию с надписью красным карандашом. Сталин говорит, что он сделает надпись чернилами. Керр говорит, что он очень просит Генералиссимуса Сталина сделать надпись красным карандашом, т.к. он очень привык его всегда видеть с красным карандашом в руках. Сталин спрашивает, не хочет ли Керр получить какое-либо вино в дорогу и если да, то какое именно. Керр отвечает, что он был бы очень благодарен за это и говорит, что он как серьезный человек предпочитает коньяк. Керр просит Молотова подарить ему фотографию. Молотов обещает это сделать". Владимир Тольц: И какова же судьба этих подарков и обещаний? Я имею в виду не княжество на Кавказе: в конце концов титул лорда - пусть даже Сталин здесь и не при чем - был для Керра неплохим утешительным призом. А вот чем закончилась вся эта трогательная история с дарственными надписями? Что Вы скажете об этом, Ирина? Ирина Быстрова: Распоряжение товарища Сталина было, безусловно, выполнено, и переводчик Павлов доставил портреты Сталина и Молотова Керру, о чем есть запись в дневнике Павлова:.26 января 46 года по поручению Молотова Сталин посетил Керра в британском посольстве, вручил ему портреты Сталина и Молотова. На портрете Сталина была сделана надпись: "Другу Советского Союза лорду Керру. Сталин. 25.01.46 года". На портрете Молотова была сделана надпись: "Сэру Керру с наилучшими дружественными пожеланиями. В.Молотов. 16 января 1946 года". Сталин выбрал менее формальный способ выражения и назвали, Керра другом Советского Союза, что было, конечно, большим комплиментом. Надпись Молотова более официальна. Сам Керр был очень тронут сделанным ему подарками и написал Сталину специальное письмо. Надо сказать, что после Москвы он был отправлен в Вашингтон послом Великобритании в США. И на пути в Вашингтон он написал письмо Сталину 2 февраля 46 года, это было письмо личного характера. Начиналось оно трогательными словами: "Мой дорогой генералиссимус". И далее в письме Керр писал, что незадолго до отъезда из Москвы он получил подарки, "которые вы столь любезно мне сделали. Икрой я поделился в Сингапуре с лордом Мао Батеном, поскольку он мне нравится. Его глаза вспыхнули, и он разразился похвалами в ваш адрес. И так же поступили все генералы, которые при этом присутствовали. Боже, какой шум они подняли вокруг этой икры! Коньяк я сохранил для себя, чтобы выпить за ваше здоровье в Вашингтоне. Прекрасную шкуру барса я, к счастью, не могу съесть. Она произвела на меня сильное впечатление. Она и фотография, горячо благодарю вас за красный карандаш, надолго останутся у меня на память о человеке, к которому я испытывал подлинное уважение и привязанность". Елена Зубкова: Одной из главных обязанностей послов была подготовка встреч на высшем уровне. И в этом вопросе Сталин был не самым сговорчивым партнером. После Тегерана американская сторона предлагала организовать новую встречу Большой тройки на Аляске, летом 1944-го. У Сталина - не самого большого любителя путешествий - были на этот счет другие планы. Об этом он беседовал с американским послом Гарриманом и английским послом Керром в сентябре 1944. "Гарриман заявляет, что Президент просил переговорить с Маршалом Сталиным о том, что Маршал Сталин думает по поводу возможности встречи с Президентом и Черчиллем в какое-нибудь время в ноябре. Так как это время года исключает встречу на Аляске, Президент предлагает район Средиземного моря. Сталин отвечает, что встреча желательна, но дело в том, что за последнее время он стал все чаще и чаще болеть. Недавно, вернувшись из поездки на фронт, он заболел. Раньше у него грипп продолжался один-два дня, а теперь он длится полторы-две недели. Возраст сказывается. Гарриман заявляет, что он об этом очень сожалеет, и он уверен, что Президент также будет об этом сожалеть... Гарриман говорит, что, может быть, все-таки климат Средиземного моря будет полезным для Маршала Сталина. Сталин отвечает, что вообще ему трудно переносить большие поездки. Например, когда он летел на высоте 4 тыс. метров из Ирана, у него в течение двух недель болели уши. Молотов говорит, что Сталину нужно беречь свое здоровье. Таково мнение всех коллег Сталина Сталин говорит, что его вполне может заменить Молотов, который является его первым заместителем". Владимир Тольц: Говоря, что его можно заменить Молотовым, Сталин, конечно, лукавил. Такой незамысловатый способ давления на союзников. И про слабое здоровье и возраст - тоже очередная уловка. В конце концов и Черчилль, и уж тем более Рузвельт тоже были людьми не самыми молодыми и не самыми здоровыми. Но Сталину уступили. Вторая встреча Большой тройки прошла в Крыму, в Ялте. Как того хотел Сталин. И та ялтинская встреча была последней, когда они собирались втроем. Следующая прошла уже без Рузвельта. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
