Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-10-04]
Поверх барьеровCолистка Мариинского театра Мария Горцевская. "4" - дебютный фильм Ильи Хржановского. Новые русские писатели: в московской студии Максим Кононенко, он же Мистер ПаркерАвтор Сергей Юрьенен Сергей Юрьенен: В нашей питерской студии солистка Мариинского театра Мария Горцевская. "4" - дебютный фильм Ильи Хржановского. Новые русские писатели: в московской студии Максим Кононенко, он же Мистер Паркер. Откроет выпуск рубрика "Культура регионов": Храмы Томска - в этом городе, библейски выражаясь, собирают камни. О том, как это происходит, Сергей Скворцов: Сергей Скворцов: История храмового зодчества Томска начинается наказом царя Бориса Годунова, который он дал на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта 1604 года: "Лета 7112-го 25 дня Государь-царь и Великий князь Борис Федорович Всея Руси велел голове Гавриилу Ивановичу Писемскому да Василию Тыркову на своей государевой службе вверх по Оби реке на Томи в Томской волости поставить город. А, поставя город, а на городе наряд и пушечные запасы в казне устроя и караулы по городу поставя крепкие, поставить храм во имя живоначальной Троицы, да пределы страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба, а другой Федор Стратилата". Более сорока православных церквей, католический костел, мусульманские мечети, иудаистские синагоги, сосуществование религий и соседство церквей отражали специфику исторического формирования населения Томска. Сюда в немалом количестве попадали люди, лишенные имущества, гражданских прав, лишенные родины, но никого из них не лишали их вероисповедания. Ситуация коренным образом изменилась после Октябрьского переворота 17 года. Разорение церквей всех конфессий в первое десятилетие большевистского режима шло по всей стране. Архиепископ Томский и Асиновский Ростислав напоминает, что: Архиепископ Ростислав: В 20-30 годы в Москве осуществляется план, по которому Москве придавался образ коммунистического города, и поэтому разрушалась Москва Златоглавая, а строился именно другой город, который бы подходил идеологически новой власти. Нечто подобное осуществлялось и в Томске. К 1940 году в городе Томске не осталось ни одного действующего храма, все храмы были либо разрушены, взорваны, осквернены, либо просто стояли закрытыми. Сергей Скворцов: В 1784 году в Томске был освещен каменный двухъярусный Богоявленский собор. Вместе с каменным Гостиным двором, каменой ратушей, магистратом и каменой биржей Богоявленский собор составил первый каменный архитектурный ансамбль Томска, определивший место духовного и административного центра города 18 - середины 19 века. Именно в Богоявленском соборе в августе 1804 года была провозглашена Томская губерния, простиравшаяся от Северно-Ледовитого океана до Китая. В 1929 году собор был закрыт, а в его помещениях разместили завод резиновой обуви. Архиепископ Ростислав: Храм начал разрушаться, были снесены купола, была разрушена колокольня. И то, что не разрушили руки богоборцев, то довершило предприятие. Постепенно храм пришел почти в полное разорение. Серей Скворцов: Примерно тогда же была снесена часовня Иверской иконы Божьей Матери. Она была установлена в память о воинах 39 Томского гвардейского полка, участвовавшего в обороне Севастополя. О судьбе Свято-Воскресенского храма рассказывает его настоятель протоирей Петр. Протоирей Петр: Храм претерпел очень большие страдания. В 36 году его закрыли. И начались такие истязания этого храма: здесь был когда-то тир НКВД, затем было общежитие студенческое, потом МТС, далее находился в последнее время до 93 года Дальневосточный архив. Архиепископ Ростислав: Не могу среди разрушенных храмов не упомянуть жемчужину храмостроительства - величественный Троицкий собор, который строился по проекту архитектора Тона, того самого архитектора, который строил храм Христа Спасителя. Неслучайно, наверное, в общих чертах он напоминал этот величественный московский храм. Сергей Скворцов: Томская церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы старообрядческой Белокриницкой иерархии была освещена в 1913 году. Деревянный храм выполнен в нерусской стилистике. О его судьбе рассказывает староста старообрядческой общины Томска Василий Коробейников. Василий Коробейников: Храм существовал полностью до 41 года. В том году он был закрыт и в течение пяти лет он не работал, его конфисковали, и там находился склад продовольствия. Были случаи, что иконы вывозили органы КГБ. Сергей Скворцов: Томский римский католический костел Святой девы Марии был возведен в начале 30 годов 19 века. Архитектура костела выдержана в стиле венецианского классицизма с элементами барокко 17-18 веков. В середине 50 годов 19 века была построена каменная звонница Кампанелла с лестницей к Градскому или Ефремовскому взвозу. В середине 30 годов позапрошлого века прихожанин-негоциант Поклевский Козел подарил костелу дом ксендза. Рассказывает краевед, потомок сосланных в Томск поляков Василий Ханевич. Василий Ханевич: Костел просуществовал до июля 1937 года. Именно в июле 37 года был арестован ксендз Антоний Жуковский, приехавший из Иркутска по просьбе прихожан Томска. После ареста ксендза Жуковского и повальных арестов в городе Томске практически весь костельный актив был арестован и расстрелян. Это помещение использовалось как собачник, как аэроклуб, как другие подсобные помещения. Сергей Скворцов: В историческом описании Томска 1734 года академиком Миллером упоминаются в устье Ушайки три деревянные мусульманских мечети, принадлежавшие Бухарским и Чатским общинам Томска. В самом начале 20 века была выстроена каменная соборная Казанская мечеть, ее называли Красной мечетью по цвету примененного в ее строительстве красного кирпича. Тогда же в начале 20 века Бухарская община Томска построила собственную каменную мечеть в традициях средневековой бухарской архитектуры 14-15 веков. В нижнем ярусе мечети размещалась бухарское духовное училище. После закрытия Белой мечети в 1939 году минарет и купол были разобраны, в помещении мечети был размещен цех карандашной фабрики. В закрытой Красной мечети открыли ликероводочный комбинат. Борис Шайдулин: Считается среди мусульман, что это место оскверненное, что нельзя ничего восстанавливать. Есть и другие мнения, что Аллах все равно все очистит. Сергей Скворцов: Это Борис Шайдулин, участник восстановления одной из мечетей Томска. В 1902 году на Магистратской улице в Томске была открыта каменная хоральная синагога в стиле альгамбры. Она строилась при видном участии купца Ильи Фуксмана. Внутреннее двухсветное пространство синагоги с верхними хорами перекрывал 20-метровый свод с большой серебряной люстрой, выполненной с применением символики шестиконечной звезды Давида. В 1910 году во дворе хоральной синагоги была построена двухэтажная каменная богадельня имени Исаака и Лидии Быховских, томских жертвователей, для проживания в ней одиноких престарелых лиц иудейского вероисповедания. В качестве образца были взяты немецкие богадельни начала 20 века. Рядом с богадельней располагалась и исшива - еврейское духовное училище. Борис Ромацкий: До 29 года тут проходили службы. Сергей Скворцов: Рассказывает заместитель председателя Еврейской религиозной общины Томска Борис Ромацкий. Борис Ромацкий: В 29 году все реквизировали, мебель вывезли, и планировалось здесь сделать Дом культуры. Не знаю, что было. А в 41-42 году здесь было белоцерковское училище, во время войны сюда эвакуировали. Потом был суд до 1999 года, областной суд. Сергей Скворцов: До начала 90 в Томске действовали два храма Русской православной церкви и один старообрядческий. Все остальные традиционные конфессии вовсе не имели религиозных зданий. Восстановление томских храмов с начала 90 стало настоящим преображением города. Особую роль в этом процессе играет восстановление Богоявленского собора. Говорит владыка Ростислав. Архиепископ Ростислав: Трудно наверное, было бы его восстановить в достаточно короткие сроки, если бы мы не нашли взаимодействие, понимание и согласие со светскими властями, с понимание губернатора нашего региона Виктора Кресса, который подключился к этому весьма важному и значимому делу. И, объединив усилия церкви и государства, этот памятник в считанные годы очень быстро, очень скоро был восстановлен. И сейчас он настолько вписался в центральную площадь нашего города, что томичи уже не представляют этой площади без Богоявленского собора и без восстановленной рядом с Богоявленским собором Иверской часовни, которая также является удивительным памятником истории, памятником архитектуры. Сергей Скворцов: На пожертвования прихожан с помощью фонда "Благовест", при значительной поддержке мецената Виктора Чурина возле Воскресенской церкви была восстановлена звонница с томским царь-колоколом. Рассказывает настоятель храма отец Петр. Отец Петр: Колокол, когда его отлили, была проведена экспертиза на месте. Он оценен специалистами по пятибалльной системе на 4,6. Вес колокола 16 тонн. Сергей Скворцов: А так звучит тот самый колокол. (Колокольный звон). При восстановлении костела большую роль, говорит Василий Ханевич, сыграли: Василий Ханевич: В частности, Даниил Донжинский, депутат Верховного совета, знаю, что Людмила Васильевна Бабич сыграла не последнюю роль, и ряд других общественных деятелей Томска того периода. Сергей Скворцов: Синагога пока не действует. О том, как собирались средства на ее восстановление, рассказывает Борис Ромацкий. Борис Ромацкий: Как только передали здание, был создан фонд восстановления синагоги. Возглавлял его Юрий Давидович Зелиневский. "Джоинт" помог, сильно помог Российский Еврейский конгресс, потом помог Конгресс Еврейских религиозных общин России, и вот помог ЮКОС. Сергей Скворцов: Что касается восстановления Белой мечети, то, говорит Борис Шайдулин, томичи узнали, что: Борис Шайдулин: В Москве есть такой меценат Баизитов, он носит звание академика. Он откуда-то находил средства для того, чтобы проводить реконструкцию ряда мечетей по всей стране. Сразу дал гарантийное письмо о том, что он выделит такую-то сумму, если мэрия возьмет это дело под свой контроль. Сергей Скворцов: В чем философия нынешнего этапа храмового зодчества Томска? Мнение доктора философских наук, профессора Томского госуниверситета Сергея Аванесова. Сергей Аванесов: Мне кажется, что сейчас господствующая идея во всем этом движении - это возвращение к тому, откуда мы упали. Поэтому сейчас цикл, что мы именно пытаемся вернуться к той позиции, которую мы потеряли. Сергей Скворцов: Новое, как преображенная вечность, - владыка Ростислав. Архиепископ Ростислав: Экклезиаст, известный проповедник, мудрец древности, произнес когда-то такие слова: всему свое время и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать. Время разбрасывать камни, и время собирать камни. Вот сейчас наступило время собирания этих камней, некогда разбросанных. Город Томск постепенно обретает свой изначальный вид. Мы не являемся Иванами, не помнящими своего родства, мы чувствуем свои корни, помним свои корни, бережем и стараемся, основываясь на этом прочном фундаменте, строить наше будущее. Сергей Юрьенен: Его называют одним из лучших программистов страны и лучшим писателем среди программистов. В 2003 и 2004, по результатам интернетовского конкурса Ротор, признан "сетевым писателем года": Гость московской студии Свободы и рубрики Дмитрия Бавильского Новые русские писатели - Максим КОНОНЕНКО, он же Мистер Паркер: Дмитрий Бавильский: Максим Кононенко, известный жителям Интернета под именем Паркер, создатель двух интересных сайтов. Один из них называется "Владимир Владимирович", и на нем Паркер ведет вымышленную хронику жизни президента России, второй сайт называется "Алла Борисовна". С народной певицей России Максим Кононенко проделывает ту же самую процедуру. Он мистифицирует жизнь Пугачевой и ее окружения. Тексты Паркера легко кладутся в традицию сатирического фельетона. У него масса достойных предшественников. Просто на нынешнем этапе литература существует не только в книжном или журнальном формате, она висит в Интернете, и даже коротенькие SMS-сообщения тоже могут быть высокой литературой. То, что делает Паркер, - сатира самого высокого качества. Скоро очерки про Владимира Владимировича, собранные вместе, выходят отдельной книжкой. Максим, вам не страшно президента России критиковать? Максим Кононенко: Нет, мне не страшно. Страх - это чувство, воспитывается эмпирическим путем. Ребенок сунул руку в кипяток, обжегся, ему теперь страшно руку в кипяток совать. Поскольку меня президент никак не кусал, я его не боюсь. Дмитрий Бавильский: Скажите, в окружении президента читают ваш сайт или, может быть, сам Путин читает? Максим Кононенко: Читают. Администрация читает совершенно точно. Волошин, я знаю достоверно, что читал, Медведев читает, по слухам, я думаю, что и Путин, наверняка, читал. Я бы, например, будучи президентом, читал бы истории, которые про меня пишут. Дмитрий Бавильский: Как вам пришла такая идея в голову и почему именно Путин и Пугачева? Максим Кононенко: Идеи на самом деле сначала никакой не было, я просто придумал доменное имя "Владимир Владимирович.ру", которое мне ужасно понравилось. Я его зарегистрировал и хотел на нем комиксы рисовать, потому то мне не давала покоя слава Масяни, это была как раз осень 2002 года. Но я не умею рисовать. Я умею делать в жизни фактически все, но рисовать не умею, поэтому пришлось писать истории. Сначала они были, конечно, не про Путина, а про других Владимиров. Но, конечно, имя обзывает и никуда было не уйти от имени Владимир Владимирович Путин, пришлось писать про него, потому что про него фактуры очень много. И Пугачева была выбрана в качестве основы для второго проекта просто потому, что первый по медийности человек в нашей стране. Путин все-таки временный человек, а Пугачева - вечный человек. И поэтому такие две медиа-звезды, одна временная, другая вечная, только они и могут быть героями эпоса, потому что больше никакого сейчас человека в нашей стране на эту роль не может сгодиться. Дмитрий Бавильский: То есть вы пишете эпос? Максим Кононенко: Кажется, да. Поначалу я не знал, что я вообще пишу. Сейчас, глядя на то, что получилось за два года, два года как раз исполнилось 6 числа, я вижу, что это очень похоже на эпос. Дмитрий Бавильский: Хорошо, а как возникают отдельные главки? Вы берете и думаете: а что бы такое про Путина придумать? Максим Кононенко: Конечно, не существует никакого алгоритма известного. Я работаю в нескольких изданиях, я главный редактор Интернет-газеты "Дни. Ру", которая работает в чудовищном режиме телевизионном, когда ты сидишь внутри информационного потока и весь его через себя пропускаешь. Естественно, все, что происходит с президентом публичное, мне известно и на эту тему можно писать. Иногда бывают какие-то темы и сторонние. Вот, например, сегодняшняя тема была замечательная. Матвиенко дала журналу "Итоги" интервью. Матвиенко поразительная женщина, она говорит совершенно невообразимые вещи. Вот она повторила сегодня известный тезис Павла Павловича Бородина о том, что власть в России дается только богом и поэтому у нас должен быть только царь, Богоизбранный человек. Сегодня была написана история о том, как Владимир Владимирович разговаривает с Валентиной Ивановной по этому поводу, она ему говорит про бога. Буквально через некоторое время после этого Марина Литвинович присылает мне информационное сообщение о том, что парламент Туркменистана отклонил предложение Туркменбаши о том, чтобы провести выборы президента, парламент сказал президенту: парень, ты офигел, что ли? Ты нам Богом поставлен, как мы можем тебя выбирать? Естественно, завтра, наверняка, будет история про то, как Владимиру Владимировичу снится сон, и во сне происходит та история, которая произошла в Туркменистане. Они сами выстраиваются друг за другом, я ничего для этого не делаю. Герои живут сами своей жизнью. Сам Владимир Владимирович - человек очень обычный и правильный. Дмитрий Бавильский: Ты говоришь о персонаже? Максим Кононенко: О персонаже, конечно. Потому что реального Путина, как известно, не существует, о нем никто ничего не знает. Мой Владимир Владимирович, персонаж, он человек очень правильный, положительный. Конечно, он иногда совершает ошибки, но их все совершают. А второй по любимости - это, конечно, Пугачева. С ней очень сложно и второй проект гораздо более сложно идет. Дмитрий Бавильский: Почему? Казалось бы, в мире шоу-бизнеса постоянно происходят какие-то события. Максим Кононенко: Мне тоже так казалось, но на самом деле нет. Новостей гораздо меньше, связанных с Пугачевой. Кроме этого, с Пугачевой работать весьма непросто, потому что я родился, когда Пугачева была. Для меня это не человек, для меня это - явление природы, а про явление природы всегда писать трудно. Дмитрий Бавильский: Это воплощенная душа России: что происходит с Пугачевой, то происходит и с Россией. То у нее дочка за чеченца выходит... Максим Кононенко: Да, это хорошая мысль, кстати. Она мне не приходила в голову. Дмитрий Бавильский: Это вечная невеста, которая ждет принца. А шоу-бизнес реагирует как-то на твои колонки по поводу Аллы Борисовны? Там же очень много персонажей, очень смешно описывается певица Валерия, допустим, или Стоцкая. Максим Кононенко: Поскольку, как известно, моя основная работа - это обозреватель газеты "Газета", шоу-бизнес относится ко мне с некоторой боязнью. Многие люди из шоу-бизнеса пытаются со мной дружить. Я не очень иду на эту дружбу, потому что это осложняет всегда профессию. Но большинство боятся, что Кононенко что-нибудь напишет - такое. Дмитрий Бавильский: Мне показалось, что на серии ваших сатирических очерков про президента и певицу вас натолкнули поиски особой своеобразной социальной истины. Вы показываете не просто людей, а определенные социальные символы эпохи. Как вы считаете, что сейчас происходит с Россией, какой период она переживает? Максим Кононенко: Проблема состоит в потере культурной платформы, на которой стоит общество. Дмитрий Бавильский: Единой платформы. Максим Кононенко: Сейчас ее нет. Сейчас в России живет огромное количество разобщенных людей, разобщенных семей, я все время жду со страхом момента, когда каждая квартира начнет защищать себя. Сейчас мы видим, что себя защищают регионы от соседних регионов, внутри регионов города от соседних городов защищают, скоро начнут квартиры от квартир защищать. Каждый будет защищать себя, нет никаких абсолютно объединяющих символов. И самое страшное, что власть, люди, которые являются флагманами культуры, они не пытаются эти символы создать, все озабочены только бизнесом. В общем, это правильно, я могу понять этих людей, которые видят, как можно заработать деньги, снимая бесконечные "Бумеры" и "Бригады", потому что это работает, это клево, это красиво, там лучшие кинематографические силы страны участвуют в создании, включая классных режиссеров. Фильм "Бандитский Петербург", который сделал Бортко - это же произведение искусства. Он весь соткан из цитат из "17 мгновений весны". Это великолепный фильм, но он все равно про бандитов, он их романтизирует. Вот уже лет восемь у нас получается показ людям этих фильмов. Ни одной мелодрамы. Сняты, конечно, мелодрамы, сняты новогодние истории, рождественские, но их очень мало. Нет ничего, что объединяло бы людей, чтобы все собирались у теликов под Новый год и смотрели хорошую историю - "Иронию судьбы", - которая уже надоела, ее надо поменять. Нет праздников таких, как День Победы. Нам предлагают заменить 7 ноября на День Бородинской битвы. Ну, кому сейчас в России интересна Бородинская битва? Нельзя так делать. Не создается новых праздников, не создается фильмов, не создается литературы, которая могла бы объединить. Нужен колокол. И даже президент не звонит в колокол, когда говорит - России объявлена война. Кем? Не скажу. И это как про мальчика, который кричал "волки". Скоро ему тоже перестанут верить. И тогда вообще страшно, что подумать. Дмитрий Бавильский: Что же тогда делать? Максим Кононенко: Это как с вертикалью власти, которую он построил. Стоит сейчас палка вертикальная, если палку эту толкнуть, она упадет и все. А если палка лежит горизонтально, ее можно катать туда-сюда. И если палка упадет, страна останется без системы управления. Потому что нынешняя система управления негодная просто потому, что она очень жесткая. Я не вижу никаких способов решения проблемы быстрого, единомоментного. Вопрос этот очень долгий, и вопрос этот воспитательный. Пусть школьники для начала идут деревья сажают, пусть люди у себя в подъездах убирают. Нужно, например, запретить дворников, не должно быть дворников. Должно смениться одно поколение, другое, и люди должны осознать, что жить хорошо в стране они могут только сами, а не Богом избранный президент им это сделает. Потому что Владимир Владимирович Путин один, а в стране живет 145 миллионов человек: Сергей Юрьенен: "Четыре" - дебютный фильм Ильи Хржановского - режиссера, которому нет еще 30. После "Москвы" и "Копейки" это третий фильм по сценарию Владимира Сорокина, третий - и, считает критика, эстетически наиболее адекватный творческому миру писателя. Фонограмму картины и фрагменты беседы с Ильей Хржановским в своем материале использовала кинокритик Вероника Хлебникова: Вероника Хлебникова: Илья Хржановский в фильме "Четыре" убедительно преодолевает литературность прозы Владимира Сорокина, все эти незабвенные "делать жукоу", "топ-директ" "рипсалавай" растворяются в горячей лаве кипящего звука, словно бы необработанного, но на самом деле ювелирно смонтированного. Саунд - очень изощренный, при этом виртуозно выстроенный, - в целом напоминает об ионической архитектуре, впечатляющей естественностью и органикой. Илья Хржановский: Звук - история про физиологию. Кирилла Лысенко я спрашивал: "Кирилл, как ты это делаешь?". А он мне ответил очень просто: "Телом". Это важный момент, что в этой картине многие вещи сделаны телом, хотя они имеют абсолютно формально жесткую конструкцию продуманную, но сделаны они телом. Я вообще считаю, что искусство должно быть очень физиологичным. Физиологичным не на уровне буквальном, а по некоему эмоциональному ощущению, потому что это намного острее. Изначально музыку должен был делать Владимир Волков, замечательный питерский музыкант. Но постепенно я понял, что я не хочу, чтобы там была какая-то музыка, потому что музыка дает ощущение авторского взгляда. Она дистанциирует немножко, она дает оценочность некоторую, она эмоционально подчеркивает, и ты понимаешь, чем тебе подчеркивают. А когда звуки реальные и в то же время они перестают быть реальными, вот этот эффект подчеркивания стирается. Собственно все звуки в картине - это звуки, записанные во время съемок, 98%. Часть звуков, огромная сцена, где вешается герой, она вся сделана на синхронных шумах выдающимся господином Сергеем Фигнером в Питере. Или звук жующий бабушки - это тоже синхронный шум. Десятки вариантов того, как падает мякиш в кастрюльку, так, сяк. На синхронных шумах мы с Кириллом многие вещи достроили, стараясь получить не буквальную иллюстрацию, а делать звук осмысленным и насыщенным эмоционально, при этом абсолютно достоверным. Вероника Хлебникова: Фильм "Четыре" начинается с трех монологов, которые произносят поздние посетители в ночном баре. Их разговорная интонация, особенно когда за дело берется Сергей Шнуров, исполняющий роль музыкального настройщика, бесподобно естественна, но все трое врут. Один сочиняет, что работает в секретной лаборатории, занимающейся выращиванием клонов. Другой забрасывает себя в администрацию президента. Третья выдает себя за рекламного агента, будучи проституткой. Илья Хржановский: Вот герои, которые встречаются, каждый про себя врет, потому что не хочется быть собой, сам себе неинтересен. А неинтересен потому, что живешь по некоему стандарту. Мог бы одно, а делаешь другое и уже по инерции это делаешь. Это очень важно для меня. Так как я сам много раз оказывался и оказываюсь в обстоятельствах, когда я делал что-то по инерции, и, соответственно, это меня загоняет в такие невероятные места, что становится очень страшно. Вероника Хлебникова: Предельную гладкость вранья тревожат китайские слова, всплывающие к слову японца, плачущая во сне от счастья, и четверные клоны, называемые в фильме "квартетами". Но все это только первое приближение ферментов, которые вызовут поистине вселенское брожение звуковой субстанции фильма. В картине принципиально отсутствует шум, звуковые эффекты организованы звукооператором Кириллом Василенко в предельно информативную среду. Хлебные детки, железные гады и четверки клонов - квартеты. Все это несовершенные варианты работы креационистского сознания человека, возомнившего себя состоявшимся и готовым к производству собственных созданий. - Я музыкант. Вероника Хлебникова: Это идея проекта нового человека. Фильм питает сильное ощущение исчерпанности смыслов, содержаний, слов, культуры, вообще антропологического формата. Маршрут звучания, по которому рывками осуществляет это кино, проложен от четких структур языка и речевых стереотипов к чревовещанию, когда звук и его источник не требуют ни совпадения, ни сопоставления. Илья Хржановский: Есть момент, когда мы говорим мозгом, а есть момент, когда мы говорим языком, еще есть очень важный момент, когда мы говорим сердцем, но это очень редко. Как раз ум языка, который лепит, и как то, что язык лепит, дальше отзывается в мозгу и в сердце - это очень любопытный момент для меня. Плюс к тому, что все слова действительно исчерпаны. Словосочетание "культурный человек" звучит невероятно пошло или "интеллигентный человек" и так далее. Соответственно, возникает, по крайней мере, в моем поколении выращенный, заточенный цинизм и неприязнь к открытым проявлениям, моментально движение иронии против этого. Если вспомнить, например, сцену в фильме моего уважаемого любимого учителя Марлена Хуциева "Застава Ильича", где персонаж, которого играет Андрей Тарковский, получает по морде за квасной патриотизм, сейчас имел бы еще намного более жесткие формы, потому что никто бы не обратил внимание на то, что он говорит. Для меня это очень важно. Вероника Хлебникова: Финальная песня на мотив "Черного кота" могла быть написана тем же Леонидом Федоровым, который, как и другой жилец экстремальных языковых вершин Алексей Хвостенко, эпизодически появляется в фильме. Возможно, картина сделает более очевидной еще одно свойство прозы Сорокина - ее мучительную любовь и страстность, которую ухитряются игнорировать дотошные экранизаторы, до сих пор находившие этой прозе вялое экранное соответствие и, скорее, Сорокина пародирующее. (Песня) Сергей Юрьенен: 31 октября в санкт-петербургской "Опера" на Галерной пройдет концерт солистов Мариинского театра, лауреатов международных конкурсов арфистки Елизаветы Александровой и Марии Горцевской - меццо-сопрано. Ольга Писпанен в питерской студии "Свободы" ведет беседу с певицей: Ольга Писпанен: Ария Ринальдо из оперы "Армида и Ринальдо" Джузеппе Саарти в исполнении меццо-сопрано Мариинского театра. Оперные критики ее любят, хвалят изысканную вокальную технику и особенно отмечают ее виртуозность в исполнении россиневского стиля. Маша, что же это такое? Мария Горцевская: Россиневский стиль предполагает владение певца кларатурой. Очень часто Россини писал на низкий женский голос подвижный, то, чему потом на долгие годы была потеряна традиция и утрачена культура этого исполнения. Низкий женский голос, который при этом может брать очень высокие ноты, потом с легкостью невероятной опускаться вниз, и при этом еще очень много виртуозных пассажей, что помимо воздействия самой музыки, актерской игры, но еще воздействует на слушателя, как мне кажется, может быть, на уровне какой-то даже физиологии. Потому что это, действительно, владение голосом. Я видела, когда люди слушают таких певиц, просто открыв рот и не в состоянии оторваться ни на секунду. Это предполагает не только россиниевский стиль, а стиль того времени и до Россини. Очень виртуозная музыка. Иногда у некоторых авторов это даже становилось самоцелью, то есть техника виртуозности ради виртуозности. Что касается Россини, это еще прекрасные мелодии и невероятно жизнерадостная музыка. Ольга Писпанен: А как начиналось? Мария Горцевская: Начиналось? Я, как все детки из интеллигентных семей в Петербурге, естественно, училась музыке и пела в детском хоре Мариинского театра. Получала дирижерско-хоровое образование потом уже. В какой-то момент в Мариинском театре ставился "Борис Годунов", это была знаменитая постановка Андрея Тарковского, которая уже после его смерти в 90 году была перенесена на нашу сцену. Там персонаж Федор есть, которого поет низкий женский голос. И как-то так хотели найти соответствие внешнее, чтобы была не большая тетя в возрасте, а кто-то такой, которого можно было сделать похожим на царевича Федора. Тем более, что в постановке Тарковского смысловой акцент на этой партии, видимо, для него это было важно. Именно ребенок и царь Борис с сыном. То есть это был не такой эпизодический, как зачастую в других постановках, образ. Кто-то что-то услышал, предложили попробовать, показали Гергиеву. За четыре дня я освоила эту партию. Сейчас это звучит фантастически. Я должна сказать, что довольно уникальный случай, потому что дебютировала я на оперной сцене в 19 лет. Было жутко страшно. Я когда увидела, занавес открылся, и я увидела полный зал, я думаю, что я не одной ноты не спою. Мне страшно помогли коллеги. Бориса Годунова пел Булат Мелжелкиев, замечательный бас, царство ему небесное. Старшие коллеги мне говорили: "Быстро пой, иди сюда. Быстро соберись". Мне было жутко страшно. С тех пор как-то так и пою. Ольга Писпанен: Меццо-сопрано вырастает? Вы говорите, что очень редко в таком раннем возрасте имеет сценический опыт меццо-сопрано, он должен как-то созреть? Мария Горцевская: Должен организм сформироваться, потому что оперное пение - это тяжелая физическая работа. И голос, и связки, организм должен созреть. Обычно это все происходит позже. И я в силах себя почувствовала гораздо позже. Но все-таки был ранний дебют и, в общем, наверное, к счастью. Ольга Писпанен: Трудно учить новые партии, вы же поете на разных языках? Мария Горцевская: Ужасно трудно. Но самое страшное даже не это. Учишь и учишь, а когда ты на сцене стоишь, поешь, а дальше у тебя чистый белый лист. Например, "Севильского цирюльника" я не знаю, сколько я спела спектаклей, наверное, к двумстам приближается. Однажды, может быть в Амстердаме, открывается занавес, моя ария идет. Я понимаю начало, а дальше я не помню ни одного слова вообще. В этот момент открывается занавес. Я какой-то делаю невероятный бросок, прыжок с середины сцены к пульту режиссера, хватаю клавир оперный и судорожно смотрю. Все в шоке, потому что уже занавес открывается. Увидела этот лист и в ту же долю секунды совершаю прыжок обратно. Может быть, зритель увидел какое-то колыхание подола платья моего, но так было. Ощущение паники ни с чем несравнимое. Потому что это не драматический театр, где можно взять паузу и подумать, оркестр-то играет, твоя музыка давно прошла. Это страшный сон любого вокалиста. Ольга Писпанен: Вы работаете в одном из ведущих оперных театров мира. У вас есть ощущение причастности к написанию истории, к тому, что именно здесь и именно сейчас, а не где-то там, на других сценах, творится то, самое главное?.. Мария Горцевская: Понимаете, какая штука, творится все, оно может твориться где угодно в данный конкретный момент. Например, завтра вечером где-то может быть концерт, он может быть в Вене, может быть в Челябинске, может быть в Пекине, в Петербурге где угодно. Это такое что-то, что творится, оно либо возникает, либо нет. И это может быть где угодно, в любом коллективе, если мы говорим опять же о таких мистических вещах. Что касается Мариинского театра, в последнее время я чаще, честно говоря, работаю без Мариинского театра, просто в силу репертуара. Потому что я больше занимаюсь Моцартом, Россини и теми, кто до них. А в Мариинском театре чаще композиторы 19 века, 20. Но, конечно, в особенности, когда я первые разы стала выезжать за границу без театра, сначала это было жуткое ощущение. Потому что я привыкла этого монстра, эту махину, называемую Мариинским театром, чувствовать за своей спиной. Вдруг ты оказываешься один - это страшно, потому что ты привык, что у тебя мощная защита. Какие бы трудные отношения ни были в коллективе, тем более театральном, но все равно это марка, это всеми уважаемый театр, коллектив, в том числе главный дирижер, и благодаря ему театр стал в последние годы так известен. Я, может быть, не принадлежу, конечно, к супер-звездам. И если в молодости по глупости хотелось туда попасть и к этому принадлежать, то сейчас - нет. Может быть, обычному человеку это не нужно знать, но я подумала так, что если бы была другая жизнь в запасе, сейчас я делаю карьеру, сейчас я все пытаюсь успеть, заработать все деньги, чтобы мое лицо было во всех журналах, а потом у меня другая запасная жизнь, где я буду делать все, что мне нравится и хочется. Но ведь ее нет. Поэтому я для себя решила, что в первую очередь я буду делать то, что мне интересно творчески. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
