Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[10-10-04]
Франкфуртская ярмаркаАвтор и ведущий Иван Толстой Иван Толстой: Книжный мир на ярмарочном фоне. Наша передача сегодня приурочена к проходящей во Франкфурте-на-Майне самой крупной в мире книжной ярмарке. В этом году она 56-я по счету. Для начала разговора я предлагаю послушать короткий репортаж из Франкфурта нашего корреспондента Евгения Бовкуна. Евгений Бовкун: Десятки стран, тысячи издательств, десятки тысяч томов. Несмотря на идеальный уровень логистики и современные преимущества научно-технического прогресса, далеко не каждый посетитель Франкфуртской книжной ярмарки сразу же найдет то, что ему нужно. Поиски желаемой продукции требуют времени и терпения. И, все же, мне не пришлось долго блуждать по книжным джунглям, чтобы обнаружить стенды России и СНГ. Они разместились в двух павильонах вперемешку с другими издательствами и оказались легко узнаваемы. По сравнению с огромной массой книг, заполнявших зарубежные выставки в годы застоя или перестройки, печатные новинки России во Франкфурте-на-Майне в последние годы отличаются не столько количеством, сколько качеством. Классика, детская литература, специализированные издания, книги по философии и религии, путеводители и кулинарные сборники. И почти у каждого стенда я встречал иностранцев, пытавшихся поговорить с российскими коллегами без переводчика. Многие с интересом рассматривали огромные факсимильные фолианты издательствам "Терра" с уникальными иллюстрациями. Но, безусловно, заслуживали внимания не столько разнообразие и качество выставленных книг, сколько новые формы издательской политики. Несколько сравнительно новых российских издательств объединились в общий пул, в своеобразное коллективное представительство. Это дало им возможность провести сообща часть дискуссий с гостями и представителями Германской общественности. Одна из них, посвященная современной немецкой прозе в русских переводах, прошла под названием "Что русскому хорошо, то немцу:". Многоточие оказалось не всем понятным. Участница диспута от германского издательства "Зуркамп" Клаудия Брандес, призналась, например, что не знала известной российской пословицы "Что русскому хорошо, то немцу карачун". Иван Толстой: Мы еще не раз будем обращаться к корреспонденциям Евгения Бовкуна, а сейчас начнем наш разговор. Как мы смотримся с нашими книгами на общем фоне? Каковы новые формы российской издательской политики? Кто диктует моду на издания? Покупаем ли мы новые книги, и какие? Как они продаются и как рекламируются? На эти темы мы будем говорить с нашим гостем в московской студии, главным редактором газеты "Книжное обозрение" Александром Гавриловым. Мы надеемся на участие в разговоре и наших радиослушателей. Как построен сбор книжной информации в вашей газете "Книжное обозрение"? Как вы добиваетесь полноты сведений? Александр Гаврилов: Мы добиваемся этого путем бесконечных переговоров с издательствами. Наши зарубежные коллеги говорят нам, что им в обязательном порядке присылают все книжки. Нам, к сожалению, нет. Но, может, это и хорошо, потому что в России в год выходит 80 000 новых названий. Если бы присылали все, нам было бы тяжело. Это, пожалуйста, в Книжную палату. А мы отслеживаем все книжные серии всех российских издательств, ведем с ними переговоры, просим присылать книжки, читаем их. Это, если говорить о рецензионной части нашей газеты. Иван Толстой: Но ведь ваша газета не только рецензионная, но и обозрительная. Вы не просто полагаетесь на народную инициативу, то есть, издательскую, но прежде всего, обслуживаете потребности ваших читателей. А читатели хотят знать все. Вы упомянули Книжную палату, которая в течение многих десятилетий диктовала обязательные требования для издателей, требовала присылать обязательные экземпляры. А как сейчас с обязательностью поставки сведений? Насколько я понимаю, мир рекламы движется не только желанием показать свой товар лицом, но и какими-то капризами издателя, который может просто не захотеть прислать какую-то книгу или информацию о ней. Как вы пытаетесь контролировать этот поток, чтобы ваши читатели были удовлетворены? Александр Гаврилов: Стараемся. Сегодня книжный поток огромный. Я, в последнее время, довольно плотно езжу по глубинке. Только что приехал из Дмитровграда и на будущей неделе уеду в Кемерово. И там я вижу удивительную картину. С одной стороны, как ни странно, качественные книги до глубокой провинции доходят вполне энергично. Иван Толстой: Вы противоречите тому, что обычно рассказывают в глубинке. Что там книг не видели, забыли, на что книга похожа. Александр Гаврилов: Мне тоже казалось так, до тех пор, пока я это не пощупал живьем. Существует в среднем Поволжье город Дмитровград, который в этом году был назначен малой культурной столицей Поволжья. Это совсем небольшой город, там чуть больше, чем 100 000 населения. Там есть два сетевых книжных магазина, один их которых я проинспектировал и нашел его более, чем удовлетворительным. Если не говорить уже о том, что там волна всего того, что читают все есть. Мы в газете публикуем каждую неделю список бестселлеров, того, что покупают от Новосибирска до Санкт-Петербурга. Мы специально работаем с магазинами, чтобы они нам присылали электронные отчеты о продажах и смотрим, что читает великий русский народ. Белиберду, в основном, читает. Иван Толстой: Как всякий народ. Александр Гаврилов: Это правда. Впрочем, и качественные книжки попадаются. Вот написал Евгений Гришковец симпатичный роман "Рубашка" и тут же попал в список бестселлеров. Так вот, в Дмитровграде, кроме того, что там есть вся Донцова, там еще есть основное большинство значительных литературных новинок сезона. Там есть вся Улицкая, мой любимый роман Червинского "Шишкин лес". У меня есть несколько проверочных книжек - они все там есть. Другое дело, что информация, странным образом, плохо распространяется. У меня была задача понять, что люди знают о книжках. Знают они о книжках очень мало и плохо. Иван Толстой: А как можно в современном мире, при существовании электронной почты и принтера в книжном магазине, что-то плохо знать? Разослал всем информацию, ее отпечатали на принтере и повесили при входе в магазин. Все желающие прочтут. А не желающие не прочтут, сколько их ни корми информацией. Александр Гаврилов: Ситуация следующая. Во-первых, этих желающих нужно загнать в книжный магазин. У меня есть четкое ощущение, что в той ситуации информационного давления, которое обрушилось на Россию в очень короткие исторические сроки, ведь все живущие еще помнят эпоху информационного голода, люди стали, естественно, бежать от того, что на них давит. Сегодня мы видим, каким образом люди бегут от политики, потому что она есть главное содержание информационного давления, а также они бегут и от той части культуры, которую нужно потреблять путем приобретения. Немного проще с кино, оно больше похоже на ресторан, чем на магазин. А то, что похоже на магазин, то очень людей страшит. Иван Толстой: На это есть выставки, зазывалы, и, главное, библиотеки. Александр Гаврилов: Библиотеки очень плохи везде. Притом, что в них работают, по-моему, самые большие энтузиасты книжного мира. Но уровень их укомплектованности современными книжками, конечно, катастрофически печален. В том же Дмитровграде я пришел в книжный магазин после того, как проинспектировал одну из самых значительных и любимых городом библиотек, и пришел оттуда в полуобморочном состоянии, потому что такое впечатление, как будто люди, которые комплектуют библиотеку, уснули в 1994 году, и дальше ничего не происходило, только газеты приходили. Иван Толстой: Куда идет книжный рынок? Такой вопрос задал наш корреспондент на Франкфуртской ярмарке Евгений Бовкун издателю Ирине Прохоровой. Ирина Прохорова возглавляет одно из самых модных интеллектуальных и культурных российских издательств - "Новое Литературное Обозрение". Евгений Бовкун: Ирина, каждый год издательству приходится уточнять и корректировать свою издательскую политику. В какую сторону разворачивается сейчас издательский бизнес в России и, в частности, ваш, каковы новые приоритеты и направления? Что представляет наибольший интерес для вашего издательства? Ирина Прохорова: Говорить обо всем книжном рынке - вещь сложная. Книжный рынок развивается, как и положено ему развиваться, захватывая новые территории. Проще говорить о своем издательстве. Мое издательство началось в 1992 году с издания журнала "Новое Литературное Обозрение", который стал стволом дерева, и вся остальная моя деятельность, в том числе и книжная продукция, это такие ветви, которые расходятся от единого ствола, который дает какие-то новые идеи, разворачивает новые направления. Что касается издательской деятельности, то в прошлом и в этом году появилось несколько новых серий. Наше издательство - гуманитарное издательство широкого профиля. Мы начинали с литературоведения, как наиболее близкого нам. Дальше мы пошли в разные стороны - история, киноведение, детская литература, эссеистика. И, в частности, в этом году у нас появилось несколько серий. Серия, которая называется "Кинотексты", - мы решили попробовать модернизировать сферу исследования кино. Странным образом, казалось бы, что наше внимание должно было бы быть привлечено к кинематографу, как к искусству, а оказалось, что на сегодняшний момент в России почти нет литературы высокого уровня, которая бы занималась анализом кино. Поэтому мы создали эту серию. У нас вышли первые три книги, по-моему, очень интересные. Это книжка молодого исследователя и журналиста Антона Долина о Ларсе фон Триере, его биография. Причем, Долин смог взять с ним несколько интересных интервью. Получилась очень яркая книга, которая рассчитана и на широкого читателя, и на специалиста. Мы перевели книжку "История чувств", очень известного немецкого кинорежиссера Александра Клюге, ставшего легендой. И выяснилось, что это первая книжка на русском языке, он никогда не переводился. Это очень интересная книга на стыке литературы и нон-фикшн. И третья книжка - это книга исследователя Михаила Ямпольского, который работает в междисциплинарной среде. Это его тексты разных лет, посвященные кино и проблемам кинематографии. Замечательная серия, которая недавно у нас открылась, - "Очерки визуальности". Это новое искусствознание, попытка модернизировать эту область знания. Последняя книга, которую мы считаем своей гордостью, которая вышла в этой области, это книга известного искусствоведа Александра Рапорпорта (он и архитектор, и исследователь), которая называется "99 писем о живописи". Книга написана в форме писем, небольших и очень емких, которые обсуждают проблемы современной живописи на стыке самых разных направлений - политики, литературы, просто жизни, меняющейся эстетики, глобализованного мира, и так далее. Иван Толстой: Александр, газета называется "Книжное обозрение". Какие же формы книжного обозрения на ваших страницах представлены? Один из них - библиографический перечень, как всем понятно. Это просто список того, что вышло за последнюю неделю, за последние дни. Дальше вы публикуете список бестселлеров, о котором вы упомянули и, конечно же, рецензии и отзывы. Расскажете, пожалуйста об этом институте рецензий, как они заказываются, существует ли какой-то корпус основных авторов, кого вы привлекаете для этого и какова достоверность того, что пишут рецензенты? Александр Гаврилов: В любом случае, рецензент пишет о том, что видит. Рецензия - жанр предельно субъективный, поэтому мы стараемся, чтобы с одной стороны, у нас о книгах писали люди, чье мнение может быть интересно, с другой стороны, понятно, что появляются какие-то тексты совсем молодых людей, которым есть, что сказать о книжках вообще. Что меня очень радует? Что в России, постепенно, молодые люди начинают очень много читать. И если еще совсем недавно, лет 7-8 назад, социологи говорили о катастрофическом старении чтения, то сейчас чтение молодеет с каждым днем и месяцем. Иван Толстой: Чтение вообще или чтение в определенных направлениях? Александр Гаврилов: Чтение вообще. Понятно, что мы стараемся говорить о тех книжках, о которых имеет смысл говорить. Мне кажется, что есть довольно большое количество книг, которые употребляются вне оценки, внерефлективно. Не имеет смысла рецензировать новые книги Дарьи Донцовой. Они ничем не отличаются от старых, и можно только засвидетельствовать, что вышла еще одна книжка абсолютно того же качества. Не имеет смысла оценивать, какое это качество, потому что те, кто их читает, читают не для того, чтобы прочитать хорошую книжку, а те, кто каждую книгу смакует, как дорогое вино, не читают Дарью Донцову. Если говорить о сколько-нибудь серьезной литературе, о заметных штучных вещах, то здесь мы тоже видим совсем молодых и, в то же время, довольно толковых рецензентов, которые имеют достаточную базу для того, чтобы не только высказываться в отношении прочитанной книжки, но и понимать, что говорят. Вообще, если говорить об отборе книг для рецензирования, то мне кажется очень интересным, как в только что прозвучавшем интервью Ира Прохорова щелчком перевела стрелку с книжного рынка вообще, на жизнь своего издательства. Это, с одной стороны, совершенно правильно, потому что всем нужно знать о том, что происходит в издательстве "Новое Литературное Обозрение". Я это говорю совершенно серьезно, потому что это, действительно, штучные, сильные книги, каждая из которых сделана на совесть. С другой стороны, к книжному рынку это, к сожалению, не имеет никакого отношения. Потому как книжный рынок развивается совсем в других областях. Иван Толстой: Что вы имеете в виду? Не вокруг издательства "Новое Литературное Обозрение"? Александр Гаврилов: Да. Потому что те замечательные книжки, о которых Ирина Дмитриевна говорила в интервью, например, дивная книжка Ямпольского или вполне интересная книга Антона Долина, к моему огромному сожалению, их продажи вполне ничтожны. И если речь идет о рыночных реалиях, то есть об объемах отгрузки, количестве заработанных денег, то, к сожалению, в этом измерении "Новое Литературное Обозрение" - аутсайдер. Иван Толстой: Наверное, картошку покупают больше, чем травку рукколу. Но и руккола по-своему ценна. Все ли так гладко у удачливого издателя Ирины Прохоровой, как представляется это Александру Гаврилову и многим другим? Такой вопрос задал Евгений Бовкун на Франкфуртской книжной ярмарке, и вот, что ответила Ирина Прохорова. Евгений Бовкун: А были какие-то неудачные проекты, в чем-то постигло разочарование? Ирина Прохорова: Вы знаете, я не могу сказать. Пока, слава Богу, не было неудачных проектов. Есть очень интересные, но проблемные и перспективные проекты. Дело в том, что издательство вообще не нацелено на мощную коммерческую отдачу. Издательство, все-таки, позиционирует себя как интеллектуальное издательство, приоритет которого - открывать новые направления, новые горизонты в интеллектуальной мысли. Что, мы понимаем, всегда довольно сложно. Так что коммерческий успех будет или очень отдаленным или его вообще не будет. Но зато совокупный эффект от нашей деятельности очень велик. Скажем, проект, который, как мы рассчитывали, будет более коммерчески успешный, это детская литература. Это была попытка посмотреть, происходят ли какие-то радикальные изменения в этой отрасли. На самом деле, детская литература - это лучший показатель состояния общественного сознания. Взрослую литературу легче всякими украшательствами, квазиэкспериментами подать, как нечто современное и неожиданное, хотя мы понимаем, что это часто пустышки. А детская литература повествует о главном, о картине мира. И ребенку в простой форме дается некоторая картина мира, в которой он потом живет всю жизнь. И оказалось, что именно проблема нашего общества, которое дезориентировано, которое до сих пор не может для себя сформулировать, в какой стране оно живет и хочет жить, она больше всего проявилась в детской литературе. Мы надеялись, что найдем невероятное количество поразительных новых книг. А выясняется, что прорыва почти не произошло и что детская литература пребывает в большом системном кризисе. Новая картина мира детям не предлагается. В основном, это позднесоветская среда с той же системой ценностей, с тем же представлением о мире. Это мне кажется очень настораживающим и тревожный симптом. Иван Толстой: Честно говоря, я не очень понимаю, что имеет в виду Ирина Прохорова, говоря, что картина мира не изменилась с позднесоветских времен. Как должна была измениться картина мира для ребенка за это время? Я не очень это понял. Может быть, наши радиослушатели поделятся своим мнением. Александр, Ирина Прохорова упоминала о кризисе в детской литературе. Как детская литература представлена на страницах "Книжного обозрения", и что вы думаете о состоянии этой отрасли книгоиздания и этой части нашей литературы? Александр Гаврилов: Мы стараемся писать о детских книжках дважды в месяц, потому что мне представляется, что это самая важная литература. Но с Ирой я, наверное, соглашусь, когда она говорит о системном кризисе. Детская литература всего лишь отражение того, что взрослые хотят сказать детям. Со времен появления новых свобод в России, к огромному сожалению, никаких значительных книжек в этой области не появилось. Иван Толстой: А как вы относитесь к культуре переиздания детских книг? Одно время, начиная с 70-х годов, была целая линия переиздания классических детских книжек 20-30-х годов с прекрасными иллюстрациями. Книжки стоили очень дешево - 5-20 копеек. Вы получали прекрасный классический текст с дивными иллюстрациями довоенных художников. Конечно, такие книги время от времени переиздаются и сейчас, но они, по-моему, напрочь вытеснены с рынка новыми изданиями с новыми иллюстрациями. И эти иллюстрации, честно говоря, мне решительно не нравятся, а некоторые просто вызывают чувство омерзения. Не существует ли у кого-то из издателей программы переиздания классических иллюстраций? Ведь ни для кого же не секрет, что детское восприятие книги идет не только на ухо, но и на глаз, иллюстрация значит подчас все, она может сформировать душу ребенка не только на годы, но и на всю жизнь. Александр Гаврилов: Я с вами полностью согласен. Вообще, переиздание - это и есть сегодняшний хлеб детской литературы. На фоне того, что из новых книжек, только "Гарри Поттер" и всевозможные пародии на него являются сколько-нибудь заметными н книжном рынке, переиздания постоянно существуют. В первую очередь, переиздания текстов. Если говорить об иллюстрациях, то, к сожалению, с одной стороны, я с вами согласен, что иллюстрации в современных детских книжках очень скверные. Было несколько программ, которые пытались переменить эту ситуацию. Было специальное издательство "Август", которое выпускало книжки с картинками современных художников. Было несколько удивительных книжек Петра Перевезенцева, которые существуют, по-моему, наравне с классическими иллюстрациями. Программа эта закончилась, потому что рыночного измерения у нее не было никакого, денег она не приносила, эти книжки продавались очень слабенько, а существовать в жанре благотворительности такая программа может, но не очень долго. Если же говорить о довоенных иллюстрациях, то я вынужден констатировать, что, на мой взгляд, изобразительный язык категорически изменился. Он ушел. Сегодня те же самые картинки, над которыми замирала душа ребенка в начале 70-х годов, почти не трогают современного ребенка, на которого тоже обрушилась информационная лавина, только он еще хуже, чем взрослый умеет защищаться. На детей обрушился новый изобразительный язык нового мультфильма, новый изобразительный язык рекламы, которую они, к сожалению, потребляют гораздо энергичнее, чем взрослые, новый изобразительный язык дизайна. И, в результате, те тонкие, детально проработанные, неброские благородные вещи, которые были главным содержанием довоенной или возрождавшей ее традиции семидесятнической иллюстрации, они уходят. Современный ребенок их просто не видит. Как трудно расслышать звук флейты на железнодорожном перегоне. Иван Толстой: Тут я позволю себе не согласиться: черно-белые иллюстрации карандашом и пером Елены Сафоновой, скажем, к прозаическому "Доктору Айболиту" или к книжке Бориса Житкова "Что я видел" я считаю такой классикой, входящей в систему отображения человеческого мира, что я не представляю себе человека растущего, познающего мир, который бы не откликнулся с радостью на эти иллюстрации. Я вижу, как мой внук, просто приблизив книжку к глазам, подолгу рассматривает эти иллюстрации и радуется им так, как радуются другие дети цветным, ярким и современным иллюстрациям. Но это мое субъективное мнение. Вадим (Петербург): У меня вопрос относительно того, как формируются цены на книги. Это вещь обоюдоострая - чем дешевле книга, тем больше экземпляров подадут. Что вы можете сказать по этому поводу? Иван Толстой: Какова издательская политика в этой области? Александр Гаврилов: По-моему, именно это имел в виду Вадим, что книжки сейчас слишком дороги, и поэтому они продаются не слишком активно, а если они были бы дешевле, то их продавалось бы больше. Мысль эта понятна, но я вынужден с некоторой грустью констатировать, что книжки будут дорожать и, я думаю, что вскоре, наконец, догонят среднеевропейские цены на книги. Иван Толстой: Чего мы желаем и нашим зарплатам. Александр Гаврилов: Но и по сию пору книги дешевле в Польше, Чехии, Румынии и других странах, в которых зарплаты не совсем так прекрасны, как можно было бы мечтать. Иван Толстой: Надо сказать, что в Чехии некоторые книги принципиально дешевле, чем в России. Не только детские, а вообще. Александр Гаврилов: Но и в России есть широкий разброс цен. От очень дорогих книг до очень дешевых. Мы видим, что эта самая система ценообразования - одна из форм конкурентной борьбы на рынке. Небольшие издательства, которые осуществляют одно-мотивные проекты, вкладывают в них очень много работы. Каждую книжку делают долго, облизывают в ней каждый уголочек, каждый элемент переплета. Они, разумеется, вынуждены эти книжки делать дороже потому, что в них больше труда. В то время, как крупные издательские группы, как "Эксмо", "АСТ", которые гонят книжки валом, у которых выходят сотни книг еженедельно, понятно, работают с книжками немножко поменьше, во-вторых, и качество поплоше, ну и, естественно, что они имеют возможность, за счет огромного снижения накладных расходов, за счет снижения вообще издержек делать книжки дешевле. Но, хорошо ли это - большой вопрос. Понятно, что их книжки более дешевые и продаются более значительными тиражами. Только у меня есть ощущение, что лучше, если человек покупает одну умную книгу, чем десять среднего качества. Здесь вопрос ценообразования не единственный вопрос. Вопрос смыслообразования гораздо более важен для книжного рынка. Наталья Михайловна:: По поводу детских книг. Книги формируют культуру человека, и то, что дети смотрят современные мультфильмы, тем более, очень низкого качества, это и формирует его вкус. Когда я была маленькая, я выросла на "Маугли" с рисунками Ватагина. Я, благодаря этой книге, научилась читать - хотелось узнать, что будет дальше. А сейчас, я бросилась к книжной полке купить книгу "Маугли" и вдруг увидела там совершенно другие, и в общем, очень плохие рисунки. А по поводу низких цен, раньше были совсем дешевые книги - классика стоила копейки - и они были доступны всем. Конечно, взвинчивать цены на книги - это очень тяжко, поскольку библиотеки не справляются. Иван Толстой: Соглашусь с вами. Нынешний книжный рынок - наглый и свирепый, сколько бы не рассуждали о том, что к этому его толкает конкурентная борьба. Конкурентная борьба была всегда. И в те дни, когда был издатель Иван Дмитриевич Сытин, была конкурентная борьба, и, тем не менее, он от своих гигантских доходов откладывал деньги на выпуск массовыми тиражами дешевых книг, великолепно изданных. У меня есть некоторые из этих книг. Они читаются до сих пор, крепкие и бумага, если и пожелтела, то это не мешает читать, и т.д. Наглый и свирепый книжный рынок. Как обстоят дела с представлением современной русской литературы на Западе? Ирина Прохорова: Много лет говорилось о необходимости создать ряд фондов, как частных, так и государственных, для поддержки наших собственных авторов. Если я хочу, чтобы автора перевели за рубежом, часто и издатель не возражает, но нет денег на перевод, тем более неизвестного русского автора. Вот у меня есть итальянский автор, которого все знают, мне проще его перевести и потратить деньги, а то бог знает, раскручу я вашего писателя или нет. И это нормальное явление, когда внутри страны существуют фонды, которые занимаются пропагандой творчества именно таким образом. А у нас понимание пропаганды творчества все равно в каком-то советском стиле. Вот сейчас надо повести, устраивать какие-то специальные акции. Хотя существуют нормальные рыночные способы это делать. То, что это у нас отсутствует, приводит к тому, что у нас до сих пор, к сожалению, много интересных писателей, неизвестных Западу. В России, все-таки, в силу того, что мы долго были страной в изоляции, создавался ряд неправильных представлений о себе и нашей позиции в мире. Мы почему-то подсознательно считаем, что все обязаны бежать, покупать, говорить про великую русскую литературу. В Западных странах существует набор классических имен - Достоевский, Толстой, - но мы все время почему-то думаем, что само собой все произойдет. Вообще, надо пропагандировать собственную литературу. Волевыми усилиями, с помощью переводов. Мы, 10 издателей, второй год собираемся на таком сводном стенде, делаем собственные программы, где мы пытаемся представлять нашу продукцию. Это правильно и нормально, так работает весь мир. И не надо выпендриваться и думать, что нашу великую страну все должны знать автоматически. Вот это ненужные имперские амбиции, которые нам мешают представлять то лучшее, что у нас есть. А читателю и западным издателям решать, что они считают лучшим. А наша задача - правильно это аргументировать и представлять. Иван Толстой: Александр, газета "Книжное Обозрение" - она только обозревает, как следует из названия, или же она и формирует некоторые взгляды? Александр Гаврилов: Если говорить о представлении российских авторов за рубежом, то мы в этом году позволили себе некоторое хулиганство, которое, как мне кажется, формирует некоторый образ России за рубежом. В данном случае за ближними рубежами. Книжная ярмарка существует не только в городе Франкфурте, а еще около четырех десятков международных ярмарок существуют в разных городах, в том числе, существует очень симпатичная книжная ярмарка во Львове, которая по времени примерно посередке между Москвой и Франкфуртом. В Москве в первую неделю сентября, во Франкфурте - сегодня заканчивается, а во Львове она на второй и третьей неделе сентября. И в этом году мы во Львове учудили фестиваль российской книги. При этом, за этим не стояла никакая государственная воля, несмотря на то, что газета "Книжное обозрение" государственная, а просто мы хотели во Львове показать российскую книгу, нам это показалось важным потому, что на Украине ситуация еще более печальная, чем в России. Если в России про книжку качественную просто не знают, то на Украину она и не едет. Туда едут только бестселлеры. А на фоне очень значительного бума в издательской и литературной жизни в Украине это выглядит совсем уж чудовищно. Получается, что все умные и красивые книжки украиноязычные, а все отвратительные и глупые - российские. Поэтому в этом году мы привезли туда пяток издательств и привезли несколько поэтов. Мы устроили там программу, которая называлась "Россия-Украина. Пять раундов литературы". Это были такие спарринги, в которых читали один российский поэт и один украинский. Надо сказать, что Львов поразительный город по тому, как там слушают литературу и поэзию. Нам очень повезло, в нашей программе согласились принять участие те украинские поэты, которых люблю не только я. Читали и Сергей Жадан, удивительный харьковский поэт, и Юрий Андрухович, один из крупнейших поэтов восточной Европы, и Юра Издрик, и Марьяна Киановская, и, в том числе, даже такой местно-чтимый львовский юноша Любко Дереш, на которого регулярно приходят человек 120-150, где бы он ни читал. Алексей Булатов (Москва): Я немножко запоздал, ваша тема ушла уже дальше, а я хотел сказать о детских книгах, об иллюстрациях и о текстах, которые используются в детских книжках. Почему сейчас такое засилье чудовищных иллюстраций? Дело в том, что издательство, перед тем, как выпускать книгу в тираж и на рынок, проходит процедуру предложения макета книги распространителям. Распространители говорят, что вот это будет заметно на прилавках и будет куплено, а вот эти скромные старые иллюстрации никому не нужны. Идет отбор через вкус распространителей, которые, скорее всего, никогда к книгам никакого отношения не имели, то есть, рыночным людям. Иван Толстой: Я с вами совершенно соглашусь в этом пункте, потому что когда я подхожу к книжному развалу, я инстинктивно ищу книгу скромно оформленную. Я в нее заранее больше верю, чем в аляповатую. Александр, Когда-то, кажется в 87 году "Книжное обозрение" напечатало статью Елены Чуковской под названием "Вернуть Александру Солженицыну гражданство СССР". Можно ли теперь говорить, что у вашей газеты есть на просто бизнес-позиция, но какая-нибудь гражданская позиция? Александр Гаврилов: Мне кается, что пишущий человек без гражданской позиции довольно странно выглядит, потому что хочешь-не хочешь, а живешь в современном мире, и проходится работать именно с этим. У нас была сложная ситуация на первой неделе сентября. В последнюю неделю августа вышла газета, посвященная только ярмарке, а первого сентября все темы, которые касались культуры, кончились. Их не могло дальше быть. И перед нам стояла задача внятно, точно, и не выходя из своего поля, высказаться о том, как мы будем жить в мире после Беслана. Дело в том, что изданиям вроде нашего немножко труднее, потому что все-таки статья Елены Корнеевны была на поле книжного обозрения, потому что Солженицын известен в первую очередь, как писатель. Наше поле - книжки. Если мы вдруг уйдем с него и начнем говорить о чистой политике, это мне не представляется правильным. Мы стараемся говорить о тех вещах, которые находят отражение в книгах. Мы много писали о книгах о Кавказе, мы смогли найти поворот в связи с Бесланом. Я нашел удивительную книжку, не переведенную на русский (мы пишем время от времени о книгах, которые еще не переведены, но, как нам кажется, которые следовало бы перевести), израильскую книжку человека по имени Дорон Гольденберг, которая называется "Осада. Инструкция для пользователя", в которой он довольно серьезно пишет о том, что человек может сделать в ситуации ежедневной, неконтролируемой политической агрессии. Иван Толстой: То есть, современность через книги и через вашу газеты стучится в наши двери. Поэтому разговор о книгах становится всегда актуальным. Следите ли вы за книжными новинками - такой вопрос на улицах Петербурга задавал наш корреспондент Александр Дядин. - Сейчас появляется очень много новых авторов. Самое большое открытие - это Харуки Мураками "Конец света", Пелевин, но это уже давно. Если говорить о Пелевине, мне кажется, что он вообще открыл новую литературу и новую форму изображения действительности. До него еще никто так глубоко не забирался в сознание человека. Я люблю такую психологическую литературу, где очень сильно отражены человеческие чувства и человеческий мир. - Не часто, но бывает, что покупаю и читаю. Сейчас новая энциклопедия вышла, русский словарь. Объясняются новые слова. Военная литература, история - это я люблю. - "Алхимик" мне понравился Паоло Коэльо. мне несколько книг его понравились. Из современных это все. Современную литературу я не очень люблю, предпочитаю классическую. - Все новое - это хорошо забытое старое. Человек пытается что-то из себя выжать. Они не только поверхностны, но у них еще есть соблазн немножко человека увлечь в сторону, придать какое-то значение тому, что не так существенно. А во-вторых, мне ближе тематика богословия, поэтому все новое для меня в прошлом, там я ищу новое. Все от Господа. - Буковски. Для меня это новинка. Я такого жанра не знала. Очень много друзей, которые много читают, мне тоже хочется тоже прочесть что-то новое, что пользуется большой популярностью. - Фантастика. Всякие неизвестные авторы. Обычно нахожу через знакомых или интернет. - Я слежу. Я обычно иду в Дом книги и спрашиваю, что нового. Вообще люблю Кундеру. пробовала Маркеса читать. Он очень популярен, но мне почему-то не понравился. Также мне Зюскинд нравится и русская классика. Сейчас я читаю Пушкина "Повести Белкина". - Слежу, в основном, за книгами специального назначения - спортивная литература, педагогическая. Художественную тоже иногда на досуге читаю. Одно время я читал Владимира Угрюмова, детективного плана. - Боюсь, что это старые книги, а не новые. Вот, Стругацкие. Раньше не все читала. Теперь невестка подарила собрание сочинений на день рождение. Перечитываю, и нового там много. Это для меня открытие. Думаю, что они лучше современных. - Я не сказал бы, чтобы меня что-то потрясло или произвело сильное впечатление. Жена читает Зюскинда, Коэльо. Я не поклонник такого. В этих книгах, которые выходят, повторяются мысли, которые уже были сказаны. Ничего нового для осмысления нет. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
