Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-07-02]
Кавказ и Центральная АзияГрузия глазами Художника - Темур ЧхеидзеВ программе участвуют корреспондент Радио Свобода в Тбилиси Юрий Вачнадзе и театральный режиссер Темур Чхеидзе. Тенгиз Гудава: Он никогда не участвует в театральных "тусовках", но "тусуется" меж двух городов - Тбилиси и Санкт-Петербургом, и меж двух театров - Марджанишвили и БДТ, отклоняя предложение возглавить тот или иной только потому, что не хочет предпочесть один другому. Он никогда не участвовал в политических или общественных движениях, сторонится любых рекламных кампаний и не боится открыто выразить сомнение, сказать "не знаю". Он принципиален до предела: три года подряд отказывается от внесения его в список лауреатов Государственной премии Грузии и премии Руставели. Он соотносит свои поступки с библейскими нравственными критериями. Он принадлежит к вымирающему, увы, сословию рафинированных интеллектуалов и чистых Художников - театральный режиссер Темур Чхеидзе. С ним беседует Юрий Вачнадзе: Тенгиз Гудава: Остапу Бендеру задавали два стандартных вопроса, первый - не еврей ли вы, и второй - почему нет в продаже сливочного масла. В России интеллигенция всегда задается тремя вопросами - кто виноват, что делать и где мои очки. В Грузии все помнят, знают знаменитую фразу Великого Ильи, Ильи Чавчавадзе: "Что сказать мне вам, чем порадовать", - которая звучит столь печально, что, наверное, ее можно читать и так: "Чем утешить вас"... Батоно Темур, я хотел бы вам задать такой вопрос, вот если бы вам положили на стол несколько пьес о Грузии, сатирическую, юмористическую, трагедию, драму, водевиль - какой бы жанр вы бы избрали, чтобы как-то отобразить сегодняшнее положение страны и нашего народа? Темур Чхеидзе: Трагикомедию. Очень много вмещает этот жанр. Потому что представить Грузию, наш народ, без юмора невозможно. Может, не трагического - драматического очень много. Но вместе с тем есть вещи, которые вызывают улыбку, а то и смех... Тенгиз Гудава: Да, батоно Темур, за этой улыбкой зачастую стоят слезы миллионов людей, не побоюсь этого сказать, учитывая нынешнее положение нашего населения, нашего народа. Темур Чхеидзе: Поэтому трагикомедия, а не чистой воды комедия. Именно смех сквозь слезы, как принять говорить. Я знаю, что многие со мной не согласятся, и все-таки, глядя на меня, не скажешь, что я оптимист, но, тем не менее, я почему-то думаю, что, может, не очень, но скоро все-таки свет в конце туннеля будет виден. Тенгиз Гудава: А почему вам это кажется? Темур Чхеидзе: Тоже вот, доказать не могу, расшифровать или объяснить, четко сформулировать, но есть еще кроме формулировок, кроме слов, какое-то внутреннее ощущение: в будущем, и не так далеком, кое-какие идеи должны сработать. На уровне подсознания, вот такой глупый, может быть, но такой оптимистический настрой - доказать, обосновать. Найти фундамент моему оптимизму я не могу, потому что действительно вы можете разбить в пух и прах мой оптимизм, я сам могу, но вот почему-то я думаю, что не может быть все так тяжело и плохо. Не может быть. Мне кажется, что много что должно сработать в нашу пользу, в пользу страны. Тенгиз Гудава: Батоно Темур, Мерад Мамардашвили в свое время сказал: можно совладать с экологической катастрофой, с финансовыми проблемами, но что делать с антропологической катастрофой? Вот, как вы думаете, в нынешней Грузии сейчас есть такая проблема, которая, в общем, перевешивает все остальные? Темур Чхеидзе: Перевешивает ли, я не знаю, но то, что мы стоим на грани этой катастрофы - мне кажется, да. Тогда вы вправе спросить, откуда же мой оптимизм - мы стоим на грани катастрофы, еще есть шанс что-то спасти, и мне кажется, что хотя бы инстинкт самосохранения должен подтолкнуть народ к какому-то выходу. Я так думаю - неужели мы так прогневали Бога, что мы должны исчезнуть с лица земли? Тогда, если бы мы были настолько виноваты - тогда, тогда - да, тогда нас ничего не спасет. Тенгиз Гудава: Немцы до сих пор каются за то, что они совершили во время Второй мировой войны, за тот режим, который у них был, и до сих пор это раскаяние обще-немецкое, если угодно. А вот в Грузии, если перечесть, то, что было в 1917-м - 1921- м году - мы наступаем на одни и те же грабли... Темур Чхеидзе: Не знаю, не знаю, невозможно ответить... Потом, с нацией происходит то же самое, что и с человеком. Мы, мы же самые единственные в мире, чего мы не видим, мы же не в состоянии сами себя определить точно. Даже, то что, когда утром бреешься или смотришь в зеркало - это не объективное твое отражение, объективное - только с одной точки, в анфас, разглядываешь, и ты сам себе нравишься, но ты не знаешь, как ты выглядишь со спины, целиком. Мы же в жизни видим только свои конечности, руки и ноги, всего остального мы не видим, я не знаю, я могу только предположить, какое я на вас оставляю впечатление. Только предположить, но не знать, как я воспринят обществом, друзьями, окружающими меня людьми, таким ли, каким я сам себя или представляю, или фантазирую, к чему я стремлюсь... И получается вот, что, значит, про всех я могу иметь мнение, кроме самого себя - это фантастика. Отсюда мораль. Значит, батоно Юра, какая у меня гарантия, я - субъект, я не могу о себе иметь объективного мнения, почему же я должен судить о вас или тем более осуждать вас. Тенгиз Гудава: Некий заколдованный круг? Темур Чхеидзе: Абсолютно. Вот все важное в нашей жизни стоит за пределами объективного восприятия. Вот самое великое, мне кажется, и не только мне, к счастью, в жизни - любовь. Любовь к ближнему, любовь к женщине - это же великая вещь, любовь. Так вот в любви, о какой объективности можно говорить? Что это значит? Вы можете всерьез поспорить со мной, почему я женился на этой женщине, а не на другой, которая кажется более красивой. Это же глупо, мы же этим не занимаемся. Потому что ответ: "Я ее люблю", - все, вы должны прекратить со мной любой спор, потому что ответ - Люблю. Тенгиз Гудава: Темур Чхеидзе - театральный режиссер, Народный артист Грузии и России, лауреат Ленинской премии, получил ее за актерскую роль в фильме Резо Чхеидзе "Твой сын земля" (1982-й год). Лауреат российской театральной премии "Золотая маска" и петербургской театральной премии "Золотой софит". Ведущий режиссер петербургского Большого Драматического театра имени Товстоногова и Тбилисского академического театра имени Марджанишвили. Ставит спектакли не только в Тбилиси и Петербурге, но и по всему миру. В БДТ им поставлены "Коварство и любовь" Шиллера, "Сейлемские колдуньи" Миллера, "Борис Годунов" и другие. Во МХАТе имени Чехова в Москве в 1982 году Чхеидзе поставил "Обвал" по пьесе Михаила Джавахишвили, а в прошлом году "Антигону" Ануйя с Отаром Мегвинетухуцеси в главной роли, которую актер играет на русском языке. За эту роль Мегвинетухуцеси получил российские театральные премии "Кумир" и "Чайка. В театре имени Марджанишвили Чхеидзе осуществил постановку множества спектаклей, которые пользуются неизменным успехом у зрителей. Последний из них - "Любовные письма" Ясмины Риза. Особо надо отметить успешные режиссерские постановки оперных спектаклей за рубежом. В Петербургском Мариинском оперном театре это "Дон Карлос" Верди, "Маленькие трагедии" Рахманинова, "Летучий голландец" Вагнера, "Игрок" Прокофьева. Прокофьевская опера поставлена им также в Нью-йоркском Метрополитен-опера и в Миланском Ла-Скала. Все эти постановки осуществлены в творческом содружестве с руководителем и главным дирижером Мариинки Валерием Гергиевым. Именно вместе с Гергиевым Чхеидзе работал на оперных сценах Генуи и Венеции, а в Мадриде за 4 дня и ночи поставил "Дона Карлоса" Верди под открытым небом. Тенгиз Гудава: А вот не кажется ли вам, что в Грузии вот сейчас этого чувства любви катастрофически не достает. Что везде свирепствует, буквально свирепствует - ненависть? Темур Чхеидзе: Может быть, эта ненависть видна потому, что ненависть агрессивна, инициативна, и она лезет, ненависть, поэтому она яркая, и поэтому мы все в ужасе от этого. И, тем не менее, Грузию спасет любовь. Что мы помним в нашем с вами детстве, какая была аура в городе, как люди друг к другу относились... И тогда были подонки... Но общая аура. Может, нам надо было пройти эти круги ада, чтобы опять вернуться к тому, что только любовь нас спасет. Тенгиз Гудава: Извините, я задам вам еще один плохой вопрос, не хочу выглядеть отчаянным пессимистом, но жизнь заставляет задавать эти вопросы: грузины, которые блестяще умеют играть разные роли, не кажется ли вам иногда, что те наши детские ощущения, впечатления и так далее были просто результатом блестящей игры окружающих нас людей, я спрашиваю вас как режиссера? Темур Чхеидзе: Эта игра существует всегда, и не только у нас. Это существует. Мы ведь, сами того иногда не осознавая, мы же хотим казаться лучше, чем мы есть на самом деле. А что же, это плохо? Помню, несколько раз в жизни про кого-то говорили, "он не такой хороший, он хочет таким казаться". Если он до конца дней будет казаться хорошим, пускай кажется, на здоровье! Ведь лучше так, чем наоборот, чем казаться агрессивным, якобы борцом. Понимаете, они путают, некоторые, некоторые личности, никого, естественно, не называю, они думают, что они борцы, может, они и борются за что-то, но как только первым долгом кажутся невоспитанными людьми, я теряю к ним всяческий интерес. Меня не интересует, за что они борются, они невоспитанные, вот и все... Откуда у нас претензии, например, что мы должны быть счастливы?. Мы ведь, если верить, а не верить нет никаких оснований, то Библия начинается с того, что мы откуда-то изгнаны за грех, и нам было сказано, что кровью и потом своим будешь добывать хлеб свой. Так что мне кажется, все человечество, мы все с вами, в ссылке где-то, в какой-то колонии, где есть моментики какие-то счастья, а все остальное мы должны вот в таких мучениях проживать свою жизнь, и только любовью искупать все, но это трудно. Тенгиз Гудава: Масса людей умирает сейчас, их убивает государство, не просто так, и этому не счесть примеров. Взять академиков, которые падают от голода на улице, массу других простых людей, которые не могут прокормить семью и не могут купить себе лекарства, чтобы жить, они умирают - их убивают. Как вы относитесь к таким действиям государства? Темур Чхеидзе: Ну, во-первых, я не считаю, что государство это делает умышленно. Мы с вами дожили до того, и мы ведь не могли в это поверить 20 лет тому назад, что рухнула колоссальная империя, мы оказались под обломками этой империи, давайте все называть своими именами, мы на дне этой вот колоссальной разрухи. Нас еще должны раскопать, как во время землетрясения. Тенгиз Гудава: Кто? Темур Чхеидзе: Вот команда МЧС приедет и будет копать, и, может, нас откопают... Ну кто?.. Мы сами. Вот как в том анекдоте - Боже помоги, Боже помоги - а ты, говорит, сам пошевелись немножечко. Пока мы не дойдем до того, что мы сами, собственноручно, должны спасти свою страну - как видно, этому нужно время. Сейчас пока наше общество на том уровне, когда оно все требует от государства. Мы протестуем против государства, против президента - они должны, обязаны нам сделать. А мы сами должны что-то сделать. Тенгиз Гудава: Батоно Темур, чем можно объяснить то, что, в общем-то, полны театры, а их развелось великое множество, в Тбилиси, в Грузии - вообще вот, что это за феномен? О чем он, по-вашему, свидетельствует? Темур Чхеидзе: О подсознательном стремлении к духовной пище. То, что интерес к театру как-то вернулся, и зритель более реактивный, чем лет 10 назад - это факт. Увидеть сиюминутно сейчас живого рядом артиста, с которым что-то происходит. Мне все казалось с детства, что это такой определенный стриптиз души, обнажает душу артист. Во многих странах, в той же Германии, во Франции, как ни парадоксально, от католической церкви возник театр. У нас театр возник от площадных представлений. Может, наше географическое расположение привело нас - Грузию - к тому, что у нас произошел определенный синтез европейского и восточного театров. И, может быть, в своих лучших проявлениях это и создает нечто странное, и довольно любопытное зрелище. Синтез восточного представления и европейского "моралите"... Грузинского зрителя все время надо ошеломлять, чтобы он тебя слушал и, дай Бог, еще и услышал. Его надо все время держать в напряжении, а, предположим, русский зритель, который приходит в театр, он уже настроен тебя слышать, в надежде услышать. То есть, вот тут надо его нокаутировать сразу, надо собрать его целиком, надо втянуть его в эту игру, как можно смелее, и все время держать его в напряжении, иначе он улетит, иначе ему не интересно, если он не в напряжении. Я должен так вам рассказать сюжет, батоно Юра, где вы должны решить в зрительном зале, на чьей вы стороне. Я не хочу подавать вот вам, вот, как надо. Я должен обнажить, показать вам, что происходит. А умозаключение в идеале должны сделать в зрительном зале вы. Моя функция как режиссера - вскрыть эти раны, показать не "плохих" и "хороших", а показать людей несчастных, каждый из которых борется так, как считает нужным, но где они правы, по-своему. А вы должны решать в зрительном зале, что такое "хорошо", как говорил Владимир Владимирович, и что такое "плохо". Тенгиз Гудава: Говорил Темур Чхеидзе - грузинский театральный режиссер, работающий в творческом Бермудском треугольнике: Тбилиси-Петербург-заграница, который можно назвать и любовным. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
