Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-08-05]
Что будет с землями, которые Израиль оставляет Палестине; Попытки построения либеральной экономики на Кавказе - удачи и просчеты; Рецидив тоталитарной системы - произвол жандармов в Испании; 70-летие системы социального страхования в США. Системе нужна реформаВедущая Ирина Лагунина Раннее утро 17 августа. Поселенцы в Неве Декалиме не спали ночь, чтобы не проснуться с утра только для того, чтобы увидеть самый худший для них дурной сон: израильские войска насильственно выселяют их с территорий, которые Израиль однажды отвоевал себе в ходе шестидневной войны в 1967 году. Премьер-министр Израиля Леви Эшколь обращался тогда к нации со словами: "В эти дни, которые превратились в жестокую и кровопролитную кампанию, различие между фронтом и тылом притупилось. В эти дни вся нация стала армией, весь Израиль - фронтом". Теперь та же самая израильская армия проводит насильственное выселение - на руках выносит поселенцев из их домов и погружает в автобусы. Люди кричали и плакали, становились цепочкой, взявшись за руки, строили баррикады. В какой-то момент они даже устремились в синагогу и стали молиться о божественном вторжении. Армия оказалась сильнее, и намного лучше обучена, чем опасались многие. Военные сохранили спокойствие и не поддавались на провокации. Единственные столкновения, которые возникли в последние два дня были не в поселениях Газы и Западного берега, а на границе с Газой, куда на защиту территорий со всего Израиля приехали противники политики разъединения с Палестиной. Никто не ожидал, что выход из территорий будет простым шагом для страны, и лишь половина из более чем 8 тысяч поселенцев в Газе покинули дома в срок - до полуночи вторника. Остальные, рискуя лишиться части компенсации, которую дает правительство, остались в своих домах. Компенсация составляет от 150 до 400 тысяч долларов на семью. Если поселенцы нарушают условия выхода с территорий, они лишаются трети этой суммы. Картина другой стороны, палестинской. В палестинском городе Хан Юнис уже четвертый день продолжаются торжества по поводу ухода израильтян. Палестинцы скандируют "свобода!" - для них это свобода от 38 лет оккупации и унижения, как они говорят. В этой толпе премьер-министр Палестины Ахмед Курей. В руках у премьера малярная кисть и мешок для мусора: Ахмед Курей: Мы выметем отсюда оккупацию, мы уничтожим всё, что напоминает о ее присутствии. Мы вычистим эти земли. Вы построим нашу жизнь здесь. Сегодня муниципалитет Газы провозгласил кампанию по очистке города, чтобы показать миру, что все наши страдания были вызваны оккупацией. Ирина Лагунина: Но палестинцы по-прежнему боятся, что Израиль будет использовать выход из Газы для того, чтобы укрепить поселения на Западном берегу реки Иордан. Там сейчас живут 230 тысяч поселенцев и почти 2 с половиной миллиона палестинцев. Эта подозрительность определяет двойственность отношения к выводу поселений, как со стороны палестинской улицы, так и со стороны администрации. Мой коллега Роберт Парсонс говорил с членом законодательного совета Палестины Ханан Ашрави: Ханан Ашрави: С одной стороны, палестинцы в восторге от того, что проводится эвакуация поселений и что выводятся войска. И конечно, палестинский народ в Газе должен получить освобождение от присутствия там армии и от поселенцев, которые превратили их жизнь в ад. Но с другой стороны, люди мыслят реалистично, они понимают, что Израиль по-прежнему хочет контролировать воздушное пространство, территориальные воды и наземные системы коммуникаций, и что Израиль по-прежнему хочет отделить Газу от Западного берега. Ирина Лагунина: Но Израиль выводит поселения, в том числе и отдельные поселения на Западном берегу. Ханан Ашрави: Это всего лишь один шаг. И именно поэтому мы предостерегаем от нереалистичной эйфории. Хотя это существенно, что впервые Израиль разрушает поселения, все равно: в то время, как он выводит 7 тысяч поселенцев из Газы, он поселил 35 тысяч на Западном берегу. Он расширяет строительство поселений внутри и вокруг Иерусалима, он ускорил строительство разделительной стены, и он развивает создание поселений в шести основных анклавах, которые он хочет аннексировать на Западном берегу. Ирина Лагунина: Ханан Ашрави, член парламента Палестины. На бумаге израильская оккупация Газы будет завершена через три недели. Но что будут делать палестинские власти с этой территорией. Я позвонила в Газу, мы беседуем с профессором местного университета, членом комиссии по выводу израильских поселений Таллалом Окалом. С какими проблемами столкнутся палестинские власти на этих землях? Таллал Окал: Основные проблемы в следующем. Во-первых, поведение Израиля по отношению к палестинцам. Если израильтяне будут по-прежнему контролировать палестинские земли - я имею в виду международный аэропорт, транспорт и так далее - это серьезно осложнит ситуацию здесь. И может быть, мы даже столкнемся с определенного рода палестинским сопротивлением, которое попытается отплатить Израилю тем же. Так что в данном случае это проблема Израиля. Есть также проблемы, связанные с внутренними факторами. Палестинским властям сейчас надо построить идеальное общество - просто для того, чтобы доказать международному сообществу, что оно должно помогать нам развивать мирный процесс. Палестинцы сейчас отнюдь не уверены, что Израиль готов будет продолжить переговоры. Мы знаем, что, хотя Израиль уходит из Газы, он также стремиться отрезать этот район. Мы бы хотели получить какую-то связь - в соответствии с планом дорожной карты - между частями Палестины. Третья проблема тоже внутреннего характера. На данный момент палестинские власти договорились с различными группами общества о политическом партнерстве и совместном наблюдении за последней стадией вывода. Не знаю, как долго это партнерство продлится, но в данный момент, по крайней мере, это единство есть. Ирина Лагунина: К разговору с профессором Таллалом Окалом мы еще вернемся. Вашингтонский институт Брукингса проводил во вторник вечером телефонную пресс-конференцию для журналистов. В беседе участвовал бывший посол США в Израиле и один из крупнейших специалистов по региону Мартин Индик. Мартин Индик: Я поражен, насколько спокойно ведет себя палестинская сторона, по крайней мере, в начале израильского отхода с территорий. Я думал, что будут столкновения. Это хорошо. И надо поприветствовать в этой связи то, что Абу Мазен перенес правительственный центр в Газу - что прошло как-то незамечено - и, похоже, смог договориться с "Хамас" об обеспечении безопасности, что само по себе хороший знак для будущего процесса экономического развития. Ирина Лагунина: Палестинское движение "Хамас" внесено в список террористических организаций Госдепартамента США. Президент Палестинской автономии Махмуд Аббас - или Абу Мазен - действительно заключил договоренность с движением о нейтралитете во время вывода поселений. "Хамас" собирается участвовать в парламентских выборах в январе будущего года. Но сейчас лидеры движения заявляют, что уход Израиля - это их первая военная победа. За Газой должны последовать Западный берег реки Иордан и Восточный Иерусалим. Действительно, если сектор Газа окажется в экономической блокаде со стороны Израиля, то "Хамас" наберет еще больше популярности в палестинском обществе. Мартин Индик: Если договоренность о разделении властных полномочий выльется в то, что Хамас решит, что ее интересы лежат в экономическом развитии Газы, чем она сможет гордиться, а не в использовании Газы как базы для терроризма и дальнейших нападений на Израиль, то она определит позицию Израиля - будет ли тот готов свободно пропускать товары и людей в Газу и из нее через территорию Израиля и через израильские порты. Ирина Лагунина: Мартин Индик, бывший посол США в Израиле. Вернусь к разговору с профессором университета Газы Таллалом Окалом. Что будет с этой землей, которую через несколько недель получат власти Палестинской Автономии? Развитие и обустройство этой территории потребует серьезных капиталовложений. Сейчас все системы - водоснабжение, электричество, дороги - ориентированы на Израиль. Палестинским властям предстоит сложный процесс присоединить инфраструктуру этих земель к инфраструктуре палестинской Газы. Откуда пойдут деньги? Таллал Окал: Конечно, деньги у палестинского бизнеса есть, и некоторые предприниматели уже приезжают сюда и предлагают свои проекты. Но, конечно, палестинское правительство уже обращается к международному сообществу с просьбой участвовать в этом процессе. У правительства, конечно, таких денег нет. Так что эти территории будут открыты и для палестинского бизнеса, и для арабских компаний, и для международного сообщества. Ирина Лагунина: А кому эта земля будет принадлежать? Кто будет вправе претендовать на нее? Она будет выкупаться у правительства? Она будет возвращаться в процессе реституции тем, кто ей владел до 1967 года? Это как-то определено? Таллал Окал: Большая часть земли - 97 процентов - принадлежит правительству. 3 процента - частным лицам. Проект закона уже разработан, и его предстоит обсудить Законодательному совету. Затем наступит очередь судов - они должны решить, если кто-то будет претендовать на эту землю, отдавать ли ее в процессе реституции бывшим владельцам. Правительство может либо вернуть эту землю, либо компенсировать деньгами. Но сейчас об этом даже не может идти речи, потому что, знаете, деньги коварны. У нас есть время, мы подождем полного вывода, земли перейдут правительству, будут какое-то время в его распоряжении, а потом мы будем постепенно решать, что с ними делать, что делать с каждым отдельным наделом земли. Ирина Лагунина: Таллал Окал, профессор Университета Газы, член комиссии по выводу израильских поселений из Газы. Уже сейчас мнения властей относительно будущего этой земли не до конца совпадает с мнением общественных и правозащитных организаций. Глава Группы мониторинга прав человека в Палестине Бассем Эйд. Его офис находится в Восточном Иерусалиме. Бассем Эйд: Я думаю, эти земли должны отойти в собственность государства. И я бы хотел, чтобы однажды международное сообщество предоставило средства на развитие этих территорий, на строительство там домов. И я бы хотел дожить до того дня, когда все палестинские беженцы в секторе Газа получат жилье в новых красивых домах. Я бы хотел, чтобы палестинские беженцы дышали чистым воздухом и не страдали так, как они страдали в последние 55 лет. Я хотел бы, чтобы палестинские власти приняли в расчет общественные интересы, а не личные, как это делалось в последние 11 лет. Ирина Лагунина: Но что вы имеете в виду под личными интересами в данном случае? Бассем Эйд: Сейчас нет плана, и, может быть, завтра бывшие владельцы этих земель побегут в суды и потребуют, чтобы им вернули их бывшую собственность. Именно поэтому мне хотелось бы, чтобы власти заняли по этому вопросу очень твердую позицию и объяснили всем палестинцам, что они намерены делать с этим огромным участком земли, откуда эвакуируются израильтяне. Ирина Лагунина: По подсчетам Группы мониторинга прав человека, которую возглавляет Бассем Эйд, в Газе сейчас около миллиона беженцев, то есть 65-70 процентов всего палестинского населения этого сектора. Мы уже говорили о том, что Израиль после вывоза поселенцев будет проводить первую фазу разрушения всех домов. Заканчивать уничтожение бывшей израильской собственности будут палестинцы. За все платит Израиль. Разрушают не только потому, что не хотят ничего оставлять палестинцам, но и потому что для палестинцев частные израильские дома не подходят. Им нужны многоэтажные. Выпуск продолжит круглый стол "Кавказский перекресток" - совместный проект Азербайджанской, Армянской и Грузинской редакций Радио Свобода. Попытки построения либеральной экономики на Кавказе. Беседу ведет Андрей Бабицкий. Андрей Бабицкий: В программе участвуют: из Еревана Эдуард Агаджанов, бывший министр статистики Армении; Ибрагим Ибрагимов, эксперт информационно-аналитического центра "Тренд" в Баку; из Тбилиси Дэви Хичинашвили, председатель правления Страховой ассоциации Грузии. Эпоха социализма советского типа оставила у десятков миллионов бывших советских граждан чувство глубочайшей тоски по прошлому. То, что было интерпретировано на постсоветском пространстве как либеральная идея - это была цена за воплощение новых экономических принципов, нового уклада жизни. Как вы считаете, господа, можно ли было обойтись без столь жестоких потрясений? Я начну с Тбилиси. Дэви Хичинашвили: Я лично не располагаю данными насчет того, чтобы в моей стране была бы какая-то особая ностальгия по Советскому Союзу. Что касается самой либеральной идеи, был ли в наших странах построен политический режим, который способствует развитию частного сектора? У меня ответ на этот вопрос очень четкий - нет, никогда. Политический режим, который бы способствовал развитию частного сектора - это режим, основанный на разделении власти, на сдержках и противовесах, на сильном местном самоуправлении. Я могу сказать за Грузию, никогда даже попытки реализации этого в Грузии не было. Андрей Бабицкий: Вы полагаете, без политики, без политических институтов либеральная экономика невозможна? Мы знаем, что принципы рыночной экономики есть в Китае, они очень успешно реализуют себя. Тем не менее, политическая система остается коммунистической. Эдуард Агаджанов, прошу вас. Эдуард Агаджанов: Когда мы говорим о рыночной экономике, это подразумевает под собой свободную экономику. Свободная экономика - это именно либеральная экономика. Кроме того, что касается первого вопроса насчет того, что какая-то ностальгия, вы знаете, люди всегда в Армении, на Кавказе принимали тот факт, что у всех людей разные возможности. Один умный, другой более умный, третий более гибкий: Но людей беспокоит отсутствие равенства закона перед всеми. В принципе верховенства закона как такового, я думаю, во многих постсоветских республиках не сформировалось. Люди как раз протестуют против этого. У нас, несмотря на то, что принято очень много либеральных законов экономических, тем не менее в странах постоветского пространства формируется клановая экономика, экономика кланов, то есть происходит определенная монополизация тех или иных сфер, структур. Протест именно вызывает это. А сама идея либеральной экономики, по-моему, единственно верная, как показала мировая практика - это будущее. Андрей Бабицкий: Все-таки есть опыт скандинавских государств, где социальная ориентированность - это принцип, который заложен в социальное общежитие. В связи с этим вопрос: Ибрагим Ибрагимов, Баку, скажите, вы верите в то, что возможен симбиоз либеральной идеи, рыночной идеи и тех принципов, которые когда-то пыталось реализовывать советское государство? Ибрагим Ибрагимов: Можно построить такую систему, когда одновременно действуют две составляющие - это либеральная экономика и огромные социальные функции государства, которые существовали при Советском Союзе. В скандинавских странах государство отнимает у бизнеса в виде налогов и прочих платежей около 50% валового внутреннего продукта и потом распределяет эти деньги в сторону малоимущих, в сторону социальной сферы. К большому сожалению, в наших странах либеральную экономику создать не удалось. Рыночную экономику в какой-то степени создали, но все-таки не до конца рыночную экономику и с другим монополизмом. В Советском Союзе действовал государственный монополизм, а в нынешний период в большинстве постсоветских стран действует своеобразный монополизм, который в общих словах можно охарактеризовать как связь государства, связь чиновничества с бизнесом. Андрей Бабицкий: Один из базовых принципов либеральной экономики, который в очень вольном переводе означает "пусть идет, как идет", то есть минимум государственного контроля, максимум конкуренции. Каха Бендукидзе, который был специально вызван из Москвы, является олицетворением именно этой идеи. Дэви Хичинашвили, скажите, сегодняшняя грузинская власть отказывается от контроля в экономике? Дэви Хичинашвили: Во-первых, насчет Китая. Эйфория насчет Китая, чем кончится, никто не знает. То есть третьего пути, я думаю, нет. Так что пока Китай - это страна в полтора миллиарда, где есть несколько порталов для связи с миром, правда, есть большой рост и так далее. Я вас уверяю, там все очень далеко от рыночной экономики. Когда мы говорим о бизнесе и о политическом режиме, я думаю, что можно свести этот сложный вопрос к простому понятию. Бизнесу для того, чтобы он развивался, так же как и обществу, необходимо, чтобы государство гарантировало защиту индивидуальных свобод и прав собственности. Допустим, у скандинавов абсолютно идеально отлажен этот механизм. У них прекрасно отлажен механизм того, что власть должна быть близко к людям. Вторая важная вещь - равенство перед законом. Самое важное, чтобы равенство, не верховенство законом, а равенство перед законом. Не идеальных систем не бывает, системы такого типа, которые мы называем не идеальные, они просто плохие. Эти системы не гарантируют прав, не защищают индивидуальные свободы. Грузинская проблема в том же ключе. Есть господин Бендукидзе, он олицетворяет либертарианский подход, он трудится над уменьшением государственного регулирования, но в то же время в Грузии параллельными процессами идет мощнейшее ограничение свободы слова, параллельно в Грузии происходит катастрофическое давление на судебную систему. Поэтому на этом фоне отдача от того, что уменьшится количество государственных лицензий или уменьшится время регистрации бизнеса, что было бы несомненно заметно, если бы были остальные вещи в порядке, я думаю, что от этого большого эффекта не будет. Андрей Бабицкий: Я вновь обращаюсь в Ереван: Эдуард Агаджанов, скажите, дух кавказской конкуренции близок к рыночному духу? Эдуард Агаджанов: Конечно, это есть. Здесь вопрос в другом. В том, что формально в Армении, например, приняты либеральные законы экономические, и по уровню экономической свободы Армения занимала где-то 40 место наряду с Францией, намного выше, чем Россия. Но вся беда в том, что это на формальном уровне. В реальности существует такое понятие как чиновничество, которое действительно сдерживает развитие свободной экономики. Сильное чиновничество - слабое государство, бедное государство - богатое чиновничество. В Армении есть такое понятие как бизнесмен-депутат, что само по себе нонсенс. Когда я спрашиваю этих депутатов-бизнесменов, почему они стали депутатами, согласно закону они не имеют права заниматься бизнесом, они, не скрывая, говорят, что им нужна определенная политическая защищенность. Андрей Бабицкий: Я обращаюсь к Ибрагиму Ибрагимову в Баку: действительно, может быть мой пример с Китаем был не очень удачный, я приведу другой. В свое время Пиночет воссоздал рыночную экономику, то есть фактически диктатура Пиночета помогла развиться базовым принципам рыночного хозяйствования. Возможно ли это на примере Азербайджана? Ибрагим Ибрагимов: Там, где есть рыночная экономика, необязательно существует либеральная экономика. В Азербайджане сейчас создана рыночная экономика. Я приведу такой пример, что у нас около 75% валового внутреннего продукта производится частным сектором. Но в Азербайджане в то же время нет либеральной экономики. Либеральная экономика - это та рыночная экономика, где влияние государства, регулирующие функции государства сведены к минимуму. И Китай, который вы приводили в качестве примера, сейчас имеет огромное участие государства в деловой жизни, в экономической жизни. Можно ли применить опыт Чили в Азербайджане? Скажу, что, во-первых, мне не хотелось бы, чтобы во главе азербайджанского государства стоял такой диктатор, как Пиночет. Во-вторых, я опять-таки повторяю, что в Азербайджане политическому режиму удалось создать рыночную экономику, но не либеральную. Ирина Лагунина: В Испании недавно произошел случай, который взбудоражил общественность страны. Речь идет об одном убийстве, совершенном гражданскими гвардейцами, испанскими жандармами. Дело получило политическую окраску и спровоцировало полемику о роли силовых структур в демократическом обществе. Рассказывает наш мадридский корреспондент Виктор Черецкий. Виктор Черецкий: Трагедия произошла в поселке Рокетас-де-Мар, на юго-восточном побережье Испании. З8-летний фермер Хуан Мартинес Гальдеано пришел в местное отделение Гражданской гвардии, чтобы рассказать, что стал жертвой дорожно-транспортного происшествия. Дежурившим в отделении гвардейцам он по какой-то причине не понравился: сначала у него потребовали пройти тест на наличие алкоголя в крови, а потом стали избивать. Из окна соседнего здания за сценой наблюдала Мария, жительница Рокетас-де-Мар: Мария: Я знаю, что, когда он умер, его пытались реанимировать в течении 20 минут. Заграждение поставили, чтобы никто не входил. Сейчас всякое говорят, но я видела, что он умер от побоев. Виктор Черецкий: Били фермера сразу девять сотрудников гражданской гвардии. При этом явно садистское рвение - что особо шокировало испанцев - проявила женщина-гвардеец, чье имя не разглашается. Она продолжала избивать ногами жертву даже после того, как фермер испустил дух. А руководил побоями командир местного отделения - лейтенант Хосе Мануэль Ривас. Он даже пустил в ход электро-шоковую дубинку, спецсредство, запрещенное в Испании. После случившегося, гвардейцы пытались скрыть правду, объявив, что Хуан Мартинес Гальдеано умер от сердечного приступа. Этому никто не поверил, и к вечеру в день трагедии у здания Гражданской гвардии с криками "Позор убийцам!" собралась толпа друзей и близких убитого. Испанская общественность потребовала расследовать происшествие в Рокетас-де-Мар. Министр внутренних дел Испании Хосе Антонио Алонсо вынужден был выступить в парламенте с подробным докладом о случившемся: Хосе Антонио Алонсо: Камера наблюдения зафиксировала, как лейтенант избивает задержанного в течение не менее двух минут. Удары наносятся по корпусу, рукам и ногам. В это время остальные сотрудники удерживают жертву. Мужчина еще подает признаки жизни, реагируя на удары и электрошок. Затем его оттаскивают в глубь двора, подальше от камеры наблюдения. Виктор Черецкий: В ходе служебного расследования лейтенант Ривас, уверенный в своей безнаказанности, врал и грубил начальству, доказывая, что своими действиями спасал подчиненных от опасного нарушителя закона. Но ни за убийство, ни за наглость на допросе лейтенанта даже не задержали - лишь отстранили от должности с сохранением денежного содержания, то есть фактически "наградили" отпуском на полгода. А между тем, премьер-министр страны Хосе Луис Родригес Сапатеро обещал, что виновные в убийстве фермера будут строго наказаны. Родригес Сапатеро: У нас никто не может стоять над законом. Мы нетерпимы к любому нарушению прав человека. Все подобные случаи должны становиться достоянием гласности и рассматриваться в парламенте. Виктор Черецкий: Несмотря на подобные заявления, кстати, не только премьера, но и министра внутренних дел, и других высших руководителей государства, адвокат семьи убитого - Антонио Канталехос настроен весьма пессимистично в отношении возможного наказания гвардейцев. Он считает, что дело об убийстве, возможно, вообще, будет закрыто: Антонио Канталехос: Мы скептики в отношении нынешнего дела. Виктор Черецкий: Еще более однозначно выразился в отношении гвардейцев двоюродный брат убитого Леандро Монтойа: Леандро Монтойа: Если бы подобное преступление совершил обычный гражданин, то он давно бы сидел в тюрьме. Виктор Черецкий: Почему служители порядка, совершившие преступление, остаются на свободе, и почему этот случай так взбудоражил испанское общество? Ответ следует искать в истории. Гражданская гвардия в свое время была одним из столпов диктатуры генерала Франко. Несмотря на то, что диктатор умер 30 лет назад, жандармский корпус, как и армия в целом, продолжает принадлежать к разряду "неприкасаемых". Для мощной консервативной оппозиции, ностальгирующей по старым временам, речь идет об основах испанской государственности, которые нельзя подрывать расследованием каких-то "малосущественных", с их точки зрения, происшествий, типа убийства фермера. Вот почему консерваторы в лице Народной партии потребовали в парламенте не наказания убийц, а отставки министра внутренних дел, который якобы не в меру нападает на "святая святых" испанской нации. Разгневанный представитель Народной партии Игнасио Эстарлоа заявил в парламенте, обращаясь к министру: Игнасио Эстарлоа: Вы виновны в том, что в повестку дня заседания включен вопрос о демилитаризации Гражданской гвардии. Подобное не допустимо. Вам нельзя оставаться на посту министра. Вы создаете лишь проблемы. Мы требуем вашей отставки! Виктор Черецкий: Вопрос о "демилитаризации" жандармерии, то есть превращения ее в обычную полицию, подчиняющуюся гражданским, а не военным властям, поставили в парламенте каталонские и баскские националисты, а также коалиция левых сил. Они припомнили зверства гражданских гвардейцев в годы гражданской войны тридцатых годов и последующей диктатуры, а также их попытку поднять мятеж против демократии в 81-ом году. После смерти диктатора и перехода к демократии, пользующийся дурной славой жандармский корпус даже не поменял названия и не извинился за совершенные злодеяния. Но хуже всего, отметили инициаторы "демилитаризации", что многие гражданские гвардейцы продолжают придерживаться старых методов времен диктатуры. Примером может служить все тот же лейтенант Ривас. Как оказалось, на него неоднократно подавались заявления за превышения служебных полномочий. Лейтенант бил задержанных, по любому поводу выхватывал пистолет, грозил расправой. И все это ему сходило с рук. Представитель Баскской националистической партии в парламенте Жосу Эркорека обратился с вопросом к министру внутренних дел: Жосу Эркорека: Почему деятельность человека, на которого подано столько жалоб, никогда не расследовалась министерством? Виктор Черецкий: Ответа на этот вопрос не последовало, зато последовали уверения высших правительственных чиновников в том, что Гражданская гвардия "образцово выполняет свой долг" и что случай с фермером - это "печальное исключение". С такими оценками не согласились многие испанские политики и правозащитники. К примеру, "Международная амнистия" потребовала от испанского правительства положить конец жандармскому произволу в стране. Эта правозащитная организация зафиксировала в последние годы в Испании 320 случаев недозволительного обращения представителей органов правопорядка с гражданами Испании и иностранцами, в том числе 20 убийств. Речь идет об избиениях, пытках, изнасилованиях. Чаще всего, по свидетельству правозащитников, жертвами произвола становятся баскские радикалы и нелегальные иммигранты. В большинстве случаев виновные не несут никакого наказания. Руководитель испанской секции "Международной Амнистии" Эстебан Бельтран: Эстебан Бельтран: Издевательское отношение к людям недопустимо. Должностные лица, уличенные в подобных проступках, должны серьезно наказываться. И этим незамедлительно должны заняться власти страны. Виктор Черецкий: Как отмечают наблюдатели, испанское правительство, попав под огонь критики как слева, так и справа, явно растерялось. А тут еще профсоюз офицеров Гражданской гвардии пригрозил саботажем: мол, раз такие дела, раз нельзя пускать в ход дубинки, раз нас винят во всех грехах, то мы, вообще, прекратим борьбу с преступностью. Окрыленные такой поддержкой, гражданские гвардейцы из Рокетас-де-Мар перешли в наступление. Они заявили, что били фермера "слегка", для острастки, а умер он сам по себе. Так что, теперь гвардейцы намерены подать в суд на правительство за нанесенный им моральный ущерб. Адвокат Гражданской гвардии Густаво Ордуан, представив своих клиентов в виде жертв некоего заговора, обрушился с обвинениями на средства массовой информации страны: Густаво Ордуан: Мы крайне расстроены не только несправедливым отношением со стороны руководства, но и со стороны прессы. В появившихся статьях нас уже приговорили, осудили и распяли. Виктор Черецкий: Тем временем, продолжая лавировать между консерваторами и прогрессистами, министр внутренних дел Алонсо пообещал последним, во-первых, что отныне с гражданскими гвардейцами будут проводиться политзанятия с разъяснением концепции прав человека, а во-вторых, в Испании, с помощью мирового сообщества, скоро будет искоренено "плохое отношение" к задержанным и, в частности, пытки: Антонио Алонсо: Наше правительство приняло решение подписать Конвенцию ООН против пыток и допустить международных наблюдателей в места содержания арестованных и осужденных. Таким образом, мы выступаем за полную гласность в деятельности наших правоохранительных органов. Мы намерены и в дальнейшем сотрудничать с общественностью и с международными структурами для улучшения нашей полицейской системы. Виктор Черецкий: Между тем, родственники убитого пообещали, что если испанские власти все же попытаются замять дело гражданских гвардейцев, они тоже обратятся за справедливостью заграницу - в международный суд, в Европейский суд по правам человека. Ирина Лагунина: На днях Америка отметила 70-летие государственной системы социального страхования. Она считается самой успешной социальной программой правительства. Однако уже в ближайшие годы вследствие демографической ситуации она окажется в кризисе - правительство не сможет выполнить свои обязательства перед пенсионерами. Стране необходима пенсионная реформа. Сегодня это самый острый вопрос внутренней политики США. О дискуссии на эту тему рассказывает Владимир Абаринов. Владимир Абаринов: Человечество еще не придумало общественного устройства, при котором не будет бедных, сирых и убогих. Кто должен позаботиться о них - государство, богатые филантропы или пусть выживают сами? Миф о "социальной ответственности бизнеса", столь популярный в кругах российских либералов, не имеет ничего общего с реальностью. В Америке эпоха бурного экономического роста, начавшаяся после Гражданской войны (Марк Твен саркастически назвал ее "Позолоченным веком"), характеризовалась как раз полнейшей социальной безответственностью частного предпринимательства. Класс наемных работников влачил жалкое существование; от создаваемого его руками богатства ему перепадали лишь скудные крохи. Политические лидеры страны, будь то демократы или республиканцы, воспринимали периодические кризисы как стихийное бедствие и не видели средств спасения от этой напасти. Cоциальный дарвинизм - теория выживания сильнейшего - был господствующей политической философией. Даже принимаемые легислатурами отдельных штатов законы, ограничивающие применение детского труда, успешно оспаривались в судах как недопустимое вмешательство государства в свободную стихию рынка. В 1893 страну постиг крупнейший в позапрошлом веке кризис, обанкротивший 15 тысяч предприятий и оставивший без работы 4 миллиона человек. Но президент Гровер Кливленд с возмущением отверг, цитата, "распространенные в народе беспочвенные ожидания от правительства каких-то особых индивидуальных благ... Это народу, - заявил он, - надлежит проявлять патриотизм и готовность поддержать свое правительство, тогда как в функции правительства отнюдь не входит оказание помощи народу", конец цитаты. Герберт Гувер, при котором после финансового краха 1929 года уровень безработицы достиг 25 процентов, направлял государственные субсидии не народу, а банкам - в точности как правительство России после дефолта 1998 года и в полном соответствии с призывом "Пусть правительство поможет богатым, а уж они позаботятся о бедных". Первым президентом, который решил, что правительство должно помогать бедным, а богатые справятся со своими трудностями сами, стал Франклин Рузвельт. При нем в рамках Нового курса - программы выхода из Великой депрессии - 14 августа 1935 года вступил в силу Закон о социальном страховании, заложивший основы ныне действующей системы. К этому времени законы о пенсиях по старости действовали уже в 34 странах Европы, а первый такой закон в 1889 году приняла Германия. Подписывая закон, президент Рузвельт не переоценивал его значение. Франклин Рузвельт: Социальное страхование хоть в какой-то мере защитит 50 миллионов наших граждан, которые получат непосредственную помощь в качестве пособия по безработице, пенсии по старости, социальной защиты детей и здоровья. Мы никогда не сможем обеспечить ста процентам населения 100-процентную защиту от любых превратностей судьбы. Но мы постарались создать закон, который в некоторой степени защитит среднего гражданина и его семью в случае потери работы и спасет от бедности в преклонном возрасте. Владимир Абаринов: Первым получателем пособия по старости, которое тогда выплачивалось единовременно, стал железнодорожник из Кливленда Эрнест Аккерман. Он вышел на пенсию на следующий день после того, как закон вступил в силу, честно внес в фонд социального страхования причитающийся с него за один рабочий день гривенник и получил на руки 17 центов. В январе 1940 года начались ежемесячные выплаты. Первый такой чек был выписан на имя Иды Мэй Фуллер, секретаря суда из Вермонта. Она проработала по новому закону три года и вышла на пенсию в 65 лет; за этот срок ее отчисления в фонд социального страхования составили 24 доллара 75 центов. В ее первом чеке стояла сумма 22 доллара 54 цента. Ида Фуллер дожила до 100 лет и скончалась в 1975 году, получив в общей сложности 22888 долларов и 92 цента. Начиная с 1950 года, в соответствии с поправкой к закону, ее пенсия периодически индексировалась соответственно уровню инфляции. Система социального страхования охватывает практически все виды государственной помощи нуждающимся как в денежной, так и в натуральной форме. Прежде всего, это программа страхования по старости, по случаю смерти кормильца и нетрудоспособности. Во-вторых - программы медицинского страхования. Из этого же фонда выплачиваются пособия по безработице, пожизненным инвалидам и малоимущим семьям. За исключением пенсий по старости, нетрудоспособности и в связи с потерей кормильца, все программы носят адресный характер и учитывают реальные доходы получателей. Проблема в том, что пенсионеров в стране становится все больше. С одной стороны, увеличивается продолжительность жизни, с другой - скоро на пенсию начнут выходить бэби-бумеры - американцы, родившиеся в период послевоенного демографического взрыва. Это ведь только кажется, что пенсия дожидается работника в кубышке. На самом деле социальный налог работника съедают те, кто уже вышел на пенсию, а сам он съест налог следующего поколения. В 1950 году на одного пенсионера приходилось 16 работников, сегодня - трое. О нагрузке, которую оказывает на федеральный бюджет программа социальных пособий, говорил на днях директор Бюджетного управления Конгресса Даглас Хольц-Экин. Даглас Хольц-Экин: Сочетание процесса старения населения, достижения пенсионного возраста бэби-бумерами и роста стоимости медицинских услуг требует все больших и больших бюджетных затрат. Такова демография старения. Обе программы медицинского страхования растут очень быстро, гораздо быстрее, чем сама экономика. Вместе с фондом социального обеспечения обязательства по этим трем программам к 2015 году составят более половины расходной части федерального бюджета и, конечно, в более отдаленной перспективе останутся основным источником давления на бюджет. Владимир Абаринов: Президент Буш сделал реформу системы социального страхования центральным пунктом своей избирательной кампании и твердо намерен исполнить свое обещание. Недавно он говорил об этом со старшеклассниками города Силвер-Спринг в Мэриленде. Джордж Буш: Система обанкротится в 2017 году. Я знаю, в Вашингтоне многие считают, что времени еще много. Но если вы только начинаете работать, это не так уж много. Вы вносите деньги в систему, которая станет убыточной в 2017 году. И каждый следующий год после этой даты проблема будет только усугубляться. В 2027 году дефицит составит 200 миллиардов. В 2030-м - триста. Владимир Абаринов: О том, какими бедами грозит американцам банкротство системы - заместитель главы Управления социального страхования Джим Локхарт. Джим Локхарт: Одна только эта программа создаст дефицит, вдвое превышающий дефицит бюджета Соединенных Штатов. Мы должны постоянно сокращать этот дефицит, для этого нам сегодня необходимо дополнительно 11 триллионов долларов. Я знаю, эту цифру никто не в состоянии осознать. Скажу иначе: недостача составляет около 100 тысяч долларов на каждую американскую семью. И если мы не решим проблему, каждый год, как невыплаченный кредит на дом, эта сумма будет увеличиваться на 6 процентов. Владимир Абаринов: Экономист Кристиан Веллер считает все эти страхи преувеличенными. Кристиан Веллер: Вопрос о том, сможет ли федеральное правительство оплатить свои долги, не имеет ничего общего с системой социального страхования - это вопрос фискальной ответственности, вот почему мы оказались в таком положении. В течение нескольких последних лет мы наблюдали, как крупнейший бюджетный профицит превратился в дефицит. Вот что затруднило задачу исполнения правительством его обязательств после 2017 года. Эту проблему создала не система социального страхования. Мы уже в 1983 году знали, что придет срок платежа. Вместо этого мы создали огромный дефицит благодаря сокращению налогов. Владимир Абаринов: Однако, ответив на вопрос "Кто виноват?" приходится задавать другой - "Что делать?". Джим Локхарт считает, что существуют три возможности спасти фонд социального страхования. Джим Локхарт: Первый путь - увеличить социальный налог. За время существования программы мы делали это неоднократно, а именно - 20 раз за 70 лет. В самом начале максимальная ставка была 60 долларов, а сегодня - свыше 11 тысяч. Пожалуй, всему есть предел. Второй способ - замедлить рост объема выплат. Это тоже было в истории программы. Последний раз - в 1983 году, в период кризиса, мы увеличили пенсионный возраст с 65 до 67 лет. Но мы можем предпринять что-то другое, новое, а именно - увеличить доходность сбережений. Мы можем сделать это посредством добровольных личных счетов или прямых инвестиций в траст-фонд. Владимир Абаринов: Это и есть предложение администрации Буша. Все работающие американцы и все предприниматели делают взносы в фонд социального страхования в виде особого налога. Сейчас деньги эти обезличиваются растворяются в системе - она находятся в доверительном управлении, траст-фонде, который вкладывает их в надежные, но низкодоходные облигации государственного Казначейства. Президент Буш предлагает дать работнику возможность самому распорядиться частью своих накоплений. Он сможет вкладывать их в высокодоходные акции частных компаний. Джордж Буш: Люди смогут положить часть своих денег на счет, которым будут управлять сами, но при строгих ограничениях. Вы не сможете использовать эти деньги для игры в лотерею или просто-напросто потратить. Будут разработаны правила, как не потерять, а увеличить свои сбережения. И молодой работник сможет обеспечить более высокий рост этих сбережений, чем это делает сейчас траст-фонд системы социального страхования. Со временем эта прибавка покроет дефицит нынешней системы, которая, если ее не изменить, не в состоянии исполнить свои обязательства перед работниками Владимир Абаринов: Но игра на фондовом рынке - занятие по определению рискованное. Нет такой игры, в которой нет проигравших. Этого и опасаются оппоненты реформы по Бушу, называя ее "экономикой казино". Лидер демократов в Палате представителей Нэнси Пелози и вовсе считает, что коварный план направлен на разрушение системы социального страхования. Нэнси Пелози: Греки в таких случаях всегда применяли метафоры - троянский конь, ящик Пандоры. Остановимся на троянском коне. Я уверена, что личными счетами дело не ограничится. Личные счета - это приманка. Возможно, кто-то из республиканцев в них искренне верит, но большинство определенно стремится разрушить систему социального страхования. Но если вы скажете "мы пришли, чтобы разрушить социальное страхование", вас не пустят в город. Поэтому по примеру греков сооружается приманка в виде личных счетов, чтобы попасть в город через ворота. Владимир Абаринов: Есть и третье мнение. К примеру, профессор экономики университета Восточного Иллинойса Аллен Смит, автор нашумевшей в США книги "Разграбление социальной страховки", считает, что главное зло - не демографический скачок, а именно то, что деньги траст-фонда вкладываются в государственные облигации: тем самым правительство берет их в долг у будущих пенсионеров и использует на совершенно иные нужды. В результате вместо денег в фонде Social Security лежат не имеющие реальной ценности долговые обязательства. По мнению Кристиана Веллера, это абсурдная теория. Кристиан Веллер: Любые инвестиции - это деньги, которые кто-то потратит. Точно так же, как ваши деньги тратит Казначейство, их тратит и частная компания, чьи акции вы покупаете. Более того. Никакое правительство не объявит дефолт по государственным бумагам внутри страны и в то же самое время будет исполнять свои обязательства по отношению к китайскому, японскому, британскому, швейцарскому правительству. Будущие правительства будут уважать обязательства по отношению к будущим поколениям так же, как обязательства перед иностранными правительствами, которые владеют огромными пакетами государственных облигаций. Владимир Абаринов: У американцев есть поговорка: "Не сломано - не чини". Но это не тот случай. Сейчас уже вполне очевидно, что никакой экономический рост не в состоянии справиться с кризисом системы. Поэтому дискуссия о пенсионной реформе продолжается. Времени осталось мало. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
