Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-04-04]
Американский час с Александром ГенисомСократ против Фрейда. Комедия памяти и драма кармы. Реже всего мы обманываем компьютер. Три лучших диска месяцаВедущий Александр Генис
Александр Генис: О том, что Америка живет в тревожное время, говорят не только сводки из Ирака. Война с террором идет уже третий год. И хуже всего в ней, что никто не знает, где проходит линия фронта. Живя без тыла, мы уже привыкаем ждать удара всегда и отовсюду. Хотя этот повседневный, ежеминутный груз тревоги стал привычной ношей, не замечать его нельзя. Особенно - в Нью-Йорке, который пострадал больше других, да и мишенью остается заметной - не промахнешься. Зная о своей уязвимости, город снимает психологическую усталость по-своему. Никогда на моей памяти здесь не были так полны музеи и так пусты рестораны. Люди ищут утешения в кругу либо муз, либо семьи. Когда этого не хватает, на помощь приходит профессионалы - психотерапевты, которые борются со стрессами всеми методами современной науки. Надо сказать, что массированное вмешательство "шринков", как их фамильярно называют в Америке, имеет свою долгую историю. Впервые психотерапия стала повсеместной в 30-е годы ХХ века. Короткая справка из "Британники": Диктор: "Великая депрессия была периодом стремительно расширявшейся активности психотерапии. Ее влияние распространилась далеко за пределы медицины и педагогики. Впервые в истории психология приобрела в качестве объекта всю область общественно-политической практики". Александр Генис: Опираясь на долгий и успешный опыт лечения душевных травм в национальном масштабе, терапия завоевала авторитет и доверие. Американцы не стесняются обращаться за такой помощью и ждут ее. Как ни странно, в готовности признать собственное бессилие справиться с психическим стрессом в одиночку сказывается американский оптимизм - "Все, что сломалось, можно починить". Вопрос - как? Я заметил одну простую закономерность: чем больше пугающих новостей в газетах, тем большую площадь они уделяют весьма специальным дискуссиям о методах психотерапии. Один из таких споров только что разразился вокруг новой звезды - профессора Лу Мариноффа, который пришел в замкнутый мир психотерапевтов из совсем иной сферы знаний. Дело в том, что вдобавок, а часто взамен традиционных средств - таблеток и аналитических сессий, Маринофф лечит душевные расстройства философией. В этом есть своя логика. Начиная с Сократа, философия считала главным вопросом - "Не что есть мир?", а "Как нам жить в нем?" Философия не стареет, поэтому ответы мудрецов на этот сакраментальный вопрос могут, - утверждает нью-йоркский ученый, - помочь нам в наших бедах и сегодня. Такое "утешение философией" (если вспомнить название "золотой" книги последнего римлянина Боэция), быстро превращается во всемирное движение. Похоже, что философы, которых в наше время привыкли считать жрецами отвлеченного разума, наши себе новую, а точнее - старую - и очень полезную профессию. О ней с профессором Лу Мариноффом беседует корреспондент "Американского часа" Владимир Морозов. Владимир Морозов: Мистер Маринофф, в каких случаях применима философская терапия и где границы ее применения? Лу Маринофф: Если вы заболели, вы идете к тому или иному врачу. Когда у вас возникают денежные или налоговые вопросы, вы обращаетесь к финансовому консультанту. А если у вас появляются сомнения в значении, смысле или ценности вашей жизни, то вы можете пойти к философу, который поможет вам. Понятно, что мы не занимаемся душевнобольными, мы не ставим диагноза. Если к нам приходит человек, который не может связно изложить, в чем его неприятности, то мы отсылаем его к другим специалистам - к психологам, психиатрам. Владимир Морозов: Приведите, пожалуйста, пример эффективности философской терапии из вашей практики. Лу Маринофф: Ко мне обратился человек, жена которого ушла к его лучшему другу и забрала с собой детей. Одновременно у него случилось несчастье и на службе, в крупной компании. Там произошло сокращение штатов, и его уволили, хотя он был не рядовым сотрудником, а одним из менеджеров. Казалось бы, человек разом потерял все. Как жить дальше? И вообще, возможна ли жизнь после такой катастрофы? Когда мы обсуждали его ситуацию, я рассказал этому человеку про римского философа-стоика Эпиктета. Согласно его теории, нас делают несчастными не сами события, которые с нами происходят, а то, как мы смотрим на них. Да, иногда с нами случаются ужасные вещи, и мы бессильны что-либо изменить. Но мы можем изменить нашу реакцию, нашу оценку происходящего. Китайская философия даосизм утверждает, что когда вы что-то теряете, то одновременно вы что-то приобретаете. Таков закон жизни, и так оказалось в случае этого человека. Несчастье и его философское осмысление помогли ему вспомнить о том, что он давно мечтал помогать неблагополучным детям. И не просто помогать, а посвятить этому жизнь. Но раньше он не мог этим заняться, потому что был увлечен карьерой и зарабатыванием больших денег для семьи. Теперь необходимость в этом отпала, он почувствовал себя свободным и занялся тем, чего, высокопарно говоря, требовала его душа. Он создал организацию для помощи детям из неблагополучных и малообеспеченных семей. Владимир Морозов: Но, профессор, даже самые разумные советы философов не могу уменьшить мою боль... Лу Маринофф: Вы можете принимать лекарства - антидепрессанты. Вы можете пить водку. Это на какое-то время уменьшит вашу боль, но не решит проблемы, которая ее породила. Не внесет в вашу жизнь ясности, не поможет разобраться в случившемся. А без этого трудно начинать жизнь заново, если вы, как тот человек, о котором я рассказывал, оказались перед разбитым корытом. Да, философский подход не всегда уменьшит вашу боль, он может даже усилить ее. Но такова плата за то, чтобы обрести ясность, увидеть свет в конце туннеля. В той же ситуации кто-то другой пошел бы к психологу или психиатру. Человек сам выбирает, к кому обратиться за помощью. Может попробовать и то и другое. Некоторым людям большое облегчение приносит уже сам факт, что они смогли разобраться в ситуации, нашли из нее разумный выход. Иногда эмоциональные проблемы так глубоко уходят в прошлые ассоциации, что для лечения этих проблем необходима серьезная психологическая помощь. Но часто, если проблема этическая или правовая, то вам нужна философская терапия. Мой клиент не желал принимать лекарств, а хотел именно разобраться в себе и в жизни. И философия очень помогла ему. Владимир Морозов: Как вы думаете, нашли бы общий язык Сократ и Фрейд? Кто бы кому больше помог? Лу Маринофф: Конечно, Фрейд - великий человек. Но посмотрите, со сколькими своими учениками он поссорился... Я думаю, Сократ помог бы Фрейду больше. Фрейд смотрел на человека, как на своего рода больное животное. Это мнение святого Августина, переписанное психиатром. Как известно, святой Августин придумал концепцию первородного греха. Он сказал, что человек - грешное животное. В свою очередь, по мнению психиатра Адлера, человек это - животное, стремящееся к власти. Но я считаю, что прав Сократ. По его мнению, человек - это животное, которое старается понять мир и себя. И в этом процессе стремится преодолеть человеческие страдания. Владимир Морозов: А кто из философов больше всего вам помогает в трудные минуты? Лу Маринофф: Я часто обращаюсь к китайскому философу Лао-Цзы, к Платону, к стоикам, к американцам Эмерсону и Торо. Есть масса блестящих идей, которые всегда помогут нам понять, что с нами происходит. Да, нашей жизнью часто управляют чувства и эмоции. Но это - краткосрочное действие. В долгосрочном плане мы должны руководствоваться нашими принципами, а не эмоциями. И мы должны поступать в соответствии с этими принципами, независимо оттого, как мы будем чувствовать себя потом. Александр Генис: Наша следующая рубрика - "Экран недели с Андреем Загданским". Андрей Загданский: Память - почти столь же кинематографична, как и любовь. В сущности, всякий - это воссозданная память - автора или режиссера, актеров или зрителей. В 65-м году мир кино потрясла лента Алена Ренэ "В прошлом году в Мариенбаде". Герой внушает героине - замужней женщине - память об их встрече и романе, состоявшимся год назад. Действительно ли она забыла его? Или же герой навязывает ей несуществующие воспоминания, насилует ее память, чтобы завладеть ею сегодня, сейчас? Зритель не знает и не может знать, что же было на самом деле? Экранная реальность - то, что помнит - или желает помнить - главный герой. Его память становится нашей памятью. Но что же тогда реальность? Фильм стал классикой авангарда, рафинированным и для многих утомительным зрелищем. Своего рода точка отсчета. "Вечное сияние безупречного разума" - лирическая вариация на ту же тему. Это - второй полнометражный фильм французcкого режиссера Мишеля Гондри. Он родился во Франции, занимался музыкой. После распада рок-группы стал делать видеоклипы, в частности - со знаменитой певицей Бьорк. Потом перешел на рекламу, снял целый ряд блестящих роликов для таких фирм как Gap, Smirnoff, Air France, Nike, Coca Cola, Adidas, Polaroid и Levi. В главных ролях - Джим Керри и Кейт Уинзлет. Автор сценария - Чарли Кауфман, знакомый нам по фильмам "Будучи Джоном Малковичем" и "Адаптация". Оба фильма привлекли внимание той же игрой со "смещенной" реальностью, что разворачивается и в "Вечном сиянии". Застенчивый и сдержанный Джоэл полюбил Клементину, веселую, живую, сумасбродную девушку с синими волосами, или, даже, оранжевыми. Но однажды они поссорились и Клементина ушла. А когда он пришел мириться - она не узнала его. Джоэл страдает, но потом узнает, что девушка стерла все воспоминания о нем. Есть такой доктор Ховард Мерзвьяк, умеющий стирать болезненные воспоминания. И тогда оскорбленный Джоэл решил сделать то же самое - стереть память о своей любви. Уже решившись на процедуру, он понимает, как страшно утратить воспоминания даже о несчастливой любви. Однако машина уже запущена - компьютер стирает одно воспоминание за другим. Еще немного, и этой любви не останется ничего. Но Джоэл встречается - в недрах своей памяти - с Клементиной, которая признается в ошибке. Тут-то и начинается замечательно придуманная схватка влюбленных с зловещим Ховардом Мерзвьяком. Это сделано изобретательно, умно и щедро, хоть и не всегда ново. Главное, авторам удалось добиться целостности в исключительно запутанном клубке: настоящее, память, исчезающая память, воображение. Самый яркий эпизод фильма - Джоэль и Клементина лежат на льду замерзшей речки, смотрят на небо и говорят о звездах, - претерпевает множество изменений в их неустойчивой памяти. То Клементина оказывается на льду одна, то Джоэль ползет по льду в поисках возлюбленной, то коварный соперник занимает место Джоэля и шепчет Клементине его же слова, то льдина превращается в кровать стоящую на пляже. Проблема подобных фильмов та же, что у детектива. Когда приходит время разгадать тайну, многое не сходится, и объяснения кажутся неправдоподобными. Кое-что остается в руках у авторов - как у картежных мошенников. Мишель Гондри находит вполне внятные объяснения, и все аккуратно расставляет по местам. Герои нашли друг друга. И даже научились немного лучше понимать и принимать друг друга. Кажется, только так и может закончиться любая романтическая комедия. В Нью-Йорке вышел в прокат фильм с бесcтрашно неоригинальным названием: "Весна, лето, осень, зима и опять весна" корейского режиссера Ким Ки-Дука. Ким Ки-Дук заявил о себе в 96-м году своим первым фильмом "Крокодил" - о человеке, который собирает тела самоубийц в реке. Последующие картины "Остров" и "Подлинная выдумка" принесли ему признание как одному из наиболее оригинальных авторов-режиссеров в современном кино. Последний фильм Ким Ки-Дука, буддийская притча "Весна, лето, осень, зима и опять весна", - картина исключительной изобразительной красоты и глубокого многозначного содержания. На горном озере в Корее стоит - на небольшом плоту -буддийский монастырь. В нем живут двое: настоятель и мальчик лет пяти. Когда им нужно добраться до берега, они садятся в маленькую гребную лодку. В одну из таких поездок мальчик ловит в заводи рыбу, лягушку и змею. Привязывает к ним нитки с камнями. Животные мучаются, мальчишка смеется. Когда мастер замечает, какую игру нашел себе мальчик, он ночью привязывает к спине ребенка большой камень, а утром, когда мальчик со слезами просит избавить его от ноши, заставляет его найти рыбку, лягушку и змею и освободить их. Только тогда мастер освободит от груза и его. Но если кто из животных уже погиб, - предупреждает настоятель мальчика, - ему суждено нести камень в душе всю свою жизнь. Лягушка выжила, рыба и змея - умерли. Эти событие можно воспринимать как изолированный эпизод, рассказывающий о невинной детской жестокости (первая глава фильма так и называется: "Весна"), но можно считать, что смерть рыбы и змеи вызывают ту сложную цепную реакцию, что буддисты называют кармой. О ней - другие новеллы фильма: лето, осень и зима. Ким Ки-Дук предлагает нам нелинейную причинно-следственную связь событий. Помните, в рассказе Рея Брэдбери раздавленная бабочка в доисторическом прошлом вызывает роковые изменения в настоящем: выбрали не того президента. Ничтожное событие вызывает лавину перемен спустя миллионы лет. В буддизме сложнее. Все живые существа соединены, ни одно событие не является изолированным. Мы отвечаем за все, что происходит в мире. Для буддиста сотворенное зло не локализовано в отдельном акте, это зло, принесенное в мир, зло, причиненное себе. Вот почему смерть рыбы и змеи оборачиваются трагедией, преследующей всех. В следующем эпизоде - "Лето" - выросший мальчик узнает, что такое плотская страсть и любовь, в третьем - "Осень" - ищет убежища в монастыре, совершив убийство, в четвертом - "Зима" - возвращается сюда опять, на этот раз уже после смерти мастера. Герой совершил преступление. Это бесспорно, но вина - на каждом, включая и настоятеля, и тех, кто пришли его арестовать. В конце все разрозненные события соединяет магический финал, который вызывает подлинное эмоциональное потрясение - то, что греки называли катарсисом - очищением. Но, учитывая сюжет, уместнее этот опыт назвать просветлением: мгновенным постижением истины. То, к чему стремится каждый буддист и чего достигают единицы. Впрочем, даже если концепции буддизма далеки вам, фильм останется глубоким и интенсивным поэтическим переживанием. Я, признаюсь, немного могу назвать картин, которые так интересно вспоминать, и о которых так интересно думать, спустя много дней после просмотра. Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов. (Звучит песня "Don't worry be happy") Григорий Эйдинов: Эта песня Бобби Мак-Феррина была одной из двух в репертуаре Окуня по имени Билли, резинового чучела рыбы. Неимоверная популярность Билли, скорее всего, и есть причина того, что эта песня попала в список 50-ти худших песен "всех времён", вышедший в майском номере американского музыкального журнала "Блендер". Почему туда попали "Звуки Тишины" Саймона и Гарфанкела или "Об-ла-ди, Об-ла-да" Битлз, объяснить труднее, но, похоже, составители этого необычного хит-парада, желая отличиться от своего главного конкурента - журнала "Ролинг Стоун", смешали действительно не лучшие песни с теми, что заиграны до дыр. Именно от этого пострадала, на мой взгляд, просто хорошая песня Билли Джоэла "Этот пожар устроили не мы" (We didn't start the fire). Александр Генис: Самое необычное интервью мне приходилось давать в самолете "Финэйр". Мой симпатичный собеседник, специально выбравший соседнее кресло в летевшем через океан "Боинге", чтобы ничто не мешало обстоятельному разговору, начал его с тщательно заостренного вопроса: - Когда вы врете? - Всегда, - быстро ответил я, введя его в ступор. - Ага, - наконец просиял он, - "все критяне - лжецы, сказал критянин". Раскусив парадокс, мой образованный интервьюер потерял интерес к своему делу, и мы перешли на финскую водку, разумно заменив ею оставшиеся нерешенными проблемы. Дело в том, что врать проще всего с глазу на глаз: попробуйте честно ответить на вопрос "Ты меня уважаешь?" Труднее обманывать по телефону: в трубку не скажешь "Меня нет дома". Но самое честное средство связи, как показало недавнее исследование охотившихся на человеческие слабости американских психологов, - электронная почта. О том, как компьютеры влияют на этику электронной эпохи рассказывает Владимир Гандельсман, внимательно прочитавший статью Клайва Томсон из "Нью-Йорк Таймс Мэгэзин" "Вирус честности". Владимр Гандельсман: Каждый из нас время от времени безобидно лжет. Но профессор Корнельского университета Джеффри Хэнкок недавно заявил свои права на занимательную истину: находясь в сети интернета, мы обманываем друг друга реже, нежели в обычном разговоре. Джеффри Хэнкок попросил своих студентов - группу из 30 человек - чтобы они записывали все свои разговоры, включая содержащуюся в них ложь, в течение недели. Сверив результаты, он обнаружил, что студенты склонны к искажению правды в 25% личных и - поразительно - в 37% телефонных бесед. Однако, подсоединившись к киберпространству, они превращались в бойскаутов: только один из пяти разговоров в режиме немедленной переписки (instant-messaging chats) содержал ложь, в то время как всего лишь каких-нибудь 14% писем, отправленных обычной электронной почтой, грешили неправдой. Очевидно, широких обобщений, касающихся общества в целом, на этом основании не вывести (скорее, это странно - требовать от людей честности в том, как часто они лгут), тем не менее, результаты опроса любопытны - по крайней мере, они не оправдывают наших ожиданий касательно жизни в сети. Разве киберпространство не предполагалось одним из тех пугающих мест, где никому нельзя доверять? Когда интернет впервые появился на Главной Улице, знатоки взволновались, что эпоха компьютеризации с неизбежностью распахнет шлюзы всеобщей лжи и обмана. Нас, пользователей интернета, предостерегали, что любой из прячущихся за анонимностью электронного адреса или завсегдатая чатов может безнаказанно врать в свое удовольствие. Родители немедленно запаниковали и принялись неистово ограждать детей от интернета, полагая, что любой из крадущихся там, в этом таинственном эфире, является негодяем, пока не доказано обратное. И в какой-то степени их опасения казались небезосновательными. В соответствии с вузовским курсом психологии, мы более склонны к обману, находясь на расстоянии от собеседника. И трудно находиться от него дальше, чем завсегдатай чата, приятель из Сибири, который называет себя Зловещий-1. Александр Генис: Тут я прерву Владимира, чтобы поделиться одним ярким (во всяком случае - для меня) воспоминанием. Много лет назад, на самой заре интернетского общения, я с восторгом неофита погрузился в киберпространство. Путешествуя по разным экзотическим форумам, вроде группы любителей люсидных, то есть, управляемых снов, я впервые почувствовал соблазн сетевой анонимности. Скрывать мне, в общем-то, было нечего, но новизна компьютерного общения провоцировала примерить на себя новую маску, электронную личину, создать искусственную личность. Так, сам толком не понимая почему, я впервые вышел в компьютерные просторы в виде чернокожей красавицы по прозвищу Snowball, Снежок. Ну, а теперь, облегчив душу признанием, я возвращаю микрофон Владимиру Гандельсману. Владимир Гандельсман: Почему страхи, внушаемые первым опытом сетевой жизни, оказались неоправданными? Что это за неожиданные особенности интернетской связи, которые делают нас правдивей? Все, оказывается, просто: мы боимся наказания. В "реале", на самом деле, довольно несложно отделаться от обвинений в обмане. Если ты солгал кому-то за коктейлем на вечеринке, или по телефону, всегда можно позже опровергнуть сказанное, утверждая, что ничего подобного не говорил. Вероятней всего, никто не записывает разговоров на магнитофон, если только это не коварная подружка знаменитой Моники Левински Линда Трипп (в этом случае вас подстерегают проблемы другого рода). В интернете, однако, твои слова частенько возвращаются к тебе в роли преследователей. Компьютерный век непримирим к лжецам, что со временем становится ясным все большему числу исполнительных директоров компаний, к их вящему сожалению. Сегодняшние индустриальные титаны нокаутируются не безжалостными конкурентами, но прокурорами, ликующе размахивающими распечатками старых электронных писем, полных хитроумных уловок. Даже компания Майкрософт получила подножку по следам своей старой электронной почты, а ведь ее работники, казалось бы, должны разбираться в ситуации куда лучше. Не проблема это разве только для корпоративных баронов. Мы все читаем заголовки и хорошо понимаем, что слова наши бессмертны в киберпространстве машин, которые ничего никогда не забывают. Это культура "cut and paste", "вырежи и сохрани". Конечно, эта бытовая аксиома - что машины не отличаются забывчивостью - встроена в сам формат электронной почты. Многие почтовые программы автоматически сохраняют ваш текст в виде "цитаты", пока корреспондент отвечает на ваше письмо. Ежедневно моя входящая электронная почта напоминает мне о словах, которые я написал вчера, неделю или месяц назад. Всякий раз, прежде чем нажать на кнопку "отправить", я делаю паузу, чтобы перечитать письмо и убедиться, что ничего из написанного не заставит меня позже испытать сожаление. Все это выглядит так, словно я нахожусь в постоянном ожидании судебной повестки. Но не только электронная почта конспектирует наши деяния для последующего исследования. Прежде, чем отправиться на первое свидание, люди ищут в сети свидетельства вашей характеристики, используя поисковые программы. Похоже, что нам предстоит эпоха, в которой буквально ничего не будет забыто. Неудивительно, что мы пытаемся ограничить наше вранье обстановкой, не имеющей к этим технологиям отношения. Когда правительство 30 лет назад создало интернет, полагалось, что он предназначен для выживания нации в случае ядерной войны. Вместо этого интернет превратился в широкую арену коллективной психотерапии - в массовое излияние того, что мы думаем и чувствуем. Наша импульсивная тяга к интернет-покаянию ставит с ног на голову многое из того, что мы думаем о честности. В прошлом, когда мы хотели поближе узнать кого-то - по-настоящему узнать и довериться - мы организовывали личную встречу. Наша культура по-прежнему фетишизирует личный контакт, рукопожатие и дружескую болтовню. По-прежнему директора корпораций и политики тратят часы на перелет через всю страну, чтобы поприсутствовать на пятиминутной встрече, полагая, что даже несколько секунд личного общения способны осуществить прорыв сквозь бесчисленные увиливания, свойственные стилю писем и контрактов. Когда Президент Буш впервые встретился с Владимиром Путиным, он посмотрел ему в глаза и сказал, что может теперь ему доверять, поскольку ощутил его душу. Если бы Буш и в самом деле желал прямого общения, то ему следовало бы схлестнуться с одним из парней в чате на сайте "Америка Онлайн". Неожиданное влияние сетевой связи на этику в долгосрочной перспективе может оказаться ободряющей новостью. По мере того, как наша ежедневная жизнь все дальше будет переходить в интернет, мы сможем обнаружить, что живем в мире большей честности, или, по крайней мере, там, где ложь влечет за собой более суровые последствия. Со своей безжалостной машинной памятью интернет может превратиться в совесть человечества, столь неправдоподобную по нашим временам. Александр Генис: А сейчас пришло время для новой рубрики со старым автором. Мы назвали ее в честь знаменитого опуса Баха, посланного им в подарок прусскому королю Фридриху Второму, - "Музыкальное приношение" (отсюда взята и тема заставки). Впрочем, толковать это название мы будем в более прямом, чем Бах, смысле. В этой части нашего журнала слушатели "Американского часа" познакомятся с тремя лучшими записями месяца, которые принесет в студию наш музыкальный критик Соломон Волков. Итак, Соломон, из чего состоит Ваше "Музыкальное приношение" сегодня? Что Вы принесли нам? Соломон Волков: Мы начнем, опять-таки с "Музыкального приношения" Баха. Но с некоторыми особенностями, потому что это будет не просто музыкальное приношение Баха, в частности, его шестиголосная фуга, а это будет шестиголосная фуга в обработке Антона фон Веберна, композитора уже ХХ века, который переоркестровал ее. Причем, сделал он это очень необычно. Он сделал это в соответствии со своей эстетикой, когда мелодия окрашивается темброво. Когда каждая следующая нота, каждый следующий звук получает свою краску звучания. Вот и здесь традиционная тема Баха Веберном раскрашивается. Сначала исполняют ее различные духовые, затем, струнные, затем их комбинации. При этом меняется и смысле и содержание мелодии Баха довольно радикальным образом. Это, если можно так сказать, анализ музыки Баха новыми средствами. Я бы это назвал некоей деконструкцией. Более того, некоей музыкальной деконструкцией. Чтобы оценить всю изысканность и смелость этого эксперимента, сначала я бы хотел показать вам оригинал, как он звучит у самого База в его "Музыкальном приношении". (Музыка). А теперь интерпретация этой же темы Баха Антоном фон Веберном. Вот как звучит этот манифест музыкальной деконструкции в исполнении Мюнхенского камерного оркестра. (Музыка). Следующий диск, который я сегодня хотел бы показать нашим слушателям, это сонаты для подготовленного фортепьяно Джона Кейджа - знаменитого американского авангардиста. Кейджем принято пугать неподготовленных слушателей. Но, по-моему, зря. В своем среднем периоде он писал вполне приемлемую, интересную музыку. Александр Генис: Знаете, Соломон, я вас перебью. Кейдж, конечно, великий авангардист и знаменитый хулиган. Все знают его сочинения, где он призывал слушать тишину. Но нашим слушателям, наверное, было бы приятно узнать, что Кейдж обожал собирать грибы. Он был главным начальником нью-йоркского микологического общества. У него даже есть опус, посвященный грибам. Соломон Волков: Мы с ним как раз о грибах и говорили. Я был с ним хорошо знаком. И он мне говорил, в связи с грибами, что у грибов он насчитывало 80 способов сексуального совокупления, а у людей всего два или три. Что люди хуже грибов? Вот это я запомнил из изречений Кейджа. А вот опус, который я хочу сейчас показать, это Соната номер 2 из цикла 16-ти сонат, которые Кейдж сочинил в 1946-48 годах. Он тогда экспериментировал с, так называемым, подготовленным фортепьяно. Это изобретение Кейджа. Он нашел эту идею. То есть, в рояль вкручиваются всякого рода винты, вставляются зажимки, резинки, и тогда рояль превращается в такой многоголосый инструмент. И сольный инструмент, и оркестр одновременно. Причем, оркестр непростой. Это очень похоже на индонезийский оркестр, на звучание оркестра Гамеллана. Можно услышать здесь имитацию гонга, можно услышать имитацию тамбурина, разнообразных колокольчиков. Но также, по-моему, и определенное виляние Дебюсси. По-моему, очень симпатичная, несложная и увлекательная музыка. Кейдж, соната для подготовленного фортепьяно в исполнении пианиста Херберта Хенка, играет он ее на подготовленном фортепьяно. (Музыка). Когда я подобрал три пластинки для сегодняшнего показа, то вдруг обнаружил, что у нас возникают некоторые переклички. Я не намеревался это делать, получилось само собой. Во-первых, мы начали Бахом, а кончаем Жаком Оффенбахом, а во-вторых, все три диска - это некоторые заявления по повод деконструкции. Здесь анализируется уже известная музыкальная ткань и показывается по-новому. В случае с Оффенбахом, известным мастером оперетты, деконструкция заключается в следующем. Традиция исполнения Оффенбаха утвердилась несколько вульгарная, вызывающая, канканная. И мы привыкли ассоциировать музыку Оффенбаха с канканом. А вот создатели этого диска, ансамбль "Музыканты Лувра", который специализируется на старинной музыке, а здесь они исполняют Оффенбаха и солистка этого ансамбля меццо-сопрано Анна Софи фон Оттер, они решили показать необычного Оффенбаха, очень тонкого мастера, который перекликается в чем-то и с Бизе, и с другими серьезными французскими композиторами того периода, и вот такой тонкий, не вульгарный, не открытый, не бьющий в глаза и в нос Оффенбах здесь открывается впервые. Очень интересный диск, который показывает нам мастера всем известного, любимого, популярного, с совершенно новой, неожиданной стороны. Дуэт из "Великой герцогини Герольштейнской" - это оперетта Оффенбаха, в исполнении Анни Софи фон Оттер и ансамбля "Музыканты Лувра". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
