Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[18-09-05]
ВариантыЧто делать с рублем?Ведущий Сергей Корзун
Сергей Корзун: Что делать с рублем? На этой неделе снова заговорили о будущем рубля как валюты. В ближайшее время Центробанк намерен отменить требования об обязательной продаже экспортной и валютной выручки. Центробанк также собирается переходить от управляемого курса к свободному плаванию. Некоторые эксперты предполагают, что при сохранении высоких цен на нефть, рубль в короткие сроки может укрепиться до 15-20 рублей за доллар США. Должен ли рубль стать конвертируемым? Как облегчение государственного регулирования его курса скажется на инфляции? Что вообще надо делать с рублем?
Сегодня у нас в гостях Ирина Ясина, директор фонда "Открытая Россия", бывший глава Департамента общественных связей Центробанка, и Алексей Воробьев, ведущий аналитик инвестиционной компании "Максвелл капитал", который в печатных средствах массовой информации прогнозировал среди других экспертов укрепление рубля до 15-20 рублей за доллар США. Это настолько серьезно, Алексей? Алексей Воробьев: Да, существуют разные способы справедливой оценки стоимости курса национальной валюты. Те цифры, которые я ранее называл, 15-20 рублей за доллар, основываются, в том числе на способе и оценке по методу паритета покупательной способности. Кроме того, можно соотносить уровень рублевой денежной массы с валютными резервами Центрального банка, который также дает оценку где-то в 16-17 рублей за доллар. Сергей Корзун: 15-20 - оценка Алексея Воробьева. Ирина, что вы думаете? Некоторые эксперты вообще говорят, что до предкризисного уровня в 6 рублей за доллар все у нас может подняться. Ирина Ясина: Всегда это очень двоякий процесс. Нам с вами - Сергею Корзуну, Ирине Ясиной - будет очень хорошо. На какое-то время будет хорошо оттого, что мы сможем дешевле покупать то западное, что нам так нравится, например, в магазине. Но это не надолго, потому что от этого загнется вся наша отечественная промышленность, причем быстро в очень обозримом периоде времени. Если помните, в 1998 году мы с вами практически йогуртов русских не ели. У нас все было западное, потому что везти из Польши, из Эстонии, из тех стран, которые подальше, было выгоднее. У нас был дорогой рубль, который был как франк, чем мы страшно гордились в Центральном банке. Сергей Корзун: Не пугайте. Мы вызываем Кириенко в премьеры и устраиваем 1998-й, что ли? Ирина Ясина: Нет, нет. То, что нам на слух кажется так здорово, что мы все сразу разбогатеем, будет 15-20 рублей за доллар, а не 30 как сейчас, это на самом деле плохо. Нам с вами нужен этот баланс, когда рубль не 40, что выгодно экспортерам, что очень выгодно тем, кто продает нефть на внешний рынок, и в то же время выгодно достаточно тем, кто производит продукцию внутри страны. Тогда получится, вроде не очень мы богатые, но, тем не менее, промышленность будет жить, экспортеры будут живы и довольны, мы соблюдем этот баланс. Это сложно. Поэтому 20 рублей за доллар сейчас нам не нужно. Алексей Воробьев: В общем и целом я согласен с этой позицией. Но хочу отметить, что есть такой показатель, как реальный курс национальной валюты. Если мы посмотрим на его динамику, то в 2005 году он полностью достиг докризисного уровня, то есть можно говорить о том, что сейчас рубль стоит 6 рублей за доллар. Это с учетом инфляции в США и соответственно в России. Поэтому сейчас он уже достиг докризисного уровня. Что касается реального курса по отношению к евро, то он немного не дотягивает до докризисного уровня. Я соотношу это с июлем 1998 года. Но, тем не менее, он находится где-то на уровне 95 процентов от уровня июля 1998 года. Сергей Корзун: На ваш взгляд, нужно ли реально совмещать то, что вы называете реальным курсом рубля и курс официальный? Алексей Воробьев: На самом деле Центральный банк подходит к номинальному курсу через реальный курс национальной валюты. Он делает для себя таргет (цель) на текущий год 10-11 процентов, то соответственно из этого же устанавливается какое-то номинальное значение, допустим 28 рублей за доллар. То же самое касается того курса национальной валюты, который закладывается в федеральный бюджет. Ирина Ясина: Когда я работала в Центральном банке, основной моей работой было поправлять своих начальников, чтобы они умных слов не говорили. Какой "таргет"? Цель! Сергей Корзун: Цель - инфляция. Соответственно, если мы ее держим где-то в пределах 10, то нам нужен курс порядка 28. Тогда будут ли реальные изменения курса рубля по отношению к доллару? Ирина Ясина: 10 процентов инфляции, это много. Мы сами себя успокаиваем и говорим, что 10 процентов - это так хорошо. Сергей Корзун: Хорошо, ориентируемся на 5. Какой тогда нам нужен реальный курс? Ирина Ясина: У нас же не управляемая экономика. Это только управляемая демократия и то не очень получается. На самом деле так нельзя сказать: если инфляция будет 5, то курс будет такой-то. Такой зависимости нет. Более того, мне кажется, что в современной ситуации для России очень опасно именно занизить курс, сделать его как бы выгодным экспортерам, с одной стороны, а, с другой стороны, в другую сторону сдвинуться, сделав его получше для потребителей. Сейчас у нас уникальная ситуация. Нам очень фартит. На нас сыпется сверху золотой дождь в виде нефтедолларов, и нам кажется, что наша экономика мощная. Это кажимость. Если мы вспомним историю Советского Союза, то во время иранского кризиса, нефть достигала в современном исчислении 80 долларов за баррель, выше, чем сейчас, что не помешало в 1986 году Советскому Союзу оказаться вообще без валютных доходов, потому что нефть стоила уже меньше 15 долларов, приближалась к 10. Это очень колеблющийся рынок. Поэтому не дай бог нам сейчас начать думать, что экономика у нас сильная. Она еще пока не очень сильная. Сергей Корзун: Алексей, какая инфляция, на ваш взгляд, нужна нам? Алексей Воробьев: Что касается количественных характеристик, то наша компания на конец текущего года прогнозирует рубль к доллару - 27,3 рубля за доллар, на конец 2006 года - 26 рублей 75 копеек за доллар. Что касается количественных показателей инфляции, то наш прогноз на конец текущего года - 12,8 процентов (это очень широкий прогноз). Сергей Корзун: Несмотря на то, что в августе инфляция понизилась, даже дефляция была. Ирина Ясина: В августе всегда дефляция. Алексей Воробьев: Тем не менее, цены на энергоносители могут повлиять очень серьезно на темпы инфляции уже буквально с осенних месяцев. Что касается будущего года, мы по-прежнему прогнозируем повышенные темпы инфляции где-то на уровне 12,3 за 2006 год. Сергей Корзун: Антон из Петербурга к нам дозвонился. Слушатель: Мое глубокое убеждение, что истинный курс американской валюты - доллар, как и любую другую валюту, по которому я могу купить в свободной продаже. Все ваши разговоры - сколько он стоит, сколько он на самом деле стоит, это давно говорится, чтобы все побежали сдавать доллары, чтобы подешевле купить, чтобы московским людям жилось хорошо. Естественно, доллар никуда не упадет, переживет вас и на ваших похоронах спляшет. Ирина Ясина: Антон, на самом деле, говорит очень правильную экономическую вещь о том, что доллар стоит ровно столько, сколько за него люди дают. Сергей Корзун: Но интересно ведь знать, сколько завтра будут давать за доллар, сегодня-то мы знаем? Ирина Ясина: Экономика - это не точная наука. Мы что-то можем просчитать, но она учитывает то, чего не учитывают физика и математика, а именно: настроение людей - их желание, их потребности. Тут уже предсказать нельзя ничего. Во-первых, мы с вами очень сильно зависим - и Россия, и весь мир - от уровня нефтяных цен. Поэтому сказать, что будет завтра с мировой экономикой, мы не можем. Представьте себе, что завтра японцы придумают, чем заменить бензин в двигателях внутреннего сгорания? И что? Можете себе представить, что будет с российской экономикой? Сергей Корзун: Бразильцы уже придумали - этиловым спиртом. Ирина Ясина: Да, кактусы туда запихивают, текила у них течет. Алексей Воробьев: Хочу добавить, что японцы уже придумали. Они одними из первых начали выпускать гибридные автомобили, где присутствует обыкновенный двигатель внутреннего сгорания, а также на газу, в том числе и на солнечной энергии. Ирина Ясина: "Тойота" уже ездит совершенно замечательно и на бензиновом двигателе и одновременно на электрическом. Там просто все зависит от скорости. Очень хороший автомобиль, уже широко выпускается в Европе, в Америке. Сергей Корзун: Трепещи, нефтянка! Скоро настанет то самое время, которое предсказывал, по-моему, Вернадский, что топить нефтью - то же, что топить ассигнациями: Тогда-то можно будет использовать ее на более полезные вещи. Ирина Ясина: Сергей, если вспомнить, то в начале ХХ века за уголь, за рурский бассейн между Францией и Германией велись разрушительные войны. XIX-ХХ век. Что сейчас? Конечно, уголь очень нужен, но что-то про него не слышно, как про основной энергоноситель в мире, хотя представить себе в начале ХХ века это было просто невозможно. То же самое будет с нефтью. Тогда нам нужно будет думать о том, сильная у нас валюта или слабая всерьез. Сергей Корзун: Георгий из Петербурга, слушаем вас. Слушатель: К сожалению, я дилетант, поэтому мое мнение может вам показаться странным. Я бы предложил воспользоваться моментом и предложить Белоруссии, чтобы она втянулась в общую денежную единицу с нами. Сергей Корзун: Какие последствия могут от этого быть? Ирина Ясина: Это политический вопрос. Потому что белорусская экономика по размеру, по масштабу российской может быть переварена (пускай белорусы не обижаются) довольно просто. Конечно, можно втянуть этот самый белорусский рубль, разговоры об этом 10 лет уже идут. Проблема только одна - печатать его надо в одном месте - в Москве и больше нигде. Тогда втягивать можно сколько угодно. Просто Лукашенко не согласен. Ему хочется быть самостийным и иногда наших рублей тоже подпечатывать. Поэтому он не захочет. Алексей Воробьев: Я соглашусь, что вопрос во многом политический. Ведется дискуссия в самых высоких политических кругах. Хочу лишь добавить, что если соотносить ВВП двух стран, то белорусская экономика где-то 5-7 процентов от российской экономики составляет. Поэтому даже если будет введена единая валюта с единым эмиссионным центром в Москве, я думаю, что это никаким образом не повлияет на курс национальной валюты. Мы не увидим ни девальвации, ни какого-то серьезного укрепления. Все останется примерно так же, как есть. Ирина Ясина: Белорусам может понравиться, а нам будет все равно. Алексей Воробьев: Да. Сергей Корзун: Что делают с тенге? Мы обратились с этим вопросом к нашему корреспонденту в Казахстане Сергею Козлову. Сергей Козлов: 15 ноября 1993 года в независимом Казахстане появилась национальная валюта - тенге. С этого момента берет старт самостоятельная денежно-кредитная политика республики, который осуществляет основной орган валютного регулирования и контроля в стране - Национальный банк. Функции его самые разнообразные. Национальный банк организует международные расчеты, совершенствует валютно-финансовые и кредитно-расчетные отношения с зарубежными странами, вводит и отменяет режим обязательной продажи выручки в иностранной валюте от экспорта товаров. К слову, в начале 90-х годов объем этой продажи составлял 50 процентов от выручки. Потом он был снижен до 30 процентов. 8 лет назад продажа валютной выручки была и вовсе отменена. Помимо других своих многочисленных функций главный банк страны устанавливает официальный курс национальной валюты к иностранным валютам согласно перечню, определяемому правлением банка. Со времени введения тенге его обменный курс складывался под воздействием соотношений спроса и предложения иностранных валют. Обменный курс тенге к американскому доллару и российскому рублю - основная и, пожалуй, единственная информация, на основе которой формируется наиболее общее представление о тенденции функционирования национальной валюты. С введением тенге назрела также необходимость создания финансового института по урегулированию курса валют и обеспечению формирования внутреннего валютного рынка. Была создана казахстанская межбанковская валютная биржа, торги на которой проводятся ежедневно. Сокращение разрыва между обменными курсами, складывающимися на трех параллельных рынках - на бирже, в коммерческих банках и в обменных пунктах, способствовало достижению эффекта, заглушившего процесс развития черного валютного рынка, которого сегодня в Казахстане нет. Таким образом, здесь нет прямой привязки тенге к доллару США, как это было в случае с китайским юанем. Тем не менее, Национальный банк страны использует механизм так называемых валютных интервенций на бирже, и таким косвенным способом привязывает тенге к доллару. В этих условиях Национальный банк осуществляет денежно-кредитную политику, направленную, прежде всего, на удержание инфляции на низком уровне. За последние три года он снизился примерно в два раза - с 13,2 процента до 6,4 процента. В настоящее время Национальным банком проводится поэтапная валютная либерализация для того, чтобы к 1 января 2007 года тенге стал полностью конвертируемой валютой. Сергей Корзун: Есть ли что-то полезное для России в казахском опыте? Ирина Ясина: Я могу сказать, что в казахском опыте, конечно, много полезного того, что касается не только валютной политики, не только Центрального банка, в Казахстане проведены все те реформы, которые мы не хотим делать. Там проведена реформа пенсионного обеспечения, здравоохранения, образования, ЖКХ, те реформы, которые позволяют нормально развиваться экономике. Сергей Корзун: Тенге имеет все шансы скорее рубля стать конвертируемой валютой? Ирина Ясина: Дело не в этом. Экономика здоровее. Мы тоже можем стать свободной конвертируемой валютой, что никоим образом не гарантирует нас от проблем в будущем. Стать можно, а что потом с этим делать? Под тенге более здоровая база, чем под рублем. Учиться надо. Алексей Воробьев: В Казахстане, действительно, валютная либерализация произошла раньше, чем в России, хотя у нас буквально 1,5-2 года назад приняли новый Закон о валютном регулировании и валютном контроле, в котором существует множество ограничений вплоть до 2007 года. Именно к 2007 году и привязывается свободная конвертируемость рубля, когда будут отменены все ограничения на потоке капитала, как в стране, так и из нее. Но хочу отметить, что рубль, по большому счету, является конвертируемым внутри страны. На него можно купить или продать любую другую валюту мира, потому что Центральный банк устанавливает по ним определенные соотношения. В то же время внешняя конвертируемость рубля отсутствует. Нет возможности использовать его в международных расчетах или свободно обменять в западных странах, да и в любой стране мира. Именно к внешней конвертируемости и стремится правительство и привязывает, ставит ее одной из целей в своих программах. В то же время, мне кажется, что рубль не готов быть свободно конвертируемым, прежде всего, в силу сырьевой экономики. Серьезная зависимость от высоких цен на нефть создает потенциально нестабильный рубль на международных валютных рынках. Я думаю, что к этому не готовы ни правительство, ни простое население. Сергей Корзун: И вы - и Ирина, и Алексей - сошлись на том, что не очень здоровые основания у российского рубля. Поэтому дальнейшие разговоры о его будущем вести, исходя из этого, достаточно сложно. Борис из Петербурга у нас на связи. Слушатель: У нас к прежним проблемам в России появились две новые - Стабилизационный фонд и высокий уровень инфляции. По моему мнению, надо бы вместо рубля употреблять доллар как таковой, может быть, название несколько смягчить. В итоге мы решим эти две проблемы. Сергей Корзун: Спасибо, Борис. Любопытно. Что это повлечет за собой? Это китайский опыт - привязка к курсу доллара? Ирина Ясина: Нет. Алексей Воробьев: Если имеется в виду фиксированный курс национальной валюты, то мы это уже проходили. Мы знаем, к чему это привело в 1998 году, когда очень долгое время 6 рублей за доллар давали. Сейчас, конечно, на самом деле, присутствуют такие предпосылки, ликвидность достаточно большая и у правительства, и у Центрального банка, мы можем ввести фиксированный курс национальной валюты с целью поддержания экспортеров и, соответственно, ценовой конкурентоспособности наших импортозамещающих производств. Но, мне кажется, во-первых, что это не рыночное курсообразование, во-вторых, если Россия стремится к рыночным принципам, в том числе к интеграции с европейскими странами, то идти по пути Китая и фиксировать курс национальной валюты, это неправильно. Ирина Ясина: Согласна. Хочу добавить, что проблему Стабилизационного фонда этим не решить. Стабилизационный фонд это то, что специалисты называют стерилизацией денежной массы, чтобы просто много денег в обращении не было. Сергей Корзун: К пейджеру обратимся. От Константина сообщение, его реакция на цены на нефть: "При чем здесь цены на нефть? Маразматики у власти намного хуже. Кто им мешал устроить хорошую войну на Ближнем Востоке? Были бы такие цены, что западники бы сами протухли". Немножко кровожадное от Константина сообщение. "Мечтать не вредно, - пишет Армен из Москвы. - Пока заводы и фабрики лежат на боку, конвертируемости рубля не видать, а доллар будет стоить в два раза дороже, чем на самом деле, пока мы торгуем только сырьем". Прав Армен или не прав? Алексей Воробьев: В два раза дороже? Действительно, если исходить из оценок 15-20, то есть потенциал укрепления рубля к доллару в два раза. Ирина Ясина: Но это, действительно, если поддерживать экспортеров и забыть про импортеров. Сергей Корзун: Гаяр из Москвы, мы слушаем вас. Слушатель: Ирина, наверное, вы слышали, что ровно 7 месяцев тому назад Дания тайно обратилась в общеевропейское бюро по патентам, чтобы не был уничтожен изобретатель, чтобы нефтяные компании не убили этого человека. Он зарегистрировал в общеевропейском бюро таблетку, которая, если вы ее бросаете в воду, вы получаете литр воды, добавляете еще три литра воды, то вы получаете 4 литра бензина. Что теперь страна будет делать? Ирина Ясина: Я не слышала про это тайное сообщение Дании. Я не отрицаю, что изобретатели что-то придумывают. Я только знаю, что ход прогресса остановить невозможно. Все равно будет заменен бензиновый двигатель на другие. Они уже все изобретены. Вопрос только в том, чтобы сделать их конкурентными, чтобы сделать их дешевыми, чтобы предприятиям было выгодно их производить, а автомобилистам было выгодно их устанавливать. Сергей Корзун: Достаточно еще пары вооруженных конфликтов в нефтедобывающих районах, цена втрое выше. Ирина Ясина: Думаю, что высокая цена на нефть естественным образом стимулирует разработки в этой области. Но мы должны понимать, что когда вся инфраструктура бензозаправок, трубопроводов, нефтеналивных портов выстроена под это, вся эта инфраструктура будет сопротивляться любому нововведению. Не потому, что владельцы трубопроводов плохие и нефтеналивных портов, а потому что это ход истории так выстроен. Поэтому даже если что-то будет изобретено завтра, распространится и завоюет мир только лет через 40 не раньше. Алексей Воробьев: Действительно, во всех странах экспортерах нефти присутствует очень сильное лобби во властных кругах. Поэтому, я думаю, что до тех пор, пока это существует, вряд ли возможно, чтобы нефть очень скоро вытеснил какой-то другой продукт. Что касается возможности получения из воды бензина, то это, наверное, возвращает во времена великих алхимиков, когда из железа пытались получить золото, но ни к чему хорошему это не привело. Сергей Корзун: Но хочется помечтать о временах, когда будет достаточно, как говорил один персонаж, одной таблетки. Михаил из Москвы, слушаем вас. Слушатель: Институционализация экономики, целью которой должно быть создание хотя бы минимальной правовой базы, может гарантировано быть только одним субъектом рынка - правительством, то есть государством. Тогда можно говорить о сфере обращения, о тех оттенках, тонах, которые способствуют падению валюты или ее увеличению. Наше государство не сделало ни одной экономической реформы. Эта монетизация - это не реформа. Это замена строки в бюджете и больше ничего. Поэтому, если мы не имеем хотя бы нулевых условий, на основании которых можно говорить о сфере обращения, то есть независимость субъектов рынка, суд, гарантия права собственность, что самое главное, этот вопрос всегда будет висеть в воздухе. В этом смысле неважно, сколько будет стоить доллар - 30 рублей или 15. Любой экономический кризис в нормальной экономике (Америка, Европа) бьет, прежде всего, по финансовой элите, по тем, кто очень богат. Они могут за день потерять или прибавить миллиард. Просто человек обычно этих кризисов не замечает. В этом смысл капитализма - создать демпирующую систему, которая принимает на себя прибыль. Ирина Ясина: Михаил прав. Действительно, надо создавать институты, действительно, надо делать реформы, действительно, сфера обращения вторична. Сначала нужно создавать и улучшать все институты в сфере производства - уважать частную собственность, независимый суд и так далее и тому подобное. Нового ничего нет. Действительно, надо, чтобы наш президент (правительство вторично) и его окружение поняли, что это необходимо. Если поймут, глядишь, нам эти золотые цены на нефть окажутся нам на пользу, а не поймут - значит во вред. Алексей Воробьев: Могу лишь добавить, что и правительство, и власть в целом осознают необходимость структурных реформ. Ирина Ясина: Вы уверены? Алексей Воробьев: Но в силу, может быть, каких-то политических конъюнктур или еще каких-то тенденций, эти структурные реформы очень медленно проводятся, а зачастую не проводятся вообще, например, судебная или банковская реформы. Две основные реформы, на мой взгляд, которые определяют дальнейшее развитие экономики. Очень много говорится о диверсификации. К сожалению, пока ничего не делается в этом направлении, хотя, я так понимаю, что все-таки и правительство, и Минэкономразвития это осознают, но ничего для этого не делается. Сергей Корзун: Одна из самых сильных в мире по номинальной стоимости валют - это английский фунт стерлингов. О том, что происходит с этой валютой, как она регулируется или не регулируется, о том, почему Великобритания не захотела вступить в единую валютную зону - зону евро, обо всем этом в материале нашего корреспондента Натальи Голицыной. Наталья Голицына: Своим названием британская валюта обязана первоначальной стоимости одного фунта чистого серебра. В качестве национальной денежной единицы фунт был введен королем Генрихом II в 1158 году. Тот факт, что и в наше время у фунта стерлингов самый высокий курс среди современных валют по отношению к доллару (сейчас один фунт стоит 1 доллар 83 центра), во многом объясняется тем почтением, с которым Европа и Америка всегда относились к британской валюте. Впрочем, в гораздо большей мере своим высоким курсом фунт обязан стабильности и процветанию нынешней британской экономики, особенно по сравнению с экономиками Германии и Франции. С начала 70-х годов прошлого века, когда британские валютные дилеры создали так называемый евродолларовый рынок, курс фунта целиком регулируется рыночными механизмами. Сейчас Банк Англии, независимое от правительства государственное учреждение, устанавливающее банковскую учетную ставку, не обладает правом контролировать курс фунта. Хотя, конечно, косвенным образом с помощью той же учетной ставки, он может на него влиять. У фунта плавающий курс, который определяется торгами на фондовых биржах мира. Последние опросы общественного мнения показывают, что около 70 процентов британцев настроены против присоединения к единой европейской валюте. Правительство осознает, что проведение референдума по этому поводу обречено на провал. В немалой мере негативное отношение англичан к переходу на евро объясняется неудачным опытом присоединения Британии в 1990 году к системе европейского обменного валютного механизма, когда, переориентировав фунт с доллара на германскую марку, Англия не без помощи международных валютных спекулянтов во главе с Джорджем Соросом, потеряла миллиарды фунтов. Но, скорее всего, для англичан фунт такая же часть их национальной идентичности, как монархия или футбол. Впрочем, может быть, что разгадка их любви к фунту кроется в самом названии этой валюты. Слово "стерлинг" происходит от староанглийского слова, что переводится как "сильный, твердый, и неизменный". Сергей Корзун: Японская йена намного худее британского фунта стерлингов. Значит ли это, что она менее устойчива, что Япония чувствует себя хуже, чем Великобритания? Ирина Ясина: Абсолютно нет, абсолютно не чувствует. Я нахожу, что очень дорогой по отношению к доллару валютой является латышский лат. Но это абсолютно ничего не означает. Как назвал свою валюту, сколько ей присвоил, а дальше разбирайся с этим. Это другой вопрос. Английская экономика, на самом деле, нисколько не сильнее экономик еврозоны. Говорит об этом хотя бы то, что там уже не осталось ни одного предприятия по производству автомобилей. Все купили немцы, потому что промышленность Англии не такая сильная. В Англии есть та самая голландская болезнь, о которой мы так любим говорить. Экспорт нефтяной приносит Англии достаточно большие доходы. Англичане, конечно, не присоединятся к евро. Это связано в основном с островной психологией. А мы с вами скажем, что это очень хорошо. Что же это - у всех все одинаковое: и визы, и деньги. Совершенно неинтересно стало за границу ездить, коллекционировать нечего. Нумизматы просят привести им разные денежки. А если серьезно, то английская экономика тогда, когда Сорос фунт стерлингов поколебал, она просто была слабой экономикой. Невозможно поколебать валюту сильной экономики. Это никакому спекулянту, никакому дилеру не под силу. Алексей Воробьев: Мне кажется, что возможность оценить, дешевая валюта или дорогая, как раз и предоставляет покупательная способность валюты в разных странах. Есть такое понятие, как бургерномика. Индекс бигмака рассчитывается журналом "Экономист". На сегодня бигмак в России стоит 1 доллар 45 центов, а в США он стоит 3 доллара 6 центов. Если мы сопоставим эти две цифры, то мы получим, что рубль где-то недооценен по отношению к американскому доллару на 52 процента, то есть где-то в два раза. Ирина Ясина: Это очень условное сравнение. Алексей Воробьев: Совершенно верно, но оно дает понять, насколько дорогая или дешевая валюта - рубль. На самом деле, это дорогая валюта, но сейчас она находится на неоправданно дешевом уровне. Сергей Корзун: Николай из Курска, слушаем вас. Слушатель: Российских экономистов слушать очень интересно. По поводу алхимиков хочу сказать, что алхимики не умерли, они печатают валюту из бумаги. На каждой купюре делаются деньги. Но я не об этом. Я хочу сказать, что экономика в России - это больше, чем экономика. Это, прежде всего, политика. Когда проходила деноминация и связали нули, специально был оставлен еще один нолик по просьбе правительства и президента, чтобы пенсионеры не могли точно пересчитывать. Сейчас копейки все равно уходят, на них никто не смотрит. Хочу сказать, что последнее печатание 5-тысячной купюры, которое уже наметилось, и выступление наших банкиров меня просто потрясло. Два молодых интеллектуальных человека сидят друг против друга и рассказывают о прелестях новой купюры. Один доказывает, что ее нужно выпускать только потому, что на Западе есть купюра в 500 евро, а у нас все купюры ниже 100. Последняя 5-тысячная купюра тоже не будет стоить 100 евро. Другой начал что-то поправлять. Они три часа пересчитывали, но так и не смогли сказать, сколько стоит 5-тысячная купюра в евро. Как вы считаете, можно таких специалистов держать в банке? Сергей Корзун: Николай, вопрос риторический. Прокомментируем? Алексей Воробьев: Думаю, что можно прокомментировать. Действительно, в Америке существует максимальный номинал 1 тысяча долларов, но в основном эта купюра используется для казначейских каких-то операций, то есть для межбанковских расчетов и так далее. Это удобно. Но я не думаю, что эта 5-тысячная купюра будет иметь спрос по России в целом, когда средняя зарплата 6 тысяч по России. Ирина Ясина: Это пока, но при уровне инфляции в 12 процентов годовых, очень быстро понадобится. Сергей Корзун: Алексей из Москвы, слушаем вас. Слушатель: Алексей Булатов. Я хотел поделиться своим очень старым недоумением, который связан с нашим рублем. Почему на всех купюрах, которые я держал в руках, стоит один и тот же год? На старых и новеньких купюрах - один и тот же год, хотя, когда я был во Франции, я специально смотрел, у них на всех стоят разные годы. Второе. Копейки. Их уже отменила, например, сеть магазинов "Перекресток". Они округляют до десятков копеек. Ирина Ясина: Могу сказать только одно, что один и тот же год - это год-образец этой валюты, этой купюры, когда она была выпущена. Купюра образца 1998 года или купюра образца 2001 года - поэтому год один и тот же. Что касается копеек. Округляют, значит, им так удобно. В Москве такой уровень жизни. А вот в городе Вязники Владимирской области на рынке до 5 копеек считают даже сейчас. Это людям важно. Поэтому решить, кому, что больше нравится, мы с вами не можем. Каждый человек выбирает по своему кошельку, по своему уровню жизни, что ему подходит. Сергей Корзун: Моисей из Москвы, слушаем вас. Слушатель: Хотел бы сделать два замечания. Нужно четко представлять себе критерий конвертируемости валют. Валюта как средство платежа предназначена для эквивалентности товара обмена по стоимости. Речь идет о том, что деньги, о которых вы говорите, на самом деле деньгами не являются. Это символы денег. Ими торговать нельзя. У них есть другая единица измерения - это покупательная способность. Суть моего предложения сводится к тому, что можно было бы сегодня свободно конвертировать рубль, если бы существовал паритет покупательной способности в качестве курса обмена. Сергей Корзун: Это ровно туда, куда ведет нас наш Центробанк, если я правильно понимаю, с возможным последствием повышением в два раза покупательной способности рубля. Алексей Воробьев: На самом деле мы это уже проходили в XIX-ХХ веке. Поэтому мы знаем, к чему это привело. Золота на всю ту денежную массу, которую выпускают центральные банки мира, не хватит. Поэтому рано или поздно бумажные деньги будут обесцениваться. Сергей Корзун: Маргарита Николаевна пишет на пейджер: "При товарище Сталине доллар стоил 60 копеек. Поучитесь у Сталина, что делать с рублем". Ирина Ясина: Я тогда не жила, не родилась еще. В брежневскую эпоху было 64 копейки за доллар, на черном рынке - 4 рубля за доллар. Сажали за 88-ю статью. Ежели, кто хочет, он может в Северную Корею поехать и там пожить в свое удовольствие. Но вот таких стран, кроме Северной Кореи, уже не осталось. Даже Куба идет по рыночному пути. Фидель Кастро меняет свои направления, ориентации. А кто тоскует по сталинским временам, я могу вспомнить неприличный анекдот, я его прилично расскажу. Сидят старички в домино играют. Один говорит: "При Брежневе было лучше". Другое: "Да, ладно, при Хрущеве было лучше". Третий: "При Сталине было хорошо". "А что при Сталине-то было хорошо?" "Как, что? Бабы любили". Вот и все. Сергей Корзун: Вопрос от господина Каримова на пейджер: "Почему в реформированном Казахстане со здоровой экономикой население бежит на заработки в нереформированную Россию, а не наоборот?" Ирина Ясина: Уровень жизни в России выше. Алексей Воробьев: На самом деле, если сравнивать на душу населения, то Казахстан - это экономика номер 2 в странах СНГ по этому показателю. Россия, действительно, на первом месте. Сергей Корзун: Я где-то даже встречал предположение, что в ближайшие годы Казахстан может обогнать Россию по уровню ВВП именно на душу населения, да? Алексей Воробьев: Да, он наиболее близкий по этому показателю к России. Сергей Корзун: И динамика развития у Казахстана выше? Ирина Ясина: Стабильная, что самое главное, и имеющая хорошую базу. Сергей Корзун: Александр из Кисловодска, слушаем вас. Слушатель: Я предлагаю доллар вообще отменить, оставить рубль. Запретить хождение доллара в России. Или оставить один доллар, а рубль отменить. А то, что сейчас - просто раздражает. Рубль вроде бы наши деньги, а цены говорят в долларах. Ирина Ясина: Не в нашей власти доллар отменить. Был такой Советский Союз, в котором доллар был фактически отменен. Мы уже говорили про сталинские времена. Сейчас после того, как люди вздохнули, почувствовали себя свободными, съездили за границу и так далее, отменить, сделать вид, что такого не существует, просто нельзя. Что касается доллара как средства платежа, то он запрещен к приему во всех торговых точках Российской Федерации. И йена запрещена, и евро запрещен. Только рубль - наша национальная валюта. Сергей Корзун: И это правильно. Ирина Ясина: И это правильно. Если вы приедете в Германию и попробуете долларом заплатить в ресторане, вам скажут, что вот там обменный пункт, поменяй и приноси нам евро, а раньше марку. Так в любой стране мира. Сергей Корзун: Кстати, в Швейцарии евро принимают достаточно активно. Ирина Ясина: Швейцария - страна, окруженная со всех сторон странами с зонами евро. Страна маленькая, поэтому, я думаю, там могут такие казусы происходить. Но что касается отмены доллара, то только, если железный занавес и всех стрелять. Алексей Воробьев: Хочу добавить, что любое законодательное ограничение валютного обращения в стране приведет к порождению черного рынка, от которого пострадают те же самые потребители валюты, то есть население. Сергей Корзун: Выходим на какие-то выводы. Правильны ли, на ваш взгляд, те меры, о введении которых объявил Центробанк на прошедшей неделе? Правильным ли курсом идете, товарищи? Алексей Воробьев: Что касается отмены обязательной продажи экспортно-валютной выручки, то сейчас она действует на уровне 10 процентов, но предприятия продают гораздо больше, потому что большинство их затрат номинируются в национальной валюте, то есть в рублях. По разным оценкам, продается где-то на внутреннем валютном рынке 60-70 процентов всей экспортно-валютной выручки. Поэтому эти 10 процентов никоим образом не повлияют на курс национальной валюты. Ирина Ясина: Очень правильная система сложилась, на самом деле. Слово "обязательно" в рыночной экономике неправильное слово. Тогда, когда существуют действующие механизмы как те, о которых только что говорил Алексей, когда люди вынуждены продавать эту экспортную выручку для того, чтобы платить налоги в рублях, чтобы платить зарплату в рублях, закупать комплектующее оборудование и бензин в рублях, куда им деваться? Они будут продавать. Запрещают ли им это, позволяют ли им это, вмешивается ли каким бы то ни было образом государство в этот процесс, их не должно волновать. Они должны делать то, что велит им делать их производственный процесс. Все. Сергей Корзун: Если доллар на самом деле через год-два-три будет стоить 15-20 рублей, что это изменит для наших слушателей? Алексей Воробьев: Сильный рубль таит в себе как плюсы, так и минусы. К плюсам можно отнести, прежде всего, снижение темпов инфляции, а к явным минусам - ограничение рентабельности экспортеров, снижение ценовой конкурентоспособности импортозамещающих производств. Все это может вылиться в замедление темпов экономического роста. Ирина Ясина: Тогда, когда у нас 15-20 будут основаны на мощнейшей обрабатывающей промышленности, постиндустриальном, сервисном таком обществе - хорошо, если только на нефти - тогда плохо. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
